– Нет, – она побледнела и покачала головой. – Этот парень погиб в пьяной драке три года назад.

– Туда ему и дорога, – проворчал Финеас. Хотя он с удовольствием выбил бы из него все дерьмо. – Тогда кто же этот Ретт Бледдин?

– Это парень с Аляски, за которого я должна была выйти замуж.

Следующим вечером Бринли поспешила в подвал Роматек с теплой бутылкой синтетической крови в руке. Финеас скоро проснется и, без сомнения, проголодается.

Она провела спокойный день в Роматек, околачиваясь вокруг офиса Службы безопасности, кафетерия или спальни, которую ей предоставили в подвале. Финеас был в спальне рядом с ней, и она проверила его днем. Он лежал неподвижно в своем смертельном сне, натянув простыню до пояса, его великолепная грудь была обнажена.

Он выглядел таким умиротворенным, совсем не похожим на разъяренного вампира, который бил по дереву до крови. Она коснулась его рук, провела пальцами по его. Они были холодными, но исцеленными. Слезы выступили у нее на глазах, когда она вспомнила, как он расстроился, услышав ее историю. Он разделил с ней боль и гнев. Он действительно любил ее. Она в этом не сомневалась. Она просто не знала, как сложатся их отношения.

Фил казался очень счастливым со своей вампиршей-супругой Вандой, но он так много потерял. От него отрекся их отец, его наследство отобрали и отдали их младшему брату Ховеллу. И что хуже всего, Фил отказался от возможности иметь детей.

Она всегда надеялась, что когда-нибудь найдет мужа-оборотня, которому будет все равно, что ее отец богат и могуществен. Он полюбит ЕЁ, и у них будут маленькие детишки-оборотни. Они могли бы создать свой собственный маленький мир ликанов где-нибудь в стране.

Финеас любил ее за то, кто она есть. И, как и другие вампиры, он, вероятно, мог бы стать отцом. Дети наполовину вампиры, наполовину оборотни? Возможно ли это вообще? Могут ли гены сосуществовать? Может ли она быть счастлива, живя в мире вампиров? Фил прожил с вампирами девять лет, прежде чем жениться на Ванде. У него было достаточно времени, чтобы приспособиться и оставить мир ликанов позади.

Ему удалось вырваться, но Бринли не была уверена, что ей это удастся. Она провела слишком много лет дома с их младшими братьями и сестрами, поэтому она была привязана к ним так, как не был привязан Фил. Особенно к ее младшей сестре. Глинис было всего одиннадцать лет, когда умерла мама, и она была так расстроена, что Бринли скрыла от нее ужасную правду о неверности отца и безнадежном отчаянии матери. Возможно, это было неправильно, но Бринли не хотела обременять младшую сестру еще большей болью.

Бринли поморщилась. Если она решит остаться с Финеасом, отец, вероятно, прогонит ее. Она может оказаться разлученной со своей сестрой на века. Глинис выросла такой доверчивой и угодливой, что это было все равно, что оставить невинного ягненка среди волков.

А как насчет ее внутренней волчицы? Она была вне себя от радости, ожидая возвращения в Вайоминг сегодня вечером на полнолуние, но она будет возражать против изгнания. Черт побери, это разорвет ее изнутри, если она никогда не сможет вернуться. Со стоном она поняла, что не знает, что делать. Но одно она знала наверняка.

Она влюбилась в Финеаса.

Этим утром она собрала кучу одежды, которую он оставил на полу, и постирала ее в подвальной прачечной вместе со своей. Лара одолжила ей купальный халат и, положив одежду в сушилку, отправилась в свою спальню подремать.

Проснувшись, она приняла душ, надела свежевыстиранную одежду и сложила вещи Финеаса в его спальне. Он все еще был мертв.

Вздохнув, она направилась в кафетерий. Фримонт был там, и она присоединилась к нему за ранним ужином.

Теперь, когда солнце должно было сесть через три минуты, она спешила в подвал. Взошла полная луна, и она уже чувствовала, как ее внутренняя волчица сгорает от нетерпения перекинуться.

Она на мгновение задумалась, не будет ли Кайл приезжать на ранчо своего брата и, возможно, еще калечить коров. Может быть, он извлек всю кровь, чтобы отдать ее Корки. Может быть, она прячется на ранчо Хаггерти вместе с Реттом Бледдином. Зачем ее бывшему жениху покупать ранчо в Вайоминге, когда у него столько земли на Аляске? И зачем ему вступать в союз со злой вампиршей? Так много вопросов, но она знала, что Финеас и его друзья помогут найти ответы.

Тем временем ей не терпелось перекинуться и побродить по Национальному лесу Бигхорн, который примыкал к земле Фила.

Она вошла в спальню Финеаса и поставила теплую бутылку с кровью на прикроватный столик. Он все еще был мертв, но скоро все изменится. Она прошлась по комнате. С минуты на минуту.

Она остановилась в ногах кровати, когда его тело дернулось. Его грудь расширилась и приподнялась над кроватью, отчего спина выгнулась дугой. Она поморщилась. Это выглядело болезненно.

– Финеас, – она бросилась к нему. – С тобой все в порядке?

Его глаза открылись и сразу же сфокусировались на ней.

Она улыбнулась.

– С возвращением. Я принесла тебе бутылку...

Его глаза вспыхнули красным, и с вампирской скоростью он схватил ее за руки и перебросил через себя на кровать.

– Финеас! – ее сердце грохотало в ушах. Господи, он поднял ее так, словно она ничего не весила. Ее глаза расширились, когда он склонился над ней.

Он коснулся ее щеки, потом провел пальцами по шее. Кончики пальцев прижались к ее пульсирующей артерии, и его ноздри раздулись.

– Такой голодный.

У нее возникло странное желание позволить ему укусить себя. Часть ее была потрясена, но бОльшая, более настойчивая часть находила это желание возбуждающим, а сам акт – притягательным. Интимным. Его клыки будут внутри нее. Ее кровь внутри него.

Волчица внутри нее зашевелилась, привлеченная мыслью о крови. Она тихо зарычала. Господи, если она сейчас перекинется, то может потерять контроль и укусить Финеаса, а это будет катастрофой.

Она указала на прикроватный столик.

– Я принесла тебе немного крови.

Он посмотрел на бутылку, потом снова на нее. Его глаза все еще горели красным.

Она снова указала на бутылку.

– Она приятная и теплая. И свежая.

Его губы скривились.

– Не такая свежая, как ты, – он провел пальцем по ее ключице. – И не такая же теплая.

Она поморщилась. Это была загвоздка в ее плане, на которую она не рассчитывала.

– Финеас, не бросайся меня. Возьми себя в руки. Взошла полная луна, и мне нужно... – она замолчала, когда его палец коснулся ее губ.

Он провел пальцем по изгибу ее верхней губы, затем по нижней.

– Ты знаешь, как сильно я тебя хочу?

Ее тело отозвалось волной похоти и желания, но она попыталась не обращать на это внимания.

– Ты голоден. Я понимаю, – она указала на бутылку. – Поторопись и выпей.

– Я говорил не о еде, – он сел и потянулся за бутылкой.

Она попыталась сесть.

С вампирской скоростью он толкнул ее обратно.

– Останься.

Одной рукой он поднес бутылку ко рту, а другую положил ей на плечо, прижимая к кровати.

Ее внутренняя волчица зашипела, раздраженная тем, что ее сдерживают, и стремясь перекинуться.

– Финеас, – она снова попыталась сесть.

Он не позволил ей сдвинуться с места.

– Лежи.

– Я не собака.

– Это уж точно, – его рука скользнула вниз и накрыла ее грудь.

У нее перехватило дыхание. Ее сосок затвердел под его ладонью, и она боролась с желанием выгнуться ему навстречу. Сейчас было не время поддаваться желанию, но, Боже мой, она хотела его.

Он снова поднес бутылку к губам и отпил. Его кадык двигался с каждым глотком. Такая сильная, мужественная шея. Его рука нежно сжимала ее грудь в такт каждому глотку крови. И с каждым пожатием ее желание становилось все сильнее.

Неужели он голый под этой простыней? То, что она могла видеть, было прекрасно. Гладкая бархатная кожа поверх твердых как камень мышц. Она провела рукой по мускулистым мышцам его руки, по выпуклости бицепса и по широким плечам. Когда она погладила его грудь, глубокий стон вырвался из его горла.