Когда после перерыва Нед Допплер вырвал у генерального почтмейстера признание в том, что если в почтовую службу проникли мусульманские террористы, то, пока они не совершат преступление, сделать ничего нельзя. — Президент выскочил из постели и побежал в спальню Линкольна, чтобы позвонить Харолду В. Смиту.

Смит ответил после второго гудка.

— Да, мистер Президент.

— Я смотрю «Ночное зеркало». Там только что показали заголовок завтрашней «Нью-Йорк тайме».

— Я знаю, — сказал глава КЮРЕ. — «Почтовый апокалипсис».

— Что, если подобные угрозы реальны?

— Вы можете депортировать Абир Гхулу. Я думаю, оснований для этого у вас достаточно.

— Ага. Попробуйте убедить Первую Ворчунью. Она все затеяла.

— Впрочем, Абир Гхула, возможно, окажется нам полезной.

— Чем?

— Она прекрасная мишень для их гнева. И способна выманить их из убежища. Часть подозреваемых ведь до сих пор на свободе.

— Да, вы мне кое о чем напомнили. Последний раз, когда я говорил с директором ФБР, он ни словом не обмолвился об облаве. А теперь все отрицает.

— Он не имеет к этому никакого отношения, — проговорил Смит.

— А кто же тогда?

— Я нажал на некоторые рычаги.

— У вас есть свои люди в Бюро?

— Есть информаторы. Но приказ на проведение облавы поступил из этого кабинета.

— Хотел бы я знать, где он находится.

— Подобная информация выдается только в случае необходимости.

— Может, вы хотя бы намекнете? — настаивал Президент.

— Нет, — бесстрастно ответил глава КЮРЕ.

— Наверное, вы находитесь в какой-нибудь комнате без окон на тринадцатом этаже нью-йоркского небоскреба, в которую можно войти только через потайную дверь, поднявшись на специальном лифте.

— Должно быть, вы прочитали слишком много шпионских романов, мистер Президент. Мои люди будут защищать Абир Гхулу. Так мы сэкономим драгоценное время.

— А если нет?

— Тогда мы зря его потеряем, мистер Президент.

— Хорошо вам так говорить. Вам-то не переизбираться.

— Сохранение этой должности при смене администрации предусмотрено уставом, — заметил Смит.

— И где-нибудь записано?

— Нет.

— Ну, тогда держите меня в курсе дела.

— Конечно, — кивнул глава КЮРЕ, повесил трубку красного телефона и немедленно взялся за голубой, со старомодным наборным диском. Смит предпочитал именно такой телефон, считая, что при наборе номера он допускает меньше ошибок по сравнению с кнопочным.

— Что новенького? — поинтересовался Римо.

— Вы с Чиуном немедленно отправляетесь в Нью-Йорк, в отель «Маркиз Мариотт». Будете защищать там Абир Гхулу от террористов.

— Почему?

— Она наиболее вероятная мишень.

— А что слышно насчет Джо Кэмела?

— Проведенная ФБР облава сократила численность группировки. Если нам повезет, то Джо Кэмел или кто-то другой из оставшихся на свободе вскоре появится в Нью-Йорке. Вам надо будет предусмотреть такое развитие событий.

— А как насчет Глухого Муллы?

— Надежные источники сообщили, что Глухой Мулла находится в одиночном заключении и не имеет возможности связываться с внешним миром.

— Я не думаю, что тот террорист соврал.

— Вполне возможно, что он просто продолжал выполнять прежние приказы Глухого Муллы. В следующий раз тщательнее допрашивайте террористов.

— Непременно.

Линия замолчала. В своем кабинете в «Фолкрофте» задержавшийся допоздна Харолд В. Смит включил телевизор. И как раз вовремя, поскольку Нед Допплер уже завершал передачу.

В дискуссию вступила Абир Гхула. Телезрители наконец-то увидели ее смуглое лицо.

— Я не боюсь террористов, поскольку нахожусь под защитой Первой леди и Национальной организации женщин — двух самых влиятельных политических сил Америки.

— Можете ли вы сообщить нам что-нибудь относительно «Посланников Мохаммеда»?

— Ничего. Да и о чем говорить? Мохаммед — фальшивый пророк. Истинный пророк — это я. С моими последователями я как разгневанный океан прокачусь по Америке и по всему миру, утоплю всех неверующих и укажу дорогу в рай сторонникам Ум Аллахи. Там женщины освободят порабощенных гурий от гнета мертвых мусульманских самцов, которые их безжалостно насилуют.

— Мне хотелось бы кое-что уточнить, Нед.

— Я пока работаю с мисс Гхулой, мисс Танака.

— Но она ничего не знает о террористах. А я знаю.

— Подождите секунду. Придет и ваш черед.

— Поздно, — заявила Абир Гхула. — Теперь говорю я.

— Это мой сюжет! — упрямо возразила Тамайо Танака.

— Собственно говоря, шоу-то мое, — хмыкнул Нед Допплер. — Судя по всему, пора сделать перерыв.

Камера «наехала» на полное лицо Допплера.

— Продолжим после перерыва.

— Значит, передача кончилась, — заключил Римо, когда началась реклама.

— Он сказал, что вернется, — возразил Чиун.

— Он всегда так говорит, чтобы заставить публику посмотреть в конце рекламу.

— Давай досмотрим, чтобы убедиться, — предложил мастер Синанджу, забирая пульт дистанционного управления.

После окончания рекламы на экране вновь появился Нед Допплер.

— Наше время истекло. Спокойной ночи всем, кто смотрел «Ночное зеркало».

На фоне недовольного бормотания директора ФБР и генерального почтмейстера раздался печальный голос Тамайо Танаки:

— Спасибо, что предоставили мне возможность дебютировать на общенациональном канале.

— Я же тебе говорил! — заявил Римо, нажимая на кнопку.

А Харолд В. Смит никак не мог понять, что случилось с левым глазом Тамайо Танаки. По сравнению с миндалевидным правым он выглядел невероятно распухшим.

Абир Гхула проснулась в самом центре театрального квартала Манхэттена, в роскошном номере отеля «Маркиз Мариот», и толкнула лежащую рядом.

— Принеси мне завтрак.

Женщина — Абир не могла вспомнить, как ее зовут, — вздрогнула и проснулась. Она огляделась по сторонам, увидела свои вещи — на полу одежду, на столе значок НОЖ[14] и часы, и с трудом вспомнила, кто она и почему находится здесь.

— Что ты сказала? — сонным голосом спросила соратница из НОЖ.

— Я сказала: «Принеси мне завтрак, служанка».

— Я тебе не служанка.

— Ты приставлена ко мне НОЖ для удовлетворения моих повседневных нужд. Ночью ты удовлетворяла меня в постели, а теперь мне нужен завтрак.

— Я только охраняю. Вызови бюро обслуживания.

— Ты сама вызовешь его.

— Я тебе не рабыня!

— Рабыня, поскольку отдана в мое распоряжение.

В остроносое лицо Абир Гхулы сопровождаемая едкой характеристикой полетела огромная подушка. Отбросив подушку в сторону, Абир Гхула перегнулась и ударила свою недавнюю сексуальную партнершу по лицу.

— Это тебе за дерзость, женщина.

Та схватилась за щеку.

— Я... я думала, ты меня любишь.

— Я и любила тебя этой ночью. А теперь я голодна. Кроме всего прочего, я люблю поесть. Ты принесешь мне все, что я скажу, или я подышу кого-нибудь другого, кто будет поклоняться моей женской мудрости.

— Что же ты хочешь? — плача, сказала женщина, не в силах унять дрожь нижней губы.

— На завтрак — свинину во всех видах. Свинина запрещена Аллахом, но Ум Аллаха объявляет ее халам, а не харам. Я буду есть свинину и пить кофе по-турецки. И если ты принесешь мне все это до того, как в желудке у меня заурчит, я разрешу тебе покрыть ласками мою совершенную спину. Ибо она ноет.

Белая женщина смиренно встала с постели.

— А на обед я хочу мужчину, — крикнула ей вслед Абир Гхула.

Женщина вздрогнула.

— Мужчину?!

— Я люблю мужчин — когда у меня пропадает охота до женщин. У меня было два мужа — до тех пор пока они не узнали друг о друге.

— Я не могу любить женщину, которая любит мужчин!

— Ты будешь любить того, кого я скажу, или Аллаха повернется к тебе спиной, — заявила Абир Гхула, с презрением поворачиваясь спиной к соратнице. Как ее зовут, не имело значения, ибо это была всего лишь первая белая женщина, которую Абир Гхула собиралась развратить на своем пути, предначертанном Ум Аллахой.