Что мне остается делать? Аще и недостоин есмь, но молить Господа о ниспослании на вас благословения, и да устроит ваше благоденствие и спасение. Судьбы Его нам неисповедимы: Он недоведомыми нам судьбами Своими содевает наше спасение. На чем и вы, основываясь и предаваясь в волю Божию, успокоивайтесь духом.

По вашему же предложению и Ф.А. Голубинский принял наши замечания и дозволил их напечатать в опечатках. Что послужит пояснением материй и на будущее время. В предисловии есть некоторые ошибки, но не знаю, можно ли также поправить в опечатках, а именно: 1) кончина отца Афанасия Захарова[15] последовала 1825 года, а напечатано: 1823 года, вероятно, в переписках вместо 5 поставлено 3, но я сего не заметил при чтении письменного предисловия; 2) глинской игумен Филарет[16] напечатан архимандритом, а он не был им. Об этом я заметил, что он, «кажется, не был архимандритом».

Еще отец игумен наш заметил, что из учеников отца Макария Песношевского[17] строитель был Дорофей[18], а напечатано: «Иерофей». О сем я ничего не знаю, и сие прибавлено не нами. Все это отдаем на ваше рассуждение, можно ли сделать какую-нибудь поправку или нет.

Отец игумен благодарит вас за поздравление его с Новым годом и сам вас с оным поздравляет.

Отец Иоанн благодарит за хлопоты ваши о его книге[19]. Он много утешился обещанием Федора Александровича, а незадолго перед сим слышал он, что будто совсем кончена его книга и печать приложена, почему и писал к Федору Александровичу просить о присылке оной, что, думаю, его немало удивило.

Да подаст Господь вам и детям вашим совершенное здравие и покой душевный. С истинным моим почтением остаюсь недостойный ваш богомолец многогрешный иеромонах Макарий.

Александре Петровне[20] свидетельствую мое почтение, вам и всем детям посылаю благословение.

11<?> генваря 1847 года. Мещовск.

Вы ничего не пишете, сколько надобно еще денег на издание книги, которые, верно, уже употребили свои, но я просил вас взять оные на счет наш и Кирилла Ивановича Путилова[21], брата отца игумена. Они вознаградятся продажею книг, на что мы и отделяем часть оных и для пользы обители. И паки прошу вас не доводить себя до убытку. Возьмите деньги.

А еще просил вашего совета отец игумен и я: как вы думаете назначить какую цену книгам? Цель наша — польза душевная ближним, но из сего и обители может быть польза. Которые деньги пожертвованы чрез меня, они не нужны к возвращению и для личности моей также не нуждаюсь. Книги беру себе также не для выгоды и не для продажи, а имеется много ко мне усердствующих братии и сестр и светских, желаю предоставить им для пользы. Прочие же предоставляются отцу игумену в его распоряжение в пользу обители, которых остается 500 с теми, кои должны поступить к архимандриту Игнатию[22] ста экземплярами. Подобные книги продаются по 1 рублю<?> и 1 рублю<?> 50 серебром, но последняя цена кажется велика. С моей стороны, лучше бы меньшею ценою, но не знаю, как покажется… Я совершенно желал бы устранить это от себя, но так как участвую в сем деле, то невольно должен входить по крайней мере перепискою. Напишите, Бога ради, откровенно, дабы не послужила соблазном большая цена. Ведь мы тут не трудились, а издать<?> труда более. Впрочем, не личная польза, а обители. Это меня затрудняет! На сей же почте пишу и к Ст. П. Шевыреву, прошу принять от усердия нашу книгу, а его трудов. А вас прошу доставить ему 25 экземпляров книг и прежде писать прошу о том письмецо к Ферапонтову[23]в книжную лавку.

<приписка рукой о. Никодима> Свидетельствую и я всеусердное почтение мое с сердечным желанием всего, что необходимо на пути в Царство Небесное. Недостойный богомолец ваш строитель Никодим

Достопочтеннейший и многоуважаемый Батюшка! Вам угодно приступить ко второму изданию книги Вашей, «Житие старца Паисия»[24], с прибавлением тех книг, которые были исправлены или вновь переведены старцем Паисием[25]. Само собою разумеется, что покуда мы в Москве, то для нас будет большое счастие содействовать, сколько мы можем, этому полезному делу. Степану Петровичу я уже говорил об этом, и он, со своей стороны, тоже рад, и если успеем, то завтра пошлем прошение в Цензурный комитет от имени Шевырева. Но кажется, что если печатать Симеона Нового Богослова[26], Максима Исповедника «По вопросу и ответу»[27], Феодора Студита[28], «Житие Григория Синаита»[29] и восемь или даже пять слов Марка Подвижника[30], то этот том будет более первого. А между тем все еще не все труды старца Паисия будут напечатаны, т. е. останутся еще Максима Исповедника «Толкование на "Отче наш"»[31], Иустина Философа «О Святой Троице»[32], аввы Фалассия четыре сотницы[33] и Симеона Евхантского слово «О безмолвии»[34]. Не лучше ли уже будет напечатать все в трех частях? А что эти последние книги точно переведены старцем Паисием, то на это доказательством может служить находящийся у нас экземпляр этих книг, данный нам покойным отцом Филаретом[35], где по сторонам выставлены листы греческой «Филокалии»[36] и где соблюдается правописание старца Паисия и выставлены над словами точки, как в Исааке Сирине. Я уже говорил об этом с Федором Александровичем. Он обещался пропустить скоро, только опасался за некоторые темноты в «Толковании на "Отче наш"». Во избежание затруднений от этой темноты я думал сделать одно из двух: или напечатать против словенского подлинника русский перифразис, как сделано с книгою Лоре «О любви»[37], или в выносках приложить перевод только одних темных мест, соображаясь с переводом латинским, прислав и то и другое на Ваше предварительное рассмотрение и исправление. Это казалось мне нужным для того, чтобы не исправлять самого текста, писанного Паисием, а сохранить его как вещь священную. Потому — прошу Вас уведомить меня, угодно ли Вам будет мое предложение, и поспешить присылкою рукописей, если не всех вдруг, но хотя бы частями, потому что и Голубинский говорил мне, что он скорее и охотнее может просматривать рукописи частями, т. е. по нескольку листов, а не все вдруг. Что касается до предисловия, то, я думаю, не лучше ли будет его опять печатать последнее для того, что между этим временем, вероятно, Вы получите многие сведения о лицах, там упоминаемых, от разных читателей Вашей книги и потому многое можно будет прибавить. Кстати, прилагаю Вам письмо Ф.А. Голубинского к Шевыреву, писанное еще<?> в марте месяце прошлого года[38]. Но Шевырев вспомнил об нем при самом окончании печатания, потому я и не успел послать его к Вам тогда, а вставил сам в предисловие ту перемену об отце Афанасии[39], какую предлагал Голубинский. Но мне кажется по некоторым соображениям, что Голубинский напрасно приписывает такое полезное участие Якову Дмитриевичу[40] в исправлении «Добротолюбия». Вероятнее кажется предположить, что он принадлежал к тем ученым исправителям, о которых говорил митрополит Гавриил и которые больше мешали, чем помогали[41]. Впрочем, Вам это должно быть известнее. Что же касается до Филарета Глинского, то я говорил об нем замечание Ваше Федору Александровичу, но он ответил мне, что Филарет точно был очень долго игуменом, но при конце жизни был сделан архимандритом. Если при втором издании Вам угодно будет приложить портрет старца Паисия, то прошу Вас написать об этом поскорее, покуда он еще не стерт с камня. Это будет дешевле, чем снова рисовать его. Также и о снимке с почерка.