Девочка захихикала, пока Николь снимала ожерелье через ее голову. Снизу на округлом куске дерева примерно четырех сантиметров в диаметре был вырезан молодой человек с воздетыми к небу руками, со всех сторон окруженный огнем. Николь видела подобный деревянный рельеф много лет назад на столе в каюте Майкла О'Тула внутри «Ньютона».

«Святой Микель Сиенский», — подумала Николь, переворачивая резное изображение.

На оборотной стороне медальона строчными буквами было отпечатано слово «Мария».

— Значит, так тебя зовут, — сказала Николь девочке. — Мария… Мария…

— Никаких признаков узнавания не последовало. Девочка начала хмуриться, тогда Николь вновь рассмеялась и подбросила ее в воздух.

Через несколько минут Николь опустила на землю брыкающегося ребенка. Мария немедленно залезла в самую грязь. Приглядывая за ней, Николь не отводила взгляда от цветных колец на раманском небе. По нему теперь плыло восемь колец: синее, коричневое, розовое и пурпурное над Южным полуцилиндром, первые четыре цепочкой уходили к северу. И когда красное кольцо поглотила Северная чаша, с конца Большого рога сорвалось новое кольцо того же цвета.

«Совсем как много лет назад», — подумала Николь. Но, забывая про великолепное зрелище, она пыталась припомнить все, что знала о случаях исчезновения людей в Новом Эдеме. Несколько трагических происшествий имело место на озере Шекспир, время от времени пропадал кто-нибудь из пациентов психиатрической больницы в Авалоне… «Но как же могла исчезнуть подобная пара? И где сейчас отец Марии?» Николь было о чем спросить октопауков.

Ослепительные кольца продолжали проплывать над ее головой. Николь вспомнила тот давнишний день, когда десяти- или одиннадцатилетняя Кэти, потрясенная огромными кольцами в небе, кричала от счастья. «Среди моих детей она всегда была самым раскованным ребенком. — Николь не могла остановить свои мысли. — Она так отдавалась смеху, так восторгалась… у Кэти было столько возможностей».

Слезы прихлынули к глазам Николь. Утерев их, она с трудом заставила себя обратиться к Марии. Ребенок блаженно заправлял рот грязью.

— Нельзя, Мария, — Николь взяла девочку за руку, — это грязь.

Скривив милое личико, девочка зарыдала. «Как Кэти, — вдруг подумала Николь. — Она просто не могла слышать слово нельзя». Вновь нахлынули воспоминания. Николь увидела свою дочь сперва малышкой, потом не по годам развитым подростком в Узле, юной женщиной в Новом Эдеме. Глубокая сердечная боль, сопровождавшая все воспоминания о погибшей дочери, полностью овладела Николь. Слезы текли по ее щекам, рыдания сотрясали тело.

— О Кэти! — стонала Николь, укрывая лицо руками. — Почему? Почему? Почему? — Мария перестала плакать и странным взглядом смотрела на Николь.

— Все хорошо, Николь, — проговорил голос из-за ее спины. — Скоро все закончится.

Николь решила, что разум начал выкидывать с ней фокусы. Она медленно повернулась: к ней с протянутыми руками медленно шел Орел.

Третье красное кольцо уже достигло Северной чаши, и новых цветных колец вокруг Большого рога больше не появлялось.

— Значит, свет на Раме включится, когда пройдут кольца? — спросила Николь у Орла.

— У тебя хорошая память, — одобрил он. — Ты права.

Николь, взяв Марию на руки, нежно поцеловала ребенка в щеку. Девочка улыбнулась.

— Спасибо вам за малышку, — сказала Николь. — Она чудесная… Я понимаю, какой это знак для меня.

Орел обратился к Николь.

— О чем ты говоришь? — спросил он. — Мы не имеем к этому ребенку никакого отношения.

Николь поглядела в загадочные синие глаза инопланетянина. Она никогда не видала более выразительных глаз. Однако Николь уже отвыкла читать в них, поскольку давно не общалась с Орлом. Поддразнивал ли он ее, говоря о Марии? Или же слова эти были серьезны? Нечего сомневаться: она не случайно обнаружила это дитя так скоро, после гибели Кэти…

«Ход твоих размышлений всегда следует чересчур жестким схемам, — вспомнила Николь слова Ричарда, сказанные ей в Узле. — То, что Орел не является биологическим существом подобно тебе и мне, не означает, что он не живой. Да, он — робот, но при этом куда смышленее нас… и несравненно умнее…»

— Значит, все это время ты прятался на Раме? — спросила Николь через несколько секунд.

— Нет, — ответил Орел. Он не стал уточнять.

Николь улыбнулась.

— Итак, мы еще не достигли Узла или эквивалентного ему места, но я не сомневаюсь, что ты явился сюда не из вежливости… Быть может, ты поведаешь мне о причинах визита?

— Наступает вторая стадия, — объявил Орел. — Мы решили прекратить процесс наблюдения.

— О'кей, — ответила Николь, опуская Марию на землю. — Понятно… но что же будет дальше?

— Теперь все уснут, — проговорил Орел.

— А потом все проснутся? — спросила Николь.

— Я могу сказать тебе только то, что уснут все.

Николь шагнула в сторону Изумрудного города и подняла: руки к небу, на нем еще оставались только три цветных кольца — и то уже далеко, над Северным полуцилиндром.

— Просто из любопытства — я не жалуюсь, чего там… — с легким сарказмом проговорила Николь и повернулась к Орлу. — Почему вы не вмешались раньше? Прежде чем случилось все это… — она махнула рукой в сторону Изумрудного города, — прежде чем погибло так много разумных существ…

Орел не стал торопиться с ответом.

— Николь, сразу того и другого не бывает, — произнес он наконец. — Нельзя одновременно иметь свободу и пользоваться защитой благодетельной высшей силы от себя самого.

— Прости меня, — проговорила Николь с озадаченным выражением на лице. — Неужели я задала неуместный религиозный вопрос?

— Примерно, — ответил Орел. — Учти, мы должны составить полный каталог всех космоплавателей в этом районе Галактики. Но судить не нам, мы — только ученые. И нас не касается, если вы по естественным причинам должны уничтожить себя. Для нас важно, чтобы будущая отдача от нашего проекта оправдывала те значительные ресурсы, которые мы потратили.

— Вот как? Ты утверждаешь, что вмешались не затем, чтобы предотвратить кровопролитие, а по другой причине?

— Да. Однако я намереваюсь изменить тему разговора, поскольку время наше крайне ограничено. Свет включится через две минуты. Ты уснешь спустя минуту после того… Если ты хочешь что-нибудь сказать этому ребенку…

— Все мы умрем? — спросила Николь с легким испугом.

— Не сразу, — ответил Орел. — Но я не могу гарантировать, что каждый человек переживет время сна.

Николь опустилась в грязь возле девочки. Мария затолкала в рот еще один комок, и ее губы окружила грязная полоска. Николь осторожно утерла лицо девочки и предложила ей чашку с водой. К удивлению Николь та принялась пить, проливая воду на подбородок. Николь улыбнулась, Мария хихикнула. Запустив палец под подбородок ребенка, Николь почесала ей шейку. Смех превратился в хохот — чистый, раскованный, магический смех маленького ребенка. Звук этот был настолько прекрасным, настолько глубоко растрогал Николь, что на ее глаза навернулись слезы. «Неужели это последний звук, который я слышу, — подумала она. — Тогда правильно…»

И вдруг весь Рама наполнился светом. Вид в небесах вселял трепет. Большой рог и шесть его спутников, соединенных массивными мостиками, занимали небо над ними.

— Осталось сорок пять секунд? — спросила Николь у Орла.

Инопланетный птицечеловек кивнул. Николь взяла девочку.

— Я знаю — все, что произошло с тобой в последние дни, Мария, бессмысленно и не нужно, — проговорила Николь, усадив девочку на колени, — но я хочу, чтобы ты знала, что ужасно нужна мне и я очень тебя люблю.

В глазах крохи промелькнула удивительная мудрость. Она наклонилась вперед и положила головку на плечо Николь. Несколько секунд Николь не знала, что делать. А затем начала гладить Марию по спинке и мягко напевать:

— Спи, усни… отдохни… да будет сон твой благословен…

ЧАСТЬ ПЯТАЯ

ВОЗВРАЩЕНИЕ В УЗЕЛ

1

Сны пришли до рассвета. Разрозненные случайные изображения иногда укладывались в короткую последовательность без определенного смысла и цели. Сперва она увидела цвета и геометрические узоры. Николь не могла вспомнить, когда они начались. В какой-то миг она впервые подумала: «я — Николь, я, должно быть, жива». Но это было давно. С тех пор перед ее умственным взором прошли целые сцены, в том числе лица людей. Некоторых она узнавала. «Это — Омэ, — сказала она себе. — Это — мой отец». С каждым разом Николь ощущала все большую грусть. В последних ее снах гостили и Ричард, и Кэти. «Но они оба мертвы. Они погибли, прежде чем я уснула».