Я услышал слабые звуки демонической музыки, когда женщина разрезала рубаху на моей спине и прижала к моей голове костлявые руки.

– Нет, пожалуйста, не позволяй ей… – Я совсем растерялся от страха. – Демон… – Но прежде чем я успел договорить, мой рот раскрылся, глаза закрылись, и больше в тот день я ничего не видел и не слышал.

На следующее утро я проснулся от солнца, светившего мне в лицо. Мои раны зажили.

В моих сражениях с демонами бывали моменты, когда я сталкивался с немыслимо отвратительными вещами, зловонными жидкостями и потрохами, которые не встречаются в мире людей. За годы рабства я работал на конюшнях и помойках, убирал блевотину и испражнения пьяных мужчин и женщин, одурманенных корнем яреты. Как-то участвовал в уборке замка, весь гарнизон которого вымер от чумы. Еще раз сдирал одежду с трупов, три дня разлагавшихся под палящим солнцем. Я все время оказывался в такой грязи, что каждый миг должен был очищать себя любым способом: мыть водой, тереть песком или соломой, читать очистительную молитву или совершать необходимые ритуалы, пока снова не начинал чувствовать себя чистым. Грязь никогда не была частью меня. Но в то утро, когда я обнаружил, что мои раны излечила магия демона, я не смог придумать способа очиститься, чтобы снова стать собой, я не мог представить, сколько времени должно пройти, прежде чем охвативший меня ужас станет слабеть. Я мог бы сделаться чище, если бы снова разодрал себе спину.

– Что ты сделала? – закричал я на женщину, сидевшую в своем углу. – Это гадко… грязно… неестественно. Хуже всего было то, что я ничего не сказал накануне. Я позволил ей облегчить мои страдания. Разговаривая с Блезом, ни словом не обмолвился о том, что она не должна меня больше трогать. Я растерял все чувства, весь разум, потому что думал только о своей лжи. А она закрыла все раны… Мне казалось, что полчища червей извиваются под моей кожей.

– Тебе больно? Я была так осторожна. Добрый Блез смотрел, он сказал, что я все сделала как надо. Прости, прости, прости. – Сэта прижала сцепленные пальцы к губам.

Добрый Блез. Глупый Блез. Я потер лоб, не зная, что делать: плакать или ругаться. Мое открытие, что есть демоны, которым не нужно зла, тут же было забыто. Демон, наверное, хохочет. Женщина протянула ко мне руку, но я отпрянул и вскочил, сбив пустой бочонок.

– Это не ты. Но я знаю, что с тобой. Я знаю, что живет внутри тебя и что ты использовала, чтобы меня исцелить. Мерзость, яд… – У меня в голове прокручивались заклинания защиты и очищения. – Отойди от меня…

– Ты ничего о ней не знаешь. – В дверях вонючего домишки стоял Блез. Он был во всем черном: черные штаны, черная рубаха, черные плащ и сапоги, его длинные волосы были перевязаны ниткой черных бус. Лицо было черным от угольной пыли, а через щеки от брови до челюсти тянулись два белых нарисованных кинжала. Глаза сверкали темными озерами. – Сэта оказала тебе величайшую услугу. Как ты смеешь так с ней разговаривать?

Женщина плакала в углу, раскачиваясь взад-вперед, обхватив голову руками.

– Я не виню ее, но она так опасна, как ты и представить не можешь. Она захвачена рей-киррахом. Посмотри в ее глаза, и ты увидишь. Прислушайся, и тебя оглушит музыка. Неужели ты ничего не знаешь о демонах? Не понимаешь, что они могут натворить? Заклятия, основанные на крови… ужасные, разрушительные… – Годы учения и практики требовали, чтобы я сказал это.

Голубое сияние в ее глазах означало, что она так далеко продвинулась по пути безумия, что демон уже говорит за нее. Даже если бы со мной был Айф, я усомнился бы, стоит ли пробовать спасти ее душу. А она касалась меня своей магией… Все мои внутренности переворачивались от этой мысли.

– Сэта врачует с самой юности. Она спасла больше жизней, чем унесли с собой дерзийцы: она принимала младенцев, исцеляла раны, облегчая страдания и благословляя все, к чему прикасалась. Когда я был мальчишкой, она пришла в деревню, где все – мужчины, женщины, дети – были заражены болотной лихорадкой. Она не могла спасти их, но утешала, усмиряла боль и безумие, она не спала, не ела и не пила, заботясь обо всех. – Блез присел на корточки перед рыдающей женщиной и откинул волосы с ее лица. Она уронила голову ему на грудь, а он обхватил ее рукой, проводя по ее давно не мытым волосам и утешая. – В ней нет зла, что бы тебе ни показалось. Теперь, когда она постарела, никто не приходит к ней. Но ее способности не умерли вместе с ее разумом.

Картина была невероятная: безумная горюющая женщина и разбойник с раскрашенным лицом, слившиеся в дружеском объятии. Мои страхи и злость ушли.

– Простите меня. Я знаю, что она хотела помочь. Но ты должен понять… я так много видел.

– Но не все. – Он обхватил ладонями лицо женщины и улыбнулся ей. – Ты прекрасно справилась, Сэта. Я горжусь тобой. Этот эззариец не хотел тебя обидеть. Он не знает нас, но ты дала ему первый урок, а я собираюсь преподать второй.

Лицо Сэты засветилось от слов молодого человека, потом она коснулась пальцем его разрисованной щеки:

– Лукаш. Удачной охоты, Блез. Иди осторожно. Осторожно, осторожно. – Он засмеялся и встал:

– Будь уверена.

Прежде чем я успел понять, что происходит, Блез толкнул меня к двери, прямо в руки коротенького крепкого человека, одетого и раскрашенного так же, как и сам предводитель.

– Подготовь его, Фаррол. Он говорит, что он один из нас, к тому же он прекрасно знает дерзийцев. Посмотрим, умеет ли он сражаться.

– Погодите…

Но они не стали ждать. Фаррол с двумя женщинами сняли с меня башмаки и запачканные кровью штаны и облачили в черные, немного тесные мне одежды и черные сапоги, которые оказались несколько велики; потом они зачернили мне лицо углем и нарисовали на щеках два белых кинжала. Они завязали мои уже довольно длинные волосы в хвост, перехватив его ниткой черных бусин. Я спросил, в чем состоит план, но они только смеялись и говорили, что расскажут все на месте.

– Не ждал, что тебе так легко поверят, а? – Фаррол казался мне очень знакомым. Я был уверен, что это он был рядом с Блезом, когда отряд отступал из долины, но там я видел его только мельком. По его голосу я понял, что это он стоял с лошадьми, когда Блез подобрал меня после порки. Но этого тоже было недостаточно, чтобы объяснить, почему я его знаю. Он казался невысоким и плотным, но очень крепким и мускулистым. И тоже был эззарийцем, как и одна из женщин. Вторая, высокая хрупкая женщина по имени Яллин, была сузейнийкой. Она закрепила у меня на поясе перевязь для меча.

Прежде чем я сумел придумать достойный ответ, два десятка всадников, одетых и раскрашенных как и я, уже были на конях. Сейчас сложно было понять, кто они по происхождению, но, судя по глазам, здесь было человек пять эззарийцев и один уроженец Трида – никакой уголь не мог быть темнее его собственной кожи. В отряде имелось три всадницы.

Время шло к полудню. Перед конниками появился Блез, он повернулся лицом на север, куда из долины уходила грязная дорога. Потом описал руками широкий круг и закрыл ладонями лицо. От этого жеста по воздуху разошлись кольца заклятия, но я не смог понять, какого именно, и не услышал никаких слов. Всадники молча ждали, склонив головы, словно молясь своим богам. Ни слова не сказав, Блез взлетел в седло, и мы отправились в путь.

У выхода из долины ждало еще человек двадцать: мужчины, женщины и даже дети. Все они махали нам вслед, желая удачи. Там были манганарцы и сузейнийцы, тридская женщина и даже несколько кувайцев, почти все они казались совсем молодыми, не старше двадцати. Лишь трое эззарийцев были пожилыми и измученными, как Сэта. Меня кольнуло недоброе предчувствие.

Ехать пришлось между Блезом и Фарролом. Я никогда не был хорошим наездником, и, хотя Блезу с его товарищем тоже было далековато до мастерства Александра, по сравнению со мной они держались великолепно. Мне стало стыдно, всю дорогу я заботился только о том, чтобы держаться в седле более-менее прямо и не вывалиться на дорогу. Меня беспокоило то, что мы выехали так поздно и, судя по всему, собирались ехать далеко. Я понятия не имел, к чему стремится Блез, ведя отряд в сторону Кувайских холмов. Мне показалось, что прошло около часа, пока я освоился с ездой и смог наконец глядеть по сторонам. Пейзаж совершенно изменился. Мы были в сухом знойном краю, похожем на пшеничные поля Манганара. Наверное, Блез водит своих людей дальше, чем я мог подумать.