Показал на колеса.

— Если упадешь, попадешь под них, поэтому не отпускай, как бы ни было больно.

— Не отпускай! — повторил он. Помолчал.

— И ноги побыстрее подбирай.

Она кивнула. Сделав глубокий вдох, Гвоздарь попытался набраться смелости.

И тут Нита ринулась вперед.

Гвоздарь ошеломленно глядел, как она бежит вдоль поезда. Такая крошечная на фоне огромных колес и лестниц вагонов. Одна лестница промелькнула рядом с ней. Еще одна. Она даже не смотрела на них. Просто бежала вдоль поезда, а ее черные волосы, убранные в хвост, болтались позади.

Одна лестница, две, три. Она прыгнула к четвертой. Схватилась за перекладины, и ее дернуло вперед. Ноги мелькнули в воздухе, оторвавшись от земли. Опустились и снова взметнулись, задев за землю. Ее мотало, как тряпичную куклу. Так ее под колеса затянет. Гвоздарь замешкался, ожидая, что сейчас увидит, как ее порвет на части, но она поджала ноги, и в следующее мгновение уже была на лестнице целиком и лезла вверх на вагон. Зацепившись рукой за поручень, оглянулась назад. До нее уже было далеко, поезд быстро уносил ее вперед.

— Скоро поезд кончится, — заметил Тул.

Гвоздарь кивнул. Снова вдохнул и побежал.

И сразу же понял, почему Нита не оборачивалась. Земля у рельс была неровной, пусть она и выглядела гладкой издалека. Там, где Рени на поезда запрыгивал, всегда было ровнее, чем здесь. Гвоздарю оставалось только смотреть вперед, если он не хотел упасть.

Шум и скорость поезда вблизи были просто одуряющими. Вагоны неслись мимо него. Он не мог отделаться от мысли о том, как споткнется и упадет под колеса. И его размелет в куски. Бежал так быстро, как только мог, по такой неровной земле, и все равно лестницы проносились мимо него одна за одной.

Как она это сделала, черт подери? Как она?.. Глянув назад, ему хотелось увидеть еще много вагонов. Шум и скорость были головокружительными. Он споткнулся и едва не упал. Удержался на ногах и заставил себя смотреть только вперед. Снова разогнался. Принялся считать. Раз, два. На третий счет мимо прошла середина вагона. Снова, раз, два. Взмолился Ганеше, о котором рассказывал Жемчужный. И Норнам. Раз, два. Пауза, раз, два, три. Раз, два…

Первая лестница пролетела мимо него. Гвоздарь схватился за вторую. Она ударила ему по руке и откинула в сторону. Ноги подогнулись. Он упал, покатившись по гравию и траве. Замер. Вагоны неслись мимо, а он лежал в грязи, побитый и оглушенный. Кровь текла со ссадин на коленях и с онемевших рук. Плечо горело от боли.

Промелькнул Тул, с легкостью уцепившийся за лестницу. Получеловек желтыми глазами поглядел на Гвоздаря бесстрастно, никак не среагировав на его неудачу.

Гвоздарь вскочил. Ниты уже почти не видно. Он снова побежал. Приближался хвост поезда. Нога болела после падения, и он прихрамывал. Плечо болело так, будто он поранил его только что. Хромая, он не наберет нужной скорости. Лестницы проносились мимо. Он снова начал считать. Оглянулся. Вот он, хвост поезда.

Сейчас или никогда.

Гвоздарь из последних сил прибавил скорости и прыгнул к лестнице. Схватился не за ступеньку, а за боковую перекладину обеими руками. Плечи пронзила боль, и его дернуло вперед. Поезд тащил его, ступни бились о камни, с каждым ударом их пронзало болью. Он сжался в комок, повиснув на нижней части лестницы.

Земля внизу слилась в серую пелену. Ветер трепал одежду, от напора и его температуры он задыхался. Пошарил рукой, перехватился за ступеньку, через боль подтянулся выше, подальше от камней внизу. Снова перехватился, поставил ноги и полез выше. Ветер бил в лицо, мимо неслись джунгли, превратившиеся в размазанную изумрудную полосу. Руки дрожали, все тело кололо от наполнившего его адреналина. Ноги слабели. Но он лез, из последних сил цепляясь, выше и выше, пока не оказался на крыше грузового вагона. Поглядел вдоль поезда.

Ноги были поцарапаны и побиты о камни, из колена сочилась кровь, ладони покрылись ссадинами, но он был жив и в безопасности. Далеко впереди были Нита и Тул. Они смотрели на него. Нита помахала рукой. Он устало махнул рукой в ответ. Продел руку в лестницу и позволил своему телу поболтаться из стороны в сторону. Со временем придется пройти по поезду к ним, но пока ему просто надо было передохнуть. С благодарностью ощутить, что, как это ни абсурдно, он в безопасности, здесь, на крыше разгоняющегося поезда. Он поглядел назад, туда, откуда уезжал. Две линии рельсов терялись в джунглях. С каждой минутой поезд уносил его все дальше от прошлого.

Он с трудом улыбнулся. Все тело болело, но он жив, а отец далеко. Что бы ни ждало впереди, оно все равно лучше того, что осталось позади. Впервые в жизни он мог не бояться отца.

Эта мысль заставила его вспомнить о Пиме и ее матери, оставшихся там. Им снова придется работать в командах, день за днем, столкнуться с его отцом, который может захотеть возмещения. Это его тревожило. В горячке бегства он не мог задумываться о последствиях для них. Так отчаянно хотел сбежать, что просто не мог думать о чем-то еще. Но теперь они внезапно возникли в его сознании обе, как духи, обвиняющие его.

Обернувшись туда, откуда он сбежал, он прикоснулся свободной рукой ко лбу и помолился Норнам за то, чтобы с ними все было в порядке. Чтобы они смогли отбиться от Ричарда, чтобы тот поверил, что Тул предал его ради награды и что не Садна и Пима украли у него его большую удачу. Гвоздарь помолился о людях, которых он покинул, и снова повернулся вперед, лицом к ветру. Открыл рот, хватая им теплый воздух и запахи джунглей.

За деревьями замелькал океан, ярко-синий. Поезд теперь шел ближе к берегу. Он увидел вдалеке стоящий на якоре клипер со сверкающими на солнце парусами. Белая чайка, сидящая на зеркальной глади моря. Ухмыльнулся. Представил себе, как сейчас суетятся все эти богачи, пытаясь найти их в джунглях. Они никогда и не узнают, как их одурачили. Как перехитрил их противник.

Корабль и океан исчезли из виду, их снова скрыла изумрудная пелена джунглей. Гвоздарь поглядел вперед, вдоль поезда, туда, где скоро подымутся башни затонувшего Орлеана.

Проблема с их бегством оказалась одна. Оно было спланировано чересчур умно.

Сбежав в спешке, они взяли с собой очень немного. Едучи на площадках грузовых вагонов, еду не поищешь. Шли часы, и Гвоздарь проголодался. С тоской вспоминал ужин, который съел вчера вечером.

Конечно, он думал, что, если они будут просто сидеть, не двигаясь, сильно есть не захочется. В конце концов, это же не работать весь день. Но его тело и так было истощено за те дни, что он провалялся в лихорадке, и сейчас живот уже буквально прирос к спине. Но поделать было нечего. Стиснув зубы, он терпел, слыша, как бурчит пустой желудок. Обещал себе, что найдет кучу еды, как только они приедут в затопленный город.

На поезде помимо лестниц, ведущих на крыши вагонов, были лишь крохотные рабочие площадки между вагонами, скорее даже стальные подножки, чуть больше полуметра в ширину. На них можно было стоять, работать, но часами сидеть на них было ужасно. Тул сразу же прошел по всему поезду в поисках незакрытых дверей, но не смог взломать ни одну. Они сидели, скрючившись, на площадках, внизу сплошной полосой летела земля под рельсами, обдуваемые ветром. Ужасно, но все равно лучше, чем раскаленные крыши вагонов безо всякой защиты от палящего солнца.

Спать под стук колес было почти невозможно. Они втиснулись между лестницами, ухватившись за поручни, и дремали по очереди, клюя носом и просыпаясь от рывков, когда поезд набирал скорость или тормозил. Разгон и торможение всегда шли рывками, при торможении поезд трясло, чуть не сбрасывая их с площадок. После того как Гвоздаря и Ниту едва не сбросило под колеса, они сидели, пропустив руки через лестницы. В другой раз Тул едва не раздавил их, когда поезд резко затормозил. Они стукнулись о металл вагона, и в голове у Гвоздаря еще долго звенело.

Но все это было ничем по сравнению с нехваткой воды. Пару бутылок, которые они прихватили в мешке, они быстро выпили и на второй день уже сидели с пересохшими ртами, в жаре и влажности окружающих дорогу джунглей. Не оставалось делать ничего, кроме как глядеть на проносящиеся мимо пейзажи и надеяться, что поезд поскорее приедет в пункт назначения. Несколько раз они проезжали мимо огромных озер. Они уже начали обсуждать, как хорошо было бы спрыгнуть с поезда в прохладную воду, но Тул покачал головой и сказал, что после этого им никак не вскочить в поезд обратно и, если они не хотят остаток пути идти пешком, надо терпеть.