— Они не придут, — уверенно сказал он. — Тебя никто не будет искать. Я даже сомневаюсь, что ты из клана Патель.

Везучая Девочка опасливо поглядела на него. Перевела взгляд на Голубоглазую, продолжавшую без нужды точить мачете. Пима в задумчивости взялась за кольца в ушах и откинула голову.

— Это так, девочка? Ты не стоишь ничего?

Гвоздарь удивился, увидев, что Везучая Девочка готова разрыдаться. Даже Ленивка не плакала, когда ее пинками гнали по берегу с порезанными рабочими татуировками на щеках. А эта неженка готова расплакаться только потому, что ее поймали на вранье.

— Так где же твоя семья? — спросил он.

Она задумалась.

— Севернее. Выше Затонувших Городов. Я действительно Патель. Но они просто не знают, где меня искать.

Она помолчала.

— Они и подумать не могут, что я здесь. Мы не одну неделю назад выбросили маячки GPS, чтобы сбежать.

— От кого?

Она снова задумалась.

— От своих же, — наконец ответила она.

Пима и Гвоздарь озадаченно переглянулись.

Нита принялась объяснять, очень тихо.

— У отца есть враги внутри компании. Мы попали в шторм, когда они нас преследовали. Куда бы мы ни двинулись, они предугадывали наш курс. Если бы они меня поймали, то использовали бы, чтобы давить на отца.

— Значит, никто тебя искать не будет?

— Никто из тех, кого мне хотелось бы увидеть, — ответила она, качая головой. — Когда наш корабль разбился, его преследовали два других, но они отвернули из-за урагана.

— Так вот почему вы пошли прямо в сердце урагана-убийцы? Пытались сбежать?

— Да. Либо так, либо сдаться.

Она снова покачала головой.

— Вопрос выбора тут не стоял.

— Значит, никто тебя искать не будет, — повторил Гвоздарь, стараясь смириться с новой мыслью. — Ты нас все это время дурачила.

Пима медленно выдохнула, с шипением.

— Тебе лучше было бы сдаться тем, кто тебя преследовал. Отец Гвоздаря способен на такое, чего они никогда не сделают.

Везучая Девочка покачала головой.

— Нет. У ваших… у ваших есть хоть оправдание. А у тех, кто за мной охотился…

Она снова покачала головой.

— Они еще хуже.

— Значит, ты разбила корабль и пыталась утонуть только затем, чтобы они тебя не поймали? — спросил Гвоздарь. — Погубила всю команду, чтобы остаться на свободе?

Нита отвернулась.

— Они были…

Покачала головой.

— Люди Пайса все равно бы их убили. Ему не нужны свидетели.

Пима ухмыльнулась.

— Проклятье, оказывается, в конечном счете богачи и береговые крысы одинаковы. Каждому не терпится в крови попачкаться.

— Да, — абсолютно серьезно ответила Нита, кивая. — Совершенно одинаковы.

Гвоздарь принялся обдумывать положение. Если никто не будет выкупать Ниту, то она ничего не стоит. Не имея на берегу сильных союзников и друзей, она просто кусок мяса. Никто и глазом не моргнет, если ее отправят под нож Сборщикам. Голубоглазая может принести ее в жертву в своем культе, и никто и не подумает защитить ее.

Пима оглядела Ниту.

— Тяжело здесь богачке придется, — сказала она. — Не выживешь, если не найдешь себе покровителя, а шанс того, что кто-то решит защищать такую, как ты, невелик.

— Я могу работать. Могу…

— Ты ничего не сделаешь, пока мы не скажем, — грубо перебила ее Пима. — На такую богачку, как ты, всем плевать, так или иначе. У тебя нет команды. Нет родных. Нет твоих громил и денег, чтобы заставить людей уважать тебя. Тебе хуже, чем даже Ленивке. Та, по крайней мере, знает здешние правила. Знает, как вести игру.

— Значит, у тебя вообще никого не осталось? — спросил Гвоздарь. — Никого, кто стал бы помогать тебе?

— У нас есть корабли…

Нита задумалась.

— У нашего клана есть корабли, и некоторые капитаны все еще верны моему отцу. Они ходят в Орлеан, за грузами, идущими с Миссисипи. Если бы я смогла добраться туда, вы бы получили награду…

— Хватит болтать о наградах, Везучая Девочка, — качая головой, перебила ее Пима. — Запас обещаний кончился.

— Ага, — согласился Гвоздарь, глянув на Голубоглазую, которая принялась точить другой мачете. — Как насчет того, чтобы завязать с враньем?

Он кивнул на ладонь Ниты со свежим шрамом.

— Мы на крови поклялись, а ты продолжаешь нам врать.

Нита с отвращением поглядела на него.

— Вы бы мне глотку перерезали, если бы не думали, что я чего-то стою.

Гвоздарь ухмыльнулся:

— Наверное, мы этого так и не узнаем. Но теперь ты с нами, и не стоишь и куска медяхи.

Он умолк.

Пима поглядела на него.

— До Орлеана чертовски далеко, — сказала она. — Аллигаторы, пантеры, питоны. Куча способов найти себе смерть.

— Если не обойти стороной, — задумчиво сказал Гвоздарь.

— Уйти морем не сможем. Твой старик сразу просечет, что лодка пропала, и сразу же тебя догонит.

— Про лодку я и не думал.

Пима удивленно поглядела на него.

— Кровь и ржавь.

Тряхнула головой.

— Ни за что. Помнишь Рени? Помнишь, на что он был похож, потом? Что от него осталось? Ошметки мяса.

— Он был пьян. А мы не будем.

Пима снова тряхнула головой.

— Безумие. У тебя только что плечо в порядок пришло и хочешь снова его разодрать?

— О чем вы говорите? — спросила Нита.

Гвоздарь не стал отвечать сразу. Вероятно, у них получится. Вероятно.

— Хорошо бегаешь, Везучая Девочка? — спросил он, оглядывая ее. — У тебя изнеженная кожа, но под юбкой должны быть хоть какие-то мышцы. Быстро бегаешь?

— Она слишком мягкотелая, — сказала Пима.

Нита гневно глянула на него.

— Я умею бегать. Взяла первое место на стометровке в Сент-Эндрю.

Гвоздарь улыбнулся Пиме.

— Ну, если сам Святой Эндрю говорит, что она умеет бегать, значит, она бегает хорошо.

Пима покачала головой и тихо помолилась Норнам.

— Богачи бегают по чудесненьким дорожкам, с другими богачами. Им не приходится бегать, чтобы выжить. Не знают, как это бывает.

— Сказала, что бегать умеет, — пожав плечами, ответил Гвоздарь. — А я скажу, пусть Норны рассудят.

Пима глянула на девочку.

— Хорошо бы, чтобы ты и правда бегала так, как сказала. Второго шанса не будет.

Нита и глазом не моргнула.

— У меня все шансы уже давно кончились. Теперь все в руках Норн.

— Что ж, ладно, тогда добро пожаловать в наш мир, Везучая Девочка, — ухмыльнувшись, сказала Пима, снова качая головой. — В наш чертов мир.

Умея бегать или нет, для начала они должны были сбежать от тех, кто пленил их. Пошептались, составляя план, и принялись ждать. Гвоздарь из последних сил держался, чтобы не уснуть. Хоть он и был в отключке три дня, все равно ему с трудом удавалось держать глаза открытыми. Шуршащий листьями ветерок и тепло ночи убаюкивали. Слегка наклонив голову, он сказал себе, что будет ждать. Но уснул. Проснулся, а потом уснул снова.

Голубоглазую, которая не спала и во все глаза следила за ними, сменил Тул. Всякий раз, как Гвоздарь приоткрывал глаза, глядя на него, он видел Тула, глядящего на него желтыми собачьими глазами, спокойно и терпеливо, как статуя. Наконец пришла пора меняться, и Тул встал, уступая место Моби. Худой лысый мужчина устроился поудобнее на пне и принялся что-то попивать. Сидел, опершись руками о колени, и очень скоро напился и задремал, вполне доверяя наручникам и тому, что подростки лежали неподвижно и молча.

Гвоздарь лежал не засыпая. Хорошо, хоть его не пристегнули. Пусть он и не из одной команды с этими взрослыми, но он сын своего отца, поэтому ему хоть как-то доверяли. Учитывая это, а еще то, что недавно они видели в нем лишь больного, мечущегося в беспамятстве лихорадки, у него был некоторый простор для действий. Для них он не представлял собой опасности. Всего лишь худой подросток, только начавший поправляться от болезни. Очень хорошо.

Проблема только в том, что ключи от наручников, которыми пристегнули девочек, у Голубоглазой. А ее он чертовски боялся. Людей из Культа Жизни побаивались все. Вступившие в культ сразу же искали новых людей для обращения. И они любили приносить жертвы.