Черт возьми, она хотела, чтобы ее любили. Она хотела, чтобы ее лелеяли и ценили. За то, какая она есть. Не за то, что она оборотень, и не за то, что она дочь своего отца.

Ее отец пытался выдать ее замуж в течение многих лет, но она никогда не чувствовала необходимости спешить. Как оборотень, она могла прожить еще пятьсот лет. Зачем же теперь обременять себя мужем?

Но если бы муж действительно любил ее, разве это не было бы чудесно? Почему она не может быть такой же счастливой, как Ванда? Или Тони, или Кейтлин? Со дня на день Кейтлин должна была родить близнецов. Почему она не может этого сделать? Почему она не может создать собственную семью, основанную на любви, а не на власти и манипуляциях?

Она растянулась на своем спальном мешке в пустом домике. Она была одета в чистые пижамные штаны и кофту, а на полу рядом у нее был фонарик и дробовик. Это было тихое и спокойное место, а она была измучена, но все еще не могла заснуть.

Я никогда не видел, чтобы двое были так влюблены друг в друга. Мог ли Финеас влюбиться в нее? Хотела ли она этого? Что она на самом деле знала о нем?

Ты просто боишься, сказала она себе. Ты слишком много раз обжигалась и подвергалась насилию. Финеас – милый, умный и вежливый. Он заставлял ее смеяться. Он возбуждал ее. Под его обаянием она хотела переспать...

Она вздрогнула, когда в темноте материализовалась мужская фигура.

– Финеас?

– Ты еще не спишь? – он подошел к ней с пакетом в одной руке и пластиковым стаканчиком в другой.

До нее донесся восхитительный запах.

– Ты принес еду?

– Да, – он протянул ей стаканчик с пластиковой крышкой и соломинкой. – Шоколадный коктейль.

– О, как я люблю шоколад! – она сделала большой глоток и застонала. – Восхитительно. Я уже устала от воды и запечённой говядины.

Он вытащил из пакета коробку.

– Тут гамбургер и картофель фри из кафе Роматек.

– Ты такой милый, – она схватила коробку и удивилась, почему он вдруг разозлился. – Что-то не так? С твоим братом все в порядке?

– Он в порядке, – Финеас вытащил из сумки пакетик кетчупа и протянул ей. – Ангус посылает ребят нам на помощь. С тех пор как Джейсон сказал, что леди, напавшая на него, настаивала на том, чтобы он называл ее королевой, это одна из лучших зацепок, которые у нас были. Поэтому, как только у них стемнеет, Золтан, Джек и Лара начнут телепортироваться в нашу сторону.

– Кто такой Золтан? – спросила Бринли, выжимая кетчуп на картофель фри.

– Он Мастер Ковена в восточной Европе. Он не работает на Ангуса, но всегда помогает, когда дело доходит до борьбы с Недовольными.

Бринли кивнула и откусила гамбургер.

– Я могу принести тебе что-нибудь еще? – спросил Финеас. – Подушку или одеяло?

Она искоса взглянула на него.

– Опять торопишься сбежать?

– Я просто хочу убедиться, что тебе удобно. Раз уж ты застряла здесь с лошадьми.

– Я в порядке. Более чем, – она сунула в рот картошку фри. – Нет ничего лучше доставки на дом.

– Ну что ж. Если тебе больше ничего не нужно...

Он снова собирался сбежать, черт возьми.

– Почему бы тебе не остаться на некоторое время? Я устала быть одна, – Боже, это еще мягко сказано. Она чувствовала себя одинокой двенадцать лет, с тех пор как умерла ее мама и сбежал Фил. – Мы могли бы поговорить. Пока я не засну.

Он настороженно посмотрел на нее.

– О чем ты хочешь поговорить?

– О чем угодно. Почему бы тебе не рассказать мне историю своей жизни? – она ухмыльнулась. – Она, наверное, усыпит меня.

– Очень смешно.

– Да ладно тебе. Расскажи. Я хочу узнать о тебе больше.

Ее волчьи инстинкты говорили ей, что она может доверять ему, но человеческая часть ее хотела убедиться.

Он медленно сел рядом с ней. Несмотря на то, что он сохранял невозмутимое выражение лица, было очевидно, что ему больно.

– Тебе станет лучше после того, как уснешь, верно?

– Я в порядке, – он отодвинулся назад и прислонился к стене.

– Так что? – она повернулась к нему, скрестив ноги. – Расскажи мне о себе.

– Рассказывать особо нечего.

– Сомневаюсь. Ты не получил бы ордер на арест, ничего не делая.

Он поморщился.

– Я сделал несколько вещей, которыми не горжусь.

– Как и все мы? – она съела немного жареной картошки и, когда он замолчал, подсказала:

– Ты родился в Бронксе?

– Да. Я вырос в доме моей бабушки вместе с ней, моей двоюродной тетей и моей мамой.

– Без отца?

– Он попал в тюрьму, когда я был совсем маленький. Вооруженное ограбление.

– О, ничего себе. Мне жаль.

– Не стоит. У меня было прекрасное детство, – он улыбнулся с отсутствующим взглядом. – У меня были бабушка, тетя Рут и мама, все они заботились обо мне, следили, чтобы я всегда чувствовал себя любимым и окруженным заботой.

– Звучит замечательно, – она съела еще жареной картошки. – Три женщины испортили тебя до чертиков. Неудивительно, что ты стал дамским угодником.

– Я научился их умасливать, – его улыбка погасла. – Это продолжалось недолго. Бабушка умерла, когда мне было восемь, а вскоре после этого мой отец вышел из тюрьмы.

– Ох, – у нее было плохое предчувствие, что его отец такой же властный, как и ее собственный.

– Он переехал к нам, и примерно через год у моей мамы родился ребенок. Мой младший брат. Она хотела назвать его Ламонт, но мой отец хотел дать ему имя Фридом в память о выходе из тюрьмы. В конце концов они дали ему имя Фримонт.

– И теперь он работает в Роматек? – Бринли откусила еще кусок гамбургера.

– Да. Сейчас ему девятнадцать. Учится в колледже. Он очень умный.

Она улыбнулась, услышав явную гордость в голосе Финеаса, когда он говорил о своем брате.

– Через два года после Фримонта родилась моя младшая сестра Фелиция. Мне тогда было лет одиннадцать, и я начал кое-что замечать. Как будто моя мама иногда хромала, или ее руки были в синяках.

Бринли поморщилась.

– Твой отец издевался над ней?

Финеас кивнул.

– Я слышал, как он кричал на нее поздно ночью, но продолжал убеждать себя, что дальше ругани дело не доходит. Я не мог признать, что происходит на самом деле.

– Ты был совсем ребенком, – пробормотала Бринли. – Отрицание может быть самым безопасным путем, – она знала это слишком хорошо.

– Однажды утром, когда мне уже было двенадцать, у моей мамы появился синяк под глазом, тетя Рут начала ворчать на моего отца, и он пригрозил, что заткнет ее навсегда. И тут до меня наконец дошло. Что-то сломалось во мне в тот день, и я сказала ему, что если он еще раз причинит боль моей матери или тете Рут, я убью его.

– О Боже, Финеас, – она поставила коробку с едой и придвинулась к нему поближе. – Что произошло?

– Он выбил из меня все дерьмо.

Она ахнула и коснулась его плеча.

– Мне очень жаль.

– Не стоит. Это изменило мою жизнь. До этого я был маленьким ребенком без цели или ориентира. Я был паршивым учеником и ленивым спортсменом, но в тот день я как будто проснулся. Я понял, что мне нужно повзрослеть. Я начал усердно трудиться в школе, чтобы найти хорошую работу и содержать семью. И я начал каждый день ходить в спортзал, чтобы научиться боксировать.

Повзрослеть? Сердце Бринли разрывалось от жалости к двенадцатилетнему мальчику, который пытался за одну ночь стать мужчиной, чтобы обеспечить семью и защитить ее.

– К четырнадцати годам я уже был неплохим боксером. Я выиграл несколько местных боев. А ростом я был с отца, так что он стал осторожнее.

– Это хорошо.

Он покачал головой.

– Все продолжалось недолго. Однажды вечером он пришел домой пьяный и набросился на мою маму. В тот раз я выбил из него все дерьмо.

– Ух ты, – выдохнула Бринли. Он противостоял отцу. То, на что у нее никогда не хватало духу с собственным отцом.

– Тогда я велел ему уйти и никогда не возвращаться.

– Неужели?

– Да, – Финеас пожал плечами. – Оказалось, что у него была другая женщина на стороне, так что он просто переехал к ней.