Он прерывисто вздохнул:

– Этого я не скажу. Мои кузены-гастеи довольно грубы, почти все. Но есть множество рудеев, с которыми стоит иметь дело, и еще некоторые другие, они весьма разумны и хотели бы с тобой познакомиться. Тебе стоит посмотреть. Изучить. Мы многое можем показать тебе.

– Если ты думаешь сбить меня с толку, заставить меня заключить сделку…

– Как тот Смотритель, который хотел прыгнуть выше головы? Нет, что ты. – Он сорвал несколько цветков и поднес к носу, втянул в себя их аромат и счастливо вздохнул. – Мы с моими друзьями не имеем ничего общего с Нагиддой. Мы были рады, когда ты… я уверен, что это был ты… победил негодяя. Нет, это… Просто приятное знакомство, что здесь дурного?

Небо побагровело и нависло над нами, как зрелый синяк, грязная тропа под нашими ногами стала вдруг скользкой. Фиона… Ворота. Во имя бога, где Ворота? И демон стоит и смотрит. И все еще владеет жертвой.

– Я должен идти. – Я положил руку на рукоять кинжала. У меня были меч и клятва, они составляли суть моей жизни. О чем я думаю?

Демон усмехнулся мне:

– Так что же? Полагаю, я смогу победить тебя, но не стану этого делать. Я не хочу уходить. Мы не можем притвориться, что ты меня не нашел?

Почва, на которой мы стояли, стала проваливаться. Я поймал ветер крыльями и взлетел, глядя на него сверху вниз. Его волосы растрепались и прилипли к лицу. Цветение и увядание шли своим чередом, но теперь все происходило еще быстрее. Я мог захватить его. Он быстр и умел, но я уже видел его манеру боя, к тому же он слишком много размышляет.

Ну да, так же как и я. Я сделал круг и снова завис над ним.

– У тебя есть имя?

Он засмеялся и поднес ко рту сложенные рупором ладони. Звук разнесся по всей долине.

– Ты не сможешь его выговорить. К тому же оно может стать другим, когда ты увидишь меня в следующий раз. Но я запомню тебя, Смотритель. Мы сможем вместе посмотреть другой мир. У нас будут приключения. Мы найдем общие интересы. Возможно, настанет время, когда это тебе пригодится.

Небо рухнуло на землю, цветущие поля начали таять. Я спешил к Воротам. Один раз я оглянулся и увидел его, стоящего посреди пустоты, где только что было полно цветов. Он закачался и исчез в темноте. Я прошел через Ворота и спрыгнул на каменный пол храма.

К тому времени, как рассеялся неизбежный в таких случаях туман, Фиона исчезла. Она выполнила все полагающиеся обряды: чистку, мытье, молитвы и песни, которые казались ей такими важными. В какой-то миг, когда я протирал и убирал в деревянный футляр неиспользованные нож и зеркало, подумалось, не заболела ли она. Но когда пришла пора приступить к ритуалам, мне самому едва не стало дурно. Я подошел к строке песни, в которой говорится об изменении мира после сражения. Одна фраза, если ты вернулся с победой. Одна фраза, если ты проиграл. Другая фраза, если Смотритель погиб. Еще одна фраза, если он был захвачен, даже если и остался в живых. Но в эту ночь для меня не было слов. Что же я сделал?

Фиона знает, что я не убил демона. Айф чувствует это, так же как чувствует, если демон оставил жертву… или не оставил. Скорее всего, Фиона помчалась докладывать о происшествии Совету Наставников. Невыносимо было думать, что она упоминает мое имя рядом со словом «предательство».

Я оставил футляр с оружием во внутренней комнате, набрал воды в колодце рядом с храмом, умылся. Минутный страх исчез, теперь я с нетерпением ждал утра. Как я хотел бы поговорить об этом с Исанной или чтобы она была сегодня со мной. Ее чувства всегда были верны. Демон, не желающий страданий и страха, а всего лишь искусства, красок, науки и приключений. Рей-киррах с чувством юмора. Я смотрел на него с высоты Смотрителя и не мог ошибиться. Все это невероятно странно. Я должен поступить, как Фиона. Рассказать своим наставникам и всем остальным, но не о предательстве, а о чем-то из ряда вон выходящем. О чем-то, что мы не могли и вообразить.

Я нарушил клятву, но не ощущал вины. Было бы неправильно убить его. Неправильно – изгнать его. Мы знали, что изгнание вредно для создания. Эззарианские наставники всегда говорили, что жажда зла есть природа всех демонов, но, если этой жажды не было, как же я мог убить его? Конечно, могло случиться так, что этот демон просто исключение. Но мы должны изучить его.

И разумеется, пока я размышлял обо всех этих вещах, мечтая поделиться ими с Исанной, мои мысли вновь вернулись к смерти нашего ребенка. Мое сердце перевернулось в груди, я едва сдержался, чтобы не ударить кулаком по каменной колонне храма. Но вместо этого я обнял мраморный столб, прислонился к нему горячим лбом и зарыдал от горя, которое больше не мог выносить. А что если тот демон был таким же, как этот? За тысячу лет нам ни разу не пришла в голову подобная мысль.

Каждый из пяти уважаемых членов Совета Наставников обладал одним особым талантом, необходимым для борьбы с демонами. Катрин готовила Смотрителей, ей было всего тридцать, невероятно юный возраст для такого занятия. Мейра была представительницей Ткачих, заботившихся о безопасности и спокойствии в нашем обществе. Талар готовила Айфов, Каддок – Ловцов, а Кенехир – Утешителей.

Семидесятилетняя Мейра была мудрой и наблюдательной Ткачихой, лучшей подругой моей покойной матери. Она знала меня с рождения, она руководила испытанием, в ходе которого я был признан валиддаром, рожденным сильным. Она никогда не выказывала явного участия в моей судьбе, но, чтобы я упал в ее глазах, потребовались бы очень веские доказательства. Я верил Мейриному мнению обо мне больше, чем собственному.

Кенехир был круглым бодрым человеком, который когда-то выполнял обязанности Утешителя. Его мелидда была так сильна, что он взглядом мог свалить дерево… но только тогда, когда его никто не отвлекал. Ему постоянно требовался партнер из Ловцов, сильный боец, который оберегал бы его, поскольку он никогда не мог делать больше одной вещи зараз и был таким доверчивым человеком, что не замечал опасности, даже когда она сидела, свесив ноги, на его носу. Кенехир тоже знал меня с детства. Так же как Исанна и Катрин, он убеждал всех, что моя жизнь явилась частью пророчества и во мне нет испорченности, препятствующей моему возвращению домой. Он был одним из самых свободно мыслящих эззарийцев, и он не усомнился бы в правдивости моих слов, даже если бы в моих глазах запылал огонь демонов.

Совсем другое дело – Талар и Каддок. В последний день свободы Эззарии, третий день дерзийской войны, Смотрители, Ловцы и Утешители, те, что были хорошо подготовлены и владели оружием, возглавляли сопротивление. Мы знали, что все напрасно. Мы лишь хотели продержаться подольше, чтобы дать уйти из Эззарии королеве и сильнейшим из валиддаров, позволить им унести ценные книги и манускрипты, а также оружие, которым мы сражались с демонами. Тогда мы попробуем спасти остальных. Мы смогли уберечь королеву, книги и нескольких наставников, но больше нам ничего не удалось. Лишь немногие смогли последовать за королевой и обосноваться в горах к северу от Кафарны. Некоторых, как и меня, захватили в плен. Я видел столько погибших, что с трудом понимал, как кто-нибудь вообще мог уцелеть. Но оказалось, что сотни эззарийцев успели уйти в леса, пока сжималось кольцо дерзийцев.

Спасшиеся остались ни с чем. Сотни лет изоляции и почти тайного существования привели к тому, что у нас не было союзников, которые могли бы нас укрыть. Дерзийцы оккупировали все земли на северных границах и отправляли в леса поисковые отряды. Эззарийцы не смели выйти, поэтому им пришлось жить тем, что они могли собрать или добыть в лесу. У них не было книг, не было магического оружия, почти не было учителей, чтобы передавать знание. Они жили без надежды на возвращение к тем занятиям, которые мы считали святыми. Среди них не осталось ни одного Смотрителя, они понятия не имели, где находится королева и все остальные, если им и удалось спастись. Они начали ссориться друг с другом, нарушая традиции, которым они не могли следовать после всех происшедших несчастий.