— Олмер не отпустит ведьмака, — сказала Нея, все еще рассматривая снег.

— Это предоставь мне, — ответил комендант. — У нас нельзя ходить по одному. Идите, лейтенант. Ведьмака доставьте к покалеченным и раздайте ружья. Почему-то мне кажется, что скертанцы могут вернуться, даже если мы их отпустим. Что-то с этим всем нечисто.

Эзра посмотрел на Нею, которая кивнула, также не поднимая глаз, а потом потянула ведьмака к казармам.

Лазарета как такового на заставе не было. Койки с ранеными отгородили толстой шторой в самом конце просторного помещения с кроватями. И на них лежали четверо основательно потрепанных солдат. В том числе Каспин, у которого теперь была сломана не только рука, но и нога.

Уже умытый и чуть-чуть посвежевший Эзра сразу зашептал заговоры, чувствуя, что чем больше он использовал силу, тем быстрее действовало зелье. Как обычно, быстрая кровь и магия способствовали выздоровлению, правда, тело уставало быстрее.

Но вскоре ведьмак мог свободно передвигаться и даже поворачивать солдат на бок. Харт все равно осталась, она так и продолжала помогать. При этом ни одного слова, ни какого-либо жеста, даже лишнего взгляда в сторону Эзры она себе не позволила. А ушла, когда ведьмак все доделал и сам лег на первую попавшуюся кровать.

Ему не мешало бы сразу уснуть, чтобы хорошо восстановиться перед завтрашней дорогой. Но в итоге через десять минут он заставил себя проверить Милкота и достать заготовленные зелья.

Нею он нашел в оружейной. Она в одиночестве проверяла ружья и боеприпасы.

— Рада, что ты еще держишься на ногах, — не оборачиваясь к двери, сказала она, как только Эзра вошел. — Но лучше бы ты шел спать.

— У меня для тебя сюрприз. — Он обошел ее и встал напротив. — Я сварил для тебя зелье. Теперь голова не будет болеть.

Он протянул фиал, но Харт лишь скользнула взглядом по бутылочке и с прищуром посмотрела на ведьмака.

— Спасибо, — через силу сказала она и тут же вернулась к ружью, которое держала в руках.

— На здоровье, — сказал Эзра. — Как понимаю, поцелуя я не заслужил.

— Ты заслужил кандалы. Наш комендант был прав.

— Ты злишься.

— Нет. — Она действительно посмотрела на него без каких-либо эмоций. — Я предполагала, что этим все закончится. Разговорами о том, какому сопляку дала Харт, и дракой или выпивкой, потому что тебе правила и устав безразличны. Надо было быть умнее и не связываться с тобой. На заставе слишком любят валять в грязи мое имя.

— И кто это делает?

— Пойдешь бить им морды? — уточнила она, откладывая ружье на деревянный стол.

Эзра, честно говоря, был растерян. Он не думал о сплетнях, а в глубине души считал, что их просто не надо слушать. И сейчас не представлял, как действовать. То ли надо извиниться, хотя не совсем понимал за что, то ли сказать, что вокруг взрослые люди, или все же предложить забыть об этих глупостях.

Только больше всего ему хотелось поцеловать Нею и пойти спать, желательно в ее постель. Но об этом при виде строгой, почти чужой женщины вслух мог сказать лишь самоубийца.

— О том, что ты хотел подраться со Свеном, знали все, даже комендант. И вопрос «зачем» он тебе задавал из упрямства, а не потому, что не знал. Но вот мне все же любопытно услышать ответ. Зачем ты вызвал Свена на бой?

Ведьмак не знал, как объяснить ей, да и себе, то, что он ощутил, когда Нея улыбалась скертанцу. И что ему почудилось, когда она и Свен провели наедине в кабине двадцать минут.

Простое слово «ревность» здесь не подходило. Потому что, когда улыбка, которой он так упорно добивался, адресовалась какому-то проезжему северянину, Эзра чувствовал, как от него по живому отпиливают куски ржавым ножом.

Ведьмак, как и Нея, сложил руки на груди. У него не было сил шутить и делать вид, что его ничто не задевает.

— Я думала, ты понимаешь, что мне не нужны проблемы. И если на слухи можно плевать, то на драку нет… Скажи, таким образом ты заявил какие-либо права на меня? — Она сделала паузу, но Эзре нечего было сказать. — Прими к сведению: если я захочу остаться со Свеном, я так и сделаю, независимо от того, кто и кому набьет морду.

— Конечно. — Эзра криво улыбнулся. Сил его больше не было смотреть на это жесткое лицо. — Как определишься, кто будет прибегать к тебе по щелчку пальцев, скажи. Дам тому герою пару советов, как быть твоим теплым ковриком для ног.

Лицо Неи застыло, а Эзра поставил зелье рядом с ружьем и вышел.

Завтра он с радостью поскачет за скертанцами, или за волками, или за кем бы то ни было, на кого укажет комендант.

Легкий утренний снег к обеду превратился в метель. Она стучала в окна, выла в трубах и пищала, точно расстроенная скрипка.

Олмер смотрел в окно и не видел ровным счетом ничего. Месиво из снега, мотающееся из стороны в сторону, да и только. Он отпил немного вина из неподходящего под такой напиток пухлого стакана и ближе подошел к окну. Показалось, что там, во дворе заставы, кто-то промелькнул. Возможно, какой-то солдат бежал на свой пост из столовой. Вряд ли кто-то еще.

Чиновник снова пригубил вина, разглядывая пургу.

Его люди не смогут пройти в такой буран. Десять человек теперь просто заперты в какой-то деревне или хуже того — в лесу. Неизвестно, выберутся ли они без потерь. И даже маг в их рядах в такой момент не более чем просто человек среди этого снежного безумства.

Планы псу под хвост из-за какой-то метели.

Жаль, что он забыл про переменчивую погоду и отослал Бона. У мага своя важная задача. Но на заставе сновали солдаты с ружьями, и присутствие пульсара за спиной было бы кстати. А без такой поддержки Олмер ощущал себя голым. У него был лишь план, его люди, которые не успели вовремя прибыть, и Бон, уехавший с ведьмаком.

В целом его не пугала ситуация, должность защищала лучше любой брони. Но то, как быстро со всем разобрался комендант, очень ему не нравилось. Какой-то старикашка, а умудрился обойти его!

Чиновник опрокинул в себя стакан и, повернувшись к столу, налил еще.

На этой заставе он понял прелесть выпивки в час дня. На самом деле здесь в любое время суток стакан крепкого вина хорошо разгонял кровь. Правда, утром Олмер еще как-то вспоминал, что пить рано. Хотя сумрак на улице успокаивал и шептал, что за окном всегда шесть вечера и самое время откупорить бутыль. Но в любом случае к обеду чиновник всегда сдавался.

А сегодня совесть вообще молчала. Потому что единственными занятиями Олмера остались ожидание и выпивка. Вероятно, можно было бы обойтись только первым, но чиновнику претила вынужденная бездеятельность, и потому он еще глотнул вина.

Никто не мог составить ему компанию, так же как и он не мог уйти из этой комнаты в поисках кого-то. Он был уверен, что, стоит покинуть кабинет, комендант обоснуется здесь и отвоюет еще один кусок заставы, чего ни в коем случае нельзя допустить. Каким-то образом необходимо дождаться своих людей и закончить дела быстро.

Олмер не думал, что встретит какое-либо сопротивление в этом сонном царстве. Его слишком успокоила развязность гарнизона, и он поздно отправил письма своим людям.

Но он считал, что переживать особенно не из-за чего. Реальной угрозой на заставе была только Харт. Неподкупный и дисциплинированный маг в другое время ему пригодился бы. Сейчас же лучше бы имелся тот, кто возьмет деньги или попросит, например, должность. Только Нея изначально не поддалась на его провокации, глупо ждать этого сегодня. Ему придется действовать и грубее, и хитрее. Найти правильные слова, а если не выйдет — немного яда и антидот в качестве примирения. Или вовсе без него.

Он ждал ее в кабинете. Еще один повод не покидать своего места.

Расписание Харт оставалось неизменным, несмотря ни на что. Она приходила сюда в обед и вечером, чтобы сделать записи. В отличие от коменданта, который первую половину дня сидел у себя в комнате, а вторую надоедал Олмеру глупыми вопросами и гневными взглядами.