«А тут ещё эти неверные, исчадия ада, гяуры! О, Аллах! За что ты караешь своего верного слугу?! Что мне делать? Американцы грозят арестовать счета, дать денег этим выкидышам шакала, сторонникам Демиреля. А гяуры грозят испепелить половину Турции адским огнем. Ну что мне делать, о, Великий?!»

Никто не торопился помочь советом несчастному Месуту Йылмазу. Он выбрал меньшее из зол: гнев американцев, а не сумасшедших гяуров.

«Американцы часто только пугают, а вот русские вполне могут совершить немыслимое. Они сейчас проиграли войну, потеряли страну, везде беспорядки. Если что случится — даже крайних не найдёшь. Чьи это корабли? России и Северного флота или СССР и Черноморского флота? И поддержит ли Россия СССР, если мы потопим эти корабли? С кем придётся воевать многострадальной Турции? Ну, их к иприту, этих гяуров».

— Саша, ну что?

— Не знаю, Александр Николаевич. И словом и делом. Что сказал — ты слышал. Под конец слегка колданул. Но сил мало. Уже хрен знает сколько, впрочем, как и ты, не высыпаюсь, последнее время частенько приходилось применять волошбу. Вроде и по мелочи, но силы тянет. Ты учти что я не полноценный волхв, даже не ученик. Недоразумение с подарком волхва. Вот, например: сказал мне недавно Светозар, что если исследую способность видеть яды, обрету силу и могущество. Есть у меня такой его подарок. Этот подарок работает сам. Автоматически. Каждый раз, когда ем или пью — наблюдаю эту работу. Во-первых, всё протекает очень быстро. Во-вторых, непонятно. Это если бы тебя заставили читать газету на китайском. Ты стоишь на перроне вокзала, а газету прижал к стеклу пассажир поезда. А поезд едет на этой станции быстро и без остановок. Теоретически — возможность есть.

— Не кручинься, добрый молодец. Всё нормально. Будем ждать.

— Голубчики! Вы даже не представляете, какие вы молодцы. Дайте, расцелую вас.

— Михаил Николаевич, товарищ адмирал, может — не надо?

— Надо, братцы, надо. Торжественную встречу мы провели, пойдёмте я вам кино интересное покажу. Тогда будете знать: что к чему на белом свете. Вы ж УТ-1 в пути не смотрели?

— Так, ведь, нет технической возможности.

— Ничего страшного, идёмте, у нас есть возможность. Посмотрите агитацию.

— С семьями пообщались, братцы-кролики? Вы, как прошедшие спецподготовку, должны понимать — это один из методов психологической обработки вербуемого. Однако метод работает, хоть вы знаете, хоть — нет. Как вам село, люди, работа?

— На сколько ты нас тут селишь?

— Правильный вопрос. Если не захотите служить Родине, народу — навсегда.

— Так мы и служили…

— И да, и нет. Андропов начал этот развал СССР, который мы частично «обкусали». Он везде наставил кучу своих людей. Ваша служба устроила около десятка национальных конфликтов, в которых было много прямых жертв. И ещё большим является косвенный вред. Именно ваша служба помогла врагам создать многочисленные националистические организации. Через ваши фильтры прошли такие люди как Яковлев, Шеварнадзе и Горбачёв. Я выгляжу молодо, но пусть вас не обманывает внешность: я не наивный мальчик, я вам не доверяю. Я предпочитаю простые, незамысловатые варианты. Как можно сделать надёжным человека, которому не доверяешь? Кто подскажет? Ну? Активнее! Молчите. Думаю, что вы знаете варианты, но они вам не нравятся, не хотите мне подсказывать. Это ничего, я не двоечник, сам отвечу. Вариант первый: шантаж заложниками. Он есть: ваши семьи останутся тут, если кто не вернётся с задания — семьи будут расстреляны. Я имею в виду: сбежит; на гибель кара не распространяется. Второе: вас нужно повязать кровью. После выполнения задания вы сможете вернуться к нормальной работе, оставив сбор огурцов другим людям. Итак, контрольный вопрос: «кто хочет помочь русскому народу победить врагов?» Не вижу леса рук. О! Это лучше. Ты, ты и ты — отойдите вправо под стену.

— Бах! Бах! Бах! — продолжил речь пистолет.

— Они были неискренни, значит — враги. Что уставились? Это — правда. Теперь о деле. Те, кто согласился — остаются, остальные — до свиданья.

— Так, пахари ушли, а вас буду назвать чекистами — нормально? Задание вас ждёт простое, но грязное. Даже кровавое. Не страшно? Никто не хочет передумать?

— А если мы передумаем после того, как вы нам изложите суть?

— Если передумаете и скажете — к пахарям, это не страшная тайна. Убежать отсюда трудно. А вот если передумаете, но пойдете на задание, и устроите саботаж… Я вам не завидую. Найдём, убьём. Но смерть будет трудной и долгой. Про семьи вы знаете. Кстати, капитан, найдите семьи тех троих, что я убил. Всех мальчиков старше двух лет, если такие будут, — расстрелять. Да, вернёмся к заданию. Внедряетесь любым способом во все бывшие республики Прибалтики. Собираете в течение недели информацию по националистам. Причём, меня интересуют не только официально числящиеся в партиях, члены правительств и других госорганов. Меня также интересуют: журналисты, учителя школ, ВУЗов, директора, бывшие партийцы-перевёртыши, военные, спецслужбисты, если такие найдутся. Отдельной строкой: лингвисты и культурологи по их языкам и культуре. Ориентировочная цифра: десять тысяч человек. Вас остаётся всегда мало: процентов 15 от всех. Это не первый мой лагерь, точнее: спецсовхоз. Но и это около пятисот человек на весь новый СССР. Реально: по 20 человек на брата. Выясняете установочные данные: где живёт, ночует, где семья. И вся работа, почти.

— Мы не справимся за неделю.

— А за сколько справитесь?

— Если цифры, вами озвученные, верны, то будет надёжнее дать нам недели две. Не подумайте, что я темню. Но вы же ставите на кон наши жизни и жизни наших семей.

— Даю две недели, но!! Цифру тоже удваиваю: соберете данные на 20 тысяч нациков. Пятерых человек, показавших самые плохие результаты, расстреляю. Это всё! Больше послаблений не дам. Капитан, сворачивай свою автопередвижку, грузи этих в машины.

— Нахрен мы вызвались работать на это чудовище? Лучше бы в сельском хозяйстве остались. Целее были бы. Через неделю этих вояк свергли бы, и мы вернулись к нормальной жизни. От, я дурак! А, тащ полковник?

— Из всего, что ты только что намолол, только один тезис верен: ты — дурак.

— Это почему?

— По кочану. Начну с конца. Их никто не свергнет. По крайней мере, в обозримом будущем. Соответственно, пахать и сеять нашим коллегам предстоит долго. Я даже не уверен, что он их кооптирует в общество. Многие из оставшихся оказались умнее тебя, Василий, но глупее меня. Вы уж простите, братцы, за нескромность. У меня лёгкая истерика. Перетрусил.

— Это отчего, командир?

— Да… Когда этот лейтеха спрашивал «кто хочет помочь русскому народу победить врагов» мне стало резко не по себе. Словами не объясню причин, но пробрало, не простой это был вопрос.

— Херня, это он нас запугивал. А расстрелял абы кого. Хотя конечно мог пальцем ткнуть в любого из нас. Придурок и самодур. Упивается властью.

— Ничего подобного. Расстрелял он, скорее всего, тех трёх, не по самодурству и не только для устрашения. Одного из этих трёх, Воровского, я знал. Гнида конкретная. Вполне мог продать родину. Классический приспособленец.

— Мужики, хотите верьте, хотите — нет. На протяжении всей встречи я отслеживал идеомоторику этого типа. Как нас учили. Всё по науке.

— Ну, ты и чудила! И что вышло по науке?

— Не поверите — он ни разу нам не соврал. Всё что говорил — говорил искренне. И вывод такой: чудовище он или нет — надо ещё посмотреть. А задание нам его лучше выполнить. Если, конечно, нет желания умирать долго и мучительно. И насчёт «упивается» — не заметил. Моторика говорила о полном равнодушии. Если уж ругаешь, то назови «отморозком», что ли.

— Михалыч, да тебя завербовали!

— Ага, на огурцах!

— Га-га-га!