Возились с обозом довольно долго. В этой жестко контролируемой Олмером суете Нее совершенно не было места. Она ходила вдоль повозок и иногда чуть подгоняла солдат. Ее как офицера и женщину никто не думал заставлять таскать камни.

Таких, не марающих руки, было всего трое — она, Олмер да ведьмак. Но последнему и так хватало работы. Половина лошадей прихрамывала, половина людей страдала ушибами. И он изящно скользил между повозками, раздавая пузырьки и шепча заговоры.

Нея все ждала, что чей-то разбитый нос и высохшая кровь его впечатлят. Но парень ловко совал зелья и отворачивался в нужный момент.

Вообще в работе он выглядел совершенно по-другому. Не красовался, а просто знал, что делать. За ним можно было долго наблюдать и сочувствовать его бедным рукам, которые алели на морозе.

— Лейтенант, — к Нее подошел солдат, — Милкота нет.

Она быстро оглядела ближайшие повозки, намереваясь указать солдату, где видела затертую шапку сержанта. Но буквально сразу остановила себя — не видела.

— Давно его нет?

— Да я думаю, с тех пор как волки завыли. Я видел, его лошадь понесла. И лошадь-то ведьмак вернул, а Милкота все нет.

Нея про себя выругалась и прямиком направилась к Олмеру. Она уже знала, что чиновник первым делом запишет сержанта в подозреваемые. Но у нее был один аргумент на этот случай.

— И что же? Вы хотите его искать? — без особых эмоций спросил чиновник. — Скоро ночь, обоз едва успеет добраться до деревни.

— Я понимаю, но сержант может быть ранен.

— Или мертв, — бросил он. — Наша главная задача — доставить камни… И ваш сержант вполне может быть сообщником бандитов.

— Нет. Когда пропали первые камни, я считала, что он замешан, так как лучше знает эту местность. И он согласился провести ритуал правды. Я провела. Он непричастен.

— Вы умеете проводить такой ритуал?

— Да, — четко ответила Нея, считая свой ритуал предметом гордости, пусть это и опасная магия на крови.

Чиновник лишь прищурился, как будто заново оценивая лейтенанта. И Нея понимала, что теперь она на особом счету. Маги со скромным резервом не могли использовать некоторые сильные заклинания, и вместо них самые отчаянные проводили ритуалы на крови, сложные и требующие точности.

— Хорошо, — согласился чиновник. — Вы можете прочесать окрестности. Но к завтрашнему вечеру вы должны прибыть на заставу, а еще лучше к утру быть в деревне. В помощь никого выдать не могу. Возьмите зелья восстановления у ведьмака… и постарайтесь не замерзнуть.

Нея облегченно кивнула.

— Я тоже еду, — как бы между прочим сказал Эзра, гладивший лошадь в трех шагах от них.

И по лицу было видно, что его совершенно не волновало мнение Олмера на этот счет.

Кто из учителей убеждал, что звери его никогда не тронут? Эзра не помнил. Но рассудил, что им не мешало бы самим встретиться с северными волками, которым не читали лекций о неприкосновенности ведьмаков.

Могло ли быть дело именно в волках? Вполне вероятно. Ему просто попались волки с напрочь отбитым нюхом, а то и стукнутые об деревья.

Звери не трогают ведьмаков. Эту аксиому он выучил еще в восемь лет. В день, когда проснулся его дар.

В то утро, выходя на прогулку, он неожиданно понял, что за камнем прячется мышонок, напротив сидит кот, а за углом неприкаянно бродят собаки, хотя никого из них не видел. Потом он почувствовал землю под ногами и услышал ее ворчание.

Тогда же отец, который никогда не упоминал о своей прабабке-ведьме, взял сына и отвез на окраину города. На пороге аккуратного белого домика их встретила сухонькая старушка в лиловом платье с оборками. Она-то и рассказала, что Эзра способен как отпугнуть, так и приманить зверей. После этого его возили к Элизе Фарун раз в неделю, где он прямо от порога слышал: «Ну что, маленькому мальчику больше не нужно бояться медведей? Да?» Это было ее странной потребностью — говорить о медведях. И Эзра узнал о них многое, да и не только о них. Старушка болтала без умолку, когда поняла, что ее слушают.

Отец Эзры с ней так и не начал нормально общаться. Дальше приветствий они редко заходили.

А когда однажды «поговорили», то в основном кричали. Отец Эзры шипел на прабабку и припоминал, как она отсудила у него деньги, доставшиеся от деда. А Элиза Фарун в ответ кричала: «Это было мое золото. Никто не имел права его отбирать!» Хотя и без того она ни в чем не нуждалась.

Правнук после того суда фактически остался без средств и прекратил разговаривать с Элизой Фарун. Сам заработал состояние и, в сущности, благополучно забыл о ведьме. Но после открытия дара у сына пришлось не только вспомнить, но и видеться с ней. Что, конечно, его бесило.

Правда, после крика и взаимных обвинений он с облегчением нанял учителей и возил Эзру к своей прабабке, лишь когда для занятий нужен был семейный гримуар. Его Элиза никогда не давала с собой, разрешала смотреть то, что нужно, только в своем присутствии у себя дома… Но суть в том, что кроме родственницы Эзре еще четыре умных и образованных человека говорили: звери не трогают ни ведьм, ни ведьмаков.

Что они сказали, если бы увидели волков, кидающихся на его щит?

Эзра тяжело вздохнул. Он считал сегодняшний день личным оскорблением. Мало того что его сила не отпугнула волков, так он сам по-настоящему сплоховал, когда смешал два реакционных зелья. Под искры могли попасть и Нея, и Бон, если бы помедлили со щитом. И ни один заговор не залечил бы возможные повреждения. Сами собой скрипели зубы, когда он представлял ожоги рядом с безобразными шрамами. Ему даже думать было почти больно о том, что на ее лице появятся новые раны. Ей уже и так досталось. Хватит.

Он резко выдохнул, но злость на себя не ушла.

— Ну что вы все пыхтите? — раздраженно поинтересовалась Нея.

— Радуюсь жизни. Дышу полной грудью, — хмуро ответил ведьмак. — Присоединяйтесь.

Они ехали по редкому лесу уже около получаса. Кругом было слишком много следов, чтобы найти нужные. И кажется, лейтенант все больше нервничала.

— Вы говорили, что после ритуала на крови можете почувствовать Милкота, если он неподалеку? — уточнил ведьмак и подождал, пока Нея недовольно кивнет. — У меня есть зелье, которое как бы усиливает магию на крови. Если выпьете, я думаю, радиус действия расширится. Правда, ваш резерв будет расходоваться в два раза быстрее, чем при обычном поиске.

— Нет, спасибо. Никаких зелий.

— Почему?

— От них болит голова, — сухо ответила она.

Эзра помолчал, рассматривая Нею, напряженно сидящую на кобыле, и поинтересовался:

— А когда у вас начались головные боли?

— Давно, и это не важно.

— Дайте угадаю, они появились вместе со шрамами?

Нея промолчала, а Эзре слишком неуютно было наедине со своими мыслями, чтобы молчать.

— Магический бой, так? Возможно, поэтому есть реакция на зелья. Если расскажете подробнее, я смогу сварить зелье, которое уберет боль и не вызовет осложнений.

Нея не ответила. Она снова внимательно изучала снег то в одной стороне, то в другой. И медленно ехала, заглядывая под каждый куст. По мнению Эзры, это был самый ужасный метод поиска. При нем мерзли ноги и начисто уходило желание спасать Милкота, только прибить, если он жив, и особенно если он выхлебал свою фляжку с самогоном. Почему-то в то, что сержант в беде, Эзре не верилось. Не был Милкот тем человеком, который трагически погибает невесть отчего.

— Могу подкачать ваш резерв, возможно, тогда магия сделает нам подарок, — предложил ведьмак.

— И каким же образом вы можете его подкачать?

На языке Эзры весело завертелось: «Соприкосновением тел». Но, представляя каменное лицо лейтенанта, да и свою пупырчатую кожу на морозе, он с трудом сдержал смешок. К тому же шуткам здесь не место.

— Давайте вашу руку.

Харт стянула варежку, а Эзра с удивлением отметил, насколько у нее длинные и хрупкие пальцы. Он осторожно их сжал и без усилий перелил часть своей силы в резерв лейтенанта.