Уснув, Эбби выпустила бутылочку, и молоко пролилось ей на щеку. Макс вытер ее личико большим пальцем.

В горле у него стоял ком. Он понимал, что, если отец вдруг решил говорить с ним так искренне, ему самому тоже надо быть откровенным. У него накопились вопросы, на которые мог ответить только один человек.

— Зачем вы меня усыновили? — спросил он, глядя прямо в глаза отца. — Я знаю, что мама не могла иметь детей, но ты сам всегда был так холоден со мной.

Томас пересек комнату и присел на один из разномастных стульев, стоявших возле кухонного стола. Он провел рукой по своим седым волосам и повернулся к сыну:

— Я никогда особенно не хотел детей. Не был уверен, что буду хорошим отцом. Я был нацелен на то, чтобы сделать себе имя и заработать много денег для Элизы — она росла в небогатой семье. Я хотел, чтобы она была обеспечена лучше, чем в детстве.

Сердце Макса заныло. Он тоже хотел обеспечить для Рэйн лучшую жизнь, чем ее семья. Дать ей стабильность и — способен ли он произнести это слово? — любовь.

— Я знал, что она хочет ребенка. К тому же меня так часто не бывало дома, — продолжал отец. — И я решил, что ребенок заполнит пустоту. Сейчас, оглядываясь назад, я, конечно, вижу все совсем иначе.

Входная дверь открылась и закрылась. Макс выпрямился и встретился глазами с Рэйн, которая только что зашла в кухню. Она перевела взгляд с него на Томаса.

— Э… Простите, я не знала, что вы здесь, — сказала она, направляясь к Максу. — Я только возьму Эбби и пойду уложу ее. Не буду вам мешать.

Томас поднялся:

— Не торопитесь. Мне все равно пора возвращаться к Элизе.

Макс поймал вопросительный взгляд Рэйн и улыбнулся ей:

— Я скоро приеду.

Томас кивнул и посмотрел на Рэйн:

— Рад снова встретиться с вами, Лорэйн. У вас прекрасная дочка.

Рэйн улыбнулась:

— Спасибо. Надеюсь, я вам не помешала. Не нужно уходить из-за меня.

Томас тоже заулыбался:

— Думаю, мы все обсудили. В любом случае я увижу Максвелла позже. Желаю вам двоим хорошо провести время.

Макс посмотрел вслед отцу, выходящему из кухни. Через несколько секунд хлопнула входная дверь, и он остался с Рэйн и спящей Эбби.

— Что произошло? — спросила Рэйн, прижимая малышку к груди.

— Мой папа захотел быть моим папой.

Брови Рэйн поползли вверх.

— Это замечательно. Почему ты не радуешься?

— Потому что я не знаю, что делать. Он поставил меня перед важным выбором. Я должен серьезно подумать.

— Хочешь поговорить об этом?

Макс покачал головой:

— Не сейчас. Расскажи мне, как все прошло с родителями.

Рэйн вздохнула:

— Подожди, я уложу Эбби.

Макс проследовал за ней наверх и подождал у дверей детской. Наконец она вышла и, тихонько прикрыв за собой дверь, жестом пригласила его в спальню.

— Они не стали ничего отрицать, — сообщила Рэйн, скрестив руки на груди. — Их аргумент заключается в том, что я бы сделала то же самое для Эбби, если бы хотела помешать ей принять неверное решение.

Макс почувствовал, как его кровь закипает.

— Как они могут пытаться оправдать такой бессердечный и жестокий поступок?

Рэйн покачала головой:

— Понятия не имею. Я просто хочу об этом забыть и жить дальше. Я не могу больше думать о том, что было, и позволять им вновь и вновь меня разочаровывать.

Макс подошел к ней и заключил ее в объятия.

— Рэйн, мне так жаль. Если бы я мог, я бы отправился в прошлое и все изменил, но это невозможно. Зато теперь ты знаешь правду и можешь делать с ней все, что хочешь.

— Мне хотелось верить, что мои родители не настолько лицемерны, но они даже не извинились. Теперь мне понятно, что они думали только о себе и своем положении в обществе.

Она обвила руками его талию. Ее голова уютно легла ему на плечо. Макс совершенно не понимал, что он будет делать дальше. В Лос-Анджелесе его ждало так много перспектив, но он мог думать только о прижимавшейся к нему сейчас женщине.

Как ему совместить все это? Много лет назад он был готов попробовать, но теперь?.. Захочет ли Рэйн отказаться от своей жизни в Леноксе? Сможет ли она вместе с Эбби последовать за ним, оставив за спиной бабушкину ферму, которая так много для нее значила?

Он не хотел ее еще больше расстраивать, но они не могли игнорировать тот факт, что через несколько недель ему придется уехать.

— Рэйн, ты очень много для меня значишь, — прошептал Макс.

Она отстранилась и посмотрела ему прямо в глаза:

— Что-то голос у тебя не очень радостный.

— Я просто не ожидал, что нам снова так легко будет вместе, — признался он. — Не ожидал, что так привяжусь к Эбби.

— И ты этим недоволен?

— Просто я не могу остаться, — сказал он. — Мне очень нравится здесь, каждая минута рядом с тобой прекрасна, но в Лос-Анджелесе меня ждет моя жизнь и моя мечта.

Рэйн высвободилась из его объятий, и Макс почти увидел, как вокруг нее вырастает защитная стена. Его сердце наполнилось пустотой.

— Я знала, что ты уедешь, — сказала она печальным голосом. — Надеялась, что ты останешься, но Ленокс не для тебя.

— Рэйн, вчера, когда увидел тебя в первом ряду, я многое вспомнил. Я хотел вернуться назад — в то время, когда ты так же сидела на том же самом месте и смотрела мои спектакли. Сейчас ты любишь свой дом, свою ферму. Я не хочу просить тебя оставить все это ради меня. Но мы теперь другие люди.

По ее щекам текли слезы.

— Да, — выдавила она, поднимая лицо, чтобы заглянуть ему в глаза. — Как я могу переживать, когда мы так чудесно провели время вместе?

— Рэйн…

Она подняла ладонь, призывая его к молчанию:

— Нет. Не извиняйся за то, что ты такой, какой ты есть. Ты Макс Форд. Ты живешь в Лос-Анджелесе, снимаешься в отличных фильмах и живешь своей работой. Ты собираешься добиться еще большего. Если бы я попросила тебя остаться, я поступила бы как эгоистка, и ты бы потом меня возненавидел.

Макс провел ладонью по своей щеке, ощущая под пальцами однодневную щетину.

— Больше всего на свете мне хочется, чтобы все оставалось так, как сейчас.

Рэйн улыбнулась, и из ее ярко-зеленых глаз скатилась еще одна слеза.

— Я знаю… Мне тоже этого хочется. Но еще больше я хочу, чтобы ты был счастлив, и знаю, что ты хочешь для меня того же.

— Да, конечно. — Подушечками больших пальцев он стер влагу с ее лица и поцеловал в губы. — Давай займемся любовью, Рэйн. Давай сполна насладимся тем временем, что нам осталось провести вместе.

Она упала в объятия Макса, понимая, что их часы ограниченны. И когда он покинет ее во второй раз, это будет еще ужаснее, чем в первый.

— Прекрасные новости, Ноа, — сказал Макс, ведя машину по грязным, засыпанным снегом улицам. — Я очень рад за вас с Келли.

— Ты точно приедешь на свадьбу? Обещаешь? Голос Ноа Фостера раздавался из динамиков автомобиля. Лучший друг Макса наконец назначил дату своей свадьбы. Макс ни за что не пропустил бы этот важный для него день, особенно учитывая, через что им с Келли пришлось пройти.

— Клянусь, я приеду, — пообещал Макс. — Я сегодня утром говорил с Бронсоном. Он надеется начать съемки раньше, чем планировалось.

— Ты ведь хотел остаться с мамой до конца апреля.

Макс свернул на двухполосную дорогу, ведущую к дому родителей Рэйн.

— Моя мама уже совсем поправилась. К тому же отец решил взять отпуск, чтобы ходить с ней на лечение.

— Ничего себе!

— Да, похоже, Томас Форд осознал, что семья важнее, чем он думал. — На самом деле, Макс пока еще не знал, как к этому относиться: резкая перемена в отношениях с отцом вызывала у него целую гамму чувств. — Он бы приехал еще раньше, но хотел до отпуска окончательно разобраться с какими-то делами в одном из ресторанов.

— Видимо, то, что произошло с твоей мамой, его достаточно сильно напугало, — заметил Ноа. — Жаль, конечно, что дошло до этого, но, по крайней мере, ее болезнь заставила его измениться.