«По иронии судьбы, — думал комиссар полиции, отпирая незаметную дверь, — эта супербезопасная с точки зрения утечки информации комната во время последнего большого кризиса оказалась недоступной, потому что находилась буквально в эпицентре событий». В тот день здесь так никто и не побывал. Впрочем, расследованием попытки взрыва Центра международной торговли занимался предыдущий комиссар полиции. Нынешнему же еще предстояло справиться с новым кризисом.
В середине Белой комнаты стоял длинный, обтянутый буйволовой кожей стол для совещаний. На столе — ничего, одни телефоны. Еще вот большая кофеварка на тележке да кофе шести сортов. Комиссар начал именно с кофе, ибо день обещал быть долгим.
Совещание назначили на два тридцать. Официально оно созывалось для координации действий подразделений объединенных антитеррористических сил, созданных нью-йоркской полицией и ФБР. Впрочем, по мнению комиссара, этим будут заниматься меньше всего. ФБР попытается застолбить территорию за собой, люди из Бюро по контролю за алкоголем, табаком и огнестрельным оружием станут доказывать, что расследованием должны заниматься они. В общем, комиссару придется приложить все усилия, чтобы остаться хозяином положения. В конце-то концов, это его город. И совещание проводит именно он.
Комиссар задумчиво размешивал сахар в чашке, когда раздался властный стук в дверь.
— Кто там? — обернувшись, через плечо спросил комиссар.
— Смит. ФБР.
Комиссар полиции, открыв дверь, удивился:
— Ваши говорили, что будет спецагент Роуленд.
— Роуленд приехать не сможет, — ответил глава КЮРЕ, стремительно шагнув в комнату.
— Ну, все равно вы появились слишком рано.
На взгляд комиссара, Смит выглядел как типичный бюрократ средней руки. Акцент уроженца Новой Англии, серая «тройка», серая личность...
— Кофе?
— Нет времени, — отозвался гость. — У меня уйма дел. Главное — побыстрее уехать отсюда.
Комиссар заморгал глазами.
— Что-то случилось за пределами города?
— Комментировать не буду, — произнес Смит.
— Проклятие!
— Не будем гадать, — оборвал его директор «Фолкрофта». — Кто взял на себя ответственность за теракты?
— Лучше спросите, кто не взял, — проворчал комиссар, вытаскивая из портфеля пачку факсов. — «Хезболлах». «Хамас». «Исламский джихад». «Братья-мусульмане». Национальный фронт спасения Ливии. — Он фыркнул. — Наверное, Каддафи сейчас не пользуется расположением фундаменталистов. Группа Абу Нидаля. ПМ.
— ПМ?
— "Посланники Мохаммеда". Затем идут «Орлы Аллаха», «Воины Аллаха», Исламский фронт спасения, «Вооруженная исламская группировка», «Талибан», Национальный фронт освобождения Палестины, а также Исламский фронт АСЛС. Что такое АСЛС, мы не знаем.
— Другими словами, — заключил Харолд В. Смит, — все активные террористические группы заявили о своей ответственности?
— На сей раз можно спокойно сбросить их со счетов.
— Почему же? — резко поинтересовался гость.
— Мы определили, что бомба во время первого взрыва была заложена в почтовый линейный ящик. На осколке явно читалось «Почта США». Последующие взрывы дали такую же картину. Все они произошли на тротуаре, и везде валяются осколки, окрашенные в оливковый цвет.
Смит сразу же уловил суть дела.
— Линейные ящики недоступны для публики. С другой стороны, практически невозможно организовать дело так, чтобы бомбы в посылках взорвались практически одновременно именно в линейных ящиках, не попав в руки почтовиков или адресатов. Наверное, мы имеем дело с почтовым служащим.
— Совершенно верно. Какой-нибудь почтальон «пошел на почту».
— Но подобная теория не учитывает психологии почтовых служащих, — заметил Смит.
— Почему?
— Почтовые служащие всегда направляют свой гнев на начальников или сослуживцев, а не на публику.
— Несколько лет назад в Бостоне произошел такой инцидент. Рассерженный почтальон взял «АК-47», угнал легкий самолет и на бреющем полете, стреляя наудачу, атаковал почтовое отделение.
— Совершенно верно, — подтвердил глава КЮРЕ. — Он обстрелял учреждение, где работал.
— И все вокруг, что под руку попалось, — возразил комиссар.
— Наверное, у вас есть имена почтовых служащих, которые имели доступ к уничтоженным ящикам?
— Нам их не дали.
— Почему?
— Почтмейстер не отвечает на мои звонки. Говорит, что этот вопрос в компетенции федеральных властей. Может быть, у ФБР есть протекция в почтовом ведомстве?
— Попробую вам помочь, — сказал Смит, забирая свой портфель и устремляясь к двери.
— А как же совещание?
— Я уже все узнал, — захлопывая дверь, откликнулся директор «Фолкрофта».
Через десять минут появился начальник порта. Он тут же сел, с радостью приняв предложенную ему чашку черного кофе. Затем раздался стук в дверь.
— Кто там? — спросил комиссар полиции.
— ФБР.
— Смит?
— Нет, Роуленд.
Комиссар впустил агента со словами:
— А Смит сообщил мне, что вы не придете.
— Смит?
— Ну да, агент Смит. Вы что, его не знаете?
— Представляете, сколько Смитов работает в Бюро? Как он выглядит?
— Он, — комиссар нахмурился, — седой.
— Таких много.
— Ему за шестьдесят. Серый костюм-тройка. Серые глаза. Пенсне. Седые волосы. И тонкий как жердь.
Во взгляде специального агента Роуленда отразилось недоумение.
— Он не похож на тех Смитов, которых я знаю. Вы уверены, что он из Бюро?
— По крайней мере он так представился.
— Представился. А как же его удостоверение?
Комиссар нью-йоркской полиции побледнел.
— Я... он не показывал удостоверения.
— Вы не спросили у него удостоверения?!
— Мне и в голову не пришло. Боже мой, наверное...
— Он журналист.
— Боже мой, если пресса проникла в Белую комнату, я буду выглядеть полным идиотом!
— Давайте лучше рассмотрим возникшие проблемы, — решительно заявил спецагент ФБР Роуленд.
Комиссар нью-йоркской полиции тяжело опустился в кресло. Лицо его сейчас напоминало пень — ровную поверхность с расходящимися концентрическими кругами.
Глава 6
Когда «летающий кран» приземлился на летном поле Осаки, пилот вылез из кабины и, вытащив ноги, бросился на мастера Синанджу.
— Не надо! — крикнул ему по-английски Римо.
— Слишком поздно, — сказал Чиун, делая шаг вперед. — Он бросил мне вызов.
— Видно, я разговариваю с идиотом, — хмыкнул Римо.
Японец попытался ударить корейца в грудь, но мастер Синанджу, перехватив его руки, развел их в стороны, а затем резко свел вместе. Пилот как бы хлопнул в ладоши.
И тотчас, раскрыв рот, застыл на месте, сжимая в руках обломки ножа. На лице его читалось неподдельное изумление.
— Знаешь, — произнес Римо, — летчик не виноват. Они ведь все повесят на него.
— Ну так пусть сделает харакири! Меня это не волнует. Его смерть ничто по сравнению с той болью, которую причинили моей августейшей персоне.
Мастера Синанджу нашли такси с красным огоньком, означавшим, что машина свободна, и Чиун вступил в оживленную беседу с водителем.
— Что он говорит? — спросил Римо.
— Говорит, что в такое время аэропорт закрыт. А я утверждаю, что для нас его откроют.
— Папочка, нас ведь там ждут!
— Ну и хорошо.
— Ждут, чтобы арестовать.
— Ерунда!
— Давай лучше переночуем здесь, а утром что-нибудь придумаем.
— Какой отель заказал для нас Смит? — поинтересовался старик.
— "Солнечный луч". Зная Смита, можно предположить, что это самая дешевая ночлежка в Осаке.
Кореец сообщил название отеля водителю, и машина тронулась с места.
Вскоре они уже ехали по залитым неоновым светом улицам Осаки. Как и в Токио, здесь вовсю буйствовала реклама — на каждом здании красовались названия фирм на японском и английском языках.
Удостоверившись, что активность полиции невысока, Римо немного успокоился.