— Прекрати, — рявкнула я. — Прекрати вовлекать его в это дело. Он тут ни при чем. Это был мой выбор. Никто не завлекал меня обманом, чтобы превратить в суккуба. Мне внятно объяснили, какие будут последствия и что я получу взамен.

— И ты этого не получила, — тихо сказал Хью.

— Это не имеет значения, — отрезала я. Если я осталась без Сета, какая разница — все превратилось в ад.

— Я бы постарался для тебя, — сказал Хью. — Я подготовлю бумаги. Может, ты и знала, на что идешь, но это не означает, что ты не могла изменить своего отношения, особенно если тебя обманули. Если ты хочешь, я помогу.

— Зачем? — спросила я, вспоминая все те случаи, когда Хью тушевался, стоило только заговорить о нарушении статус-кво. — Чего ради ты будешь рисковать?

— Потому что ты мой друг, — сказал Хью, и его губы искривились в горькой усмешке. — А это для меня кое-что значит. Кроме того, положись на своего приятеля Хью: может быть, мне удастся все устроить и отделаться легким испугом.

У меня в груди возникло странное ощущение: сперва будто стеной поднялось напряжение, а потом оно внезапно спало. В этот день невероятные происшествия сменяли одно другое, как в калейдоскопе. Однако слова Хью делали невозможное чуть более реальным. Я так привыкла к мечтаниям Романа на тему: «Как бы подкопаться под Ад», что временами просто пропускала его разглагольствования мимо ушей. Но раз о том же заговорил Хью, значит, дело может выгореть…

Я сглотнула, чувствуя, что на подходе новая порция слез.

— Не могу себе представить мира, в котором я не принадлежу Аду. На что будет похожа моя жизнь? Даже не знаю.

— На то, чего тебе захочется, — сказал Хью и заключил меня в объятия. Я услышала, как у меня за спиной раздался вздох Романа.

— Ну, а я позабочусь о том, чтобы разорвать в клочки и швырнуть в лицо Аду другой договор. Я вот о чем: Сет ведь и так уже повязан Адом по рукам и ногам, не так ли? Безотносительно к тому, что здесь сегодня происходило.

Я вздрогнула. Это была правда. Душа Сета, когда-то сияюще чистая, стала темнеть после того, как он изменил Мэдди со мной. Он перебрался в мою постель, потому что любил меня, но все равно продолжал чувствовать себя виноватым. Печать греха лежала на его душе, и если бы он вдруг внезапно умер прямо сейчас, то наверняка попал бы в Ад.

Хью прочистил горло и отпустил меня, будто внезапно почувствовал смущение.

— Забавно, что ты упомянул об этом.

— Почему? — спросила я.

— Я давно не видел Сета и ничего не замечал… но сегодня здесь его душа… — Хью покачал головой. — Я не знаю всего, что он совершил, но его душа очистилась. Конечно, она не светится первозданным светом, но что-то изменилось. Будто порчу сняли, и я не думаю, что теперь он отмечен печатью Ада.

— Если не считать контракта, — докончила его мысль я. — Это цена, заплаченная за прожитые жизни. Не имеет значения, насколько он хорош. — Я снова почувствовала слабость в ногах, пришлось приложить усилия, чтобы не упасть. Сет искупил свой грех. Чем? Возможно, принесением себя в жертву семье. Он бросил ради родных то, что любил больше всего, — писательство и даже меня. Это был настоящий подвиг, мало кто из смертных способен поступить так. Обычно проклятые остаются проклятыми.

Но какое это имело значение. Душа Сета могла сиять, как сверхновая звезда, он все равно отправится в Ад, потому что в нем заключена та же душа, что и в Кириакосе — том человеке, который заключил сделку ради того, чтобы найти меня.

— Точно не знаю, — сказала я, — он выразился неопределенно: отписал он свою душу или заключил пари, что сохранит ее, если сможет воссоединиться со мной.

— В данный момент не похоже, чтобы это случилось, — сказал Роман, — так что в любом случае проклятие с него не снято.

— Если только мы не разорвем и его контракт тоже, — добавила я. — А для этого нам нужна его помощь.

Хью сочувственно посмотрел на меня.

— Ты хочешь, чтобы я с ним поговорил?

Я ненавидела себя за то, как поступила с Кириакосом сотни лет назад, ненавидела так сильно, что заплатила самую высокую цену за то, чтобы воспоминание обо мне было стерто из его памяти. Но после того, как я сегодня увидела взгляд Сета… Честно, будь у меня шанс, я бы, наверное, снова попросила о том же. Я не могла видеть эту ненависть, это разочарование в глазах человека, которого я любила. Я причинила ему боль, сразила наповал. Мне хотелось спрятаться и никогда с ним больше не встречаться, потому что, увидев его вновь, я окажусь лицом к лицу с собственным ничтожеством.

Вот в чем моя вечная проблема, вдруг поняла я. Я не выношу разборок, особенно когда сама виновата. Всю жизнь я бегу от этого.

Я натужно улыбнулась Хью, который стоял рядом и предлагал мне выход, удобный для труса. Нет, решила я. Если мы надеемся получить помощь от Сета, говорить с ним об этом должна я. Станет он меня слушать? Неизвестно, но попробовать я должна. Ни за что на свете я не стала бы подвергать себя испытанию встретиться вновь с его ненавистью и печалью… но ради спасения души Сета я это сделаю.

— Я сама пойду к нему, — сказала я.

Легче было сказать это, чем сделать. Как только Хью и Роман расступились, смысл происшедшего обрушился на меня с неумолимой силой.

Сет был Кириакосом.

Кириакос был Сетом.

Даже став свидетельницей всего, что произошло у меня на глазах, не думаю, что я поверила бы в это, если бы нечто внутри меня… какой-то инстинкт… не подсказывал: все это правда. Я никогда ни о чем подобном не подозревала и не мечтала. Меня сильно тянуло к Сету, это бесспорно, так же как и к другим его инкарнациям. В Сете было для меня нечто особенное, хотя теперь я задумалась, что именно так выделяло его на фоне остальных? Может, в глубине души я — или он? — мы оба понимали: это последний шанс для нас быть вместе? Было ли это причиной нашей нетерпеливости? Или это я стала такой со временем? Долгие годы жизни в шкуре суккуба совсем измучили меня, и я думала: может, потому Сет и наша любовь стали столь ценными для меня.

Наша любовь, которая только что рассыпалась в прах прямо у меня перед глазами.

На следующий день я позвонила на работу и сказалась больной; это сообщение не было встречено с восторгом. Канун Рождества — один из самых горячих дней для Санты и его команды, но меня это не заботило. Ни при каких условиях я не смогла бы окунуться с головой в этот хаос после того, что случилось с Сетом. Мне сухо сообщили: если я не выйду на работу, на следующий год меня вообще не наймут. Я чуть не рассмеялась и, изобразив наличие остатков профессиональной гордости, ответила управляющему, что беру на себя такой риск. Следующее Рождество я, скорее всего, проведу в Лас-Вегасе. А если даже нет, я не сомневалась, что без минимального заработка и платья из фольги смогу как-нибудь обойтись.

Разыскать Сета оказалось куда сложнее. Он не отвечал на звонки, и, когда я пришла к его дому, мне никто не открыл. Рядом с домом не было ни машины Сета, ни машины Маргарет, что привело меня к выводу: они либо делают последние рождественские покупки, либо поехали к Терри и Андреа. Если верно первое, нелегко будет обнаружить Сета; если второе — я, конечно, не посмею явиться в дом Терри и потребовать, чтобы Сет поговорил со мной. Ситуация критическая, но все же я знала границы приличий.

Очень легко было использовать сложившиеся обстоятельства как предлог, чтобы уклониться от разговора с Сетом. Несмотря на обещания, данные Хью и Роману, мне совсем не хотелось видеть его. Ну, та часть меня, которая любила Сета, желала этой встречи и агонизировала каждое мгновение, которое мы проводили в разлуке. Но в остальном я страшилась вновь увидеть на лице любимого это жуткое выражение страдания. Я не хотела в очередной раз столкнуться с суровой реальностью и прочитать в его глазах, кто я есть.

Да, я согласилась встретиться с Сетом, но на самом деле была не в силах передать Хью и Роману, насколько мучительна для меня сама мысль о том, чтобы снова лицезреть собственные грехи. Я не могла выдержать их тяжести тогда, едва ли смогу сейчас. Продав душу, я разрушила воспоминания обо мне во всех, кого любила… а все потому, что не хотела отвечать за ужасный поступок, который совершила. Вы можете подумать: мол, прошло полторы тысячи лет и за это время страхи могли позабыться, а желание отгородиться от правды, наверное, сошло на нет. Этого не произошло.