Следующим вечером Бринли нервно расхаживала по домику брата. Солнце садилось. Финеас скоро проснется. И когда он телепортируется в дом, она будет окончательно унижена.

Если он телепортируется в дом. Она не была уверена, что он придет. Возможно, он никогда больше не захочет ее видеть.

Рано утром Труди приехала в лагерь Трейлхед со своим трейлером, и они отвезли лошадей в конюшню. После ухода Труди Бринли бросилась в дом, чтобы проверить, все ли в порядке с Финеасом. Она отодвинула диван от люка, затем передвинула лестницу с чердака, чтобы спуститься в подвал.

Финеаса не было. Он не вернулся.

После обеда она уснула на диване, измученная бессонной ночью в лагере. Она не могла расслабиться после ухода Финеаса. Она чувствовала себя слишком оскорбленной. Слишком злой. Слишком расстроенной. И в конце концов слишком растерянной. Огорченной.

Она практически навязалась ему! Что на нее нашло? Она никогда раньше так себя не вела. Конечно, внутренняя волчица была похотливым существом, но она всегда контролировала ее. До вчерашнего вечера.

Ее внутренняя волчица никогда еще не была так сильна. И она позволила ей овладеть собой. Черт, она была рада этому. Волчица дала ей дикую смелость, которой она так жаждала. Она соответствовала ее отчаянной страсти своей неистовой силой. Вместе она никогда не чувствовала себя сильнее. Она чувствовала себя непобедимой. Ее жертва была мишенью, и он не в силах убежать.

Но он это сделал. Он бросил ее без всяких объяснений. И это было больно. Это было больно настолько, что она больше не может отрицать происходящее. Она влюблялась. И она прогнала его!

Что, если он никогда не вернется?

А что, если он вернется? Как она сможет встретиться с ним лицом к лицу?

Она вышла на крыльцо и смотрела, как последние лучи солнца исчезают за горизонтом. Если Финеас провел ночь в Роматек в Нью-Йорке, он уже проснулся.

Почти полная луна взывала к волчице внутри нее, и она напряглась в ожидании. Завтра вечером она будет свободна. Волна силы пронзила ее, и она задохнулась. Почему волчица была такой сильной? Потому что она вернулась домой? Или потому, что она стала жертвой таких сильных эмоций?

Какой-то звук в каюте заставил ее сердце сжаться. Она резко обернулась, заглядывая в окно. Финеас вернулся! И он загружал в холодильник кровь в бутылках. Это означало, что он намерен остаться. Да!

Ее чувство облегчения было недолгим. Она все еще должна была встретиться с ним лицом к лицу.

Она открыла дверь и шагнула внутрь.

Он взглянул на нее и улыбнулся.

– Ты вернулась.

– Да, – она медленно двинулась вперед. По крайней мере, он улыбался. – И ты тоже.

– Я принес еще немного крови из Роматек, – он закрыл дверцу холодильника и указал на коробку на столе. – А тебе я принес десерт из кафе.

– Правда? – она направилась к столу. Похоже, он не злился из-за вчерашнего.

– Да. Шоколадный торт. Ты ведь любишь шоколад, так?

– Да, – она заглянула внутрь коробки и чуть не распустила слюни при виде семислойного кусочка рая с двойной порцией шоколада.

– Сегодня нам предстоит многое сделать, – он достал из кармана пиджака сложенный листок бумаги. – Надеюсь, ты немного отдохнула.

– Да. Большую часть дня я проспала, – она переступила с ноги на ногу. – Может, нам стоит поговорить?..

– Конечно, – он развернул листок. – Я получил электронное письмо от Ангуса. Прочитав мой отчет, он решил, что мы должны проверить все местные клиники и больницы, узнать, не поступали ли другие люди с сильной потерей крови. Поэтому я составил список, и сегодня вечером мы посетим как можно больше.

– Я думала, мы едем на ранчо Карсона. Чтобы посмотреть на увечья коров?

– Так и сделаем, если успеем. Но Ангус думает, и я с ним согласен, что Корки будет придерживаться человеческих жертв, если это вообще возможно.

– Ладно, – Бринли достала вилку из ящика со столовыми приборами и попробовала кусочек торта. Похоже, Финеас не хотел говорить о вчерашнем фиаско. Возможно, он был так же подавлен, как и она. Шоколад растаял у нее во рту – теплое, вязкое утешение.

– Вкусно? – он улыбнулся, его глаза смягчились и стали сладкими, как шоколад.

– Ммм... – она сглотнула. – Да, спасибо. Итак, ты хочешь телепортироваться?

– Вообще-то, я наметил для нас маршрут, – он протянул ей листок. – Если ты не возражаешь, прокати меня.

– О, – ее сердце наполнилось благодарностью за то, что она могла помочь ему. – Конечно. Подай мне сумочку и бутылку воды, и мы отправимся в путь.

Они были на полпути к городу Шелл, когда Бринли наконец набралась смелости заговорить.

Она взглянула на Финеаса, который спокойно сидел рядом с ней, потягивая кровь из бутылки и глядя в окно.

– Я должна перед тобой извиниться.

– Я так не думаю.

– О, а я думаю, что должна. Я... я практически набросилась на тебя прошлой ночью.

Он пожал плечами.

– Ничего страшного.

– Еще как! Я тебя испугала.

Он медленно повернул к ней голову.

– Испугала?

– Да. Я прогнала тебя.

– Чушь собачья, – он сердито посмотрел на нее. – Я не испугался. И меня никто не прогонял. Я сам решил уйти.

– Потому что я напала на тебя. Мне очень жаль. Не знаю, что на меня нашло.

– Ты знала это вчера вечером. Ты назвала это похотью.

Она поморщилась.

– Да. Но обычно я не теряю над собой контроль. Моя внутренняя волчица внезапно становится неестественно сильной.

– Ты чувствуешь волчицу внутри себя? Я всегда думал, что ты либо человек, либо волчица, а не оба одновременно.

– Волчица всегда со мной, – она прижала руку к груди. – Но я никогда еще не чувствовала ее так сильно. Это... это очень странно.

Некоторое время он молча смотрел на нее.

– Может быть, это потому, что луна почти полная.

– Я... возможно, – хотя она никогда не испытывала такого раньше, когда приближалось полнолуние. – Я подумала, что это может быть и потому, что я вернулась домой. Волчица очень взволнована этим.

– Полагаю, завтра вечером тебе придется перекинуться?

– Да. У меня не будет выбора. Обычные оборотни вроде меня должны перекидываться в первую ночь полнолуния. В остальные две ночи после этого мы можем выбирать, перекидываться или оставаться людьми. Альфы, такие как мой отец или Фил, могут меняться или даже частично меняться, когда им заблагорассудится, – она бросила на него извиняющийся взгляд. – Завтра я не смогу тебе помочь. Извини.

Он отмахнулся.

– Не извиняйся за то, кто ты есть.

Она вспомнила слова, которые он сказал прошлой ночью. Она нравилась ему такой, какая есть.

Он сделал еще глоток из бутылки.

– И не извиняйся за вчерашнее. Я был... польщен.

Она посмотрела на него, потом снова на дорогу.

– Серьезно?

– Конечно. Надеюсь, когда-нибудь мы займемся любовью.

Ее сердце подпрыгнуло к горлу. Он действительно хотел ее! Она стиснула руль, сердце ее бешено колотилось. Успокойся. Наверное, он слышал, как колотится ее сердце.

В ее голове возник вопрос. Если он хотел заняться с ней любовью, то почему отказался вчера вечером?

– Окей, вот и город, – он указал на огни впереди.

Она припарковалась перед клиникой скорой помощи и сопроводила его внутрь. В считанные секунды он взял под контроль разум секретарши, и она сообщила им новости. За последние две недели никто не был госпитализирован со следами укусов или низким уровнем крови. Никаких необъяснимых смертей.

Они направились в Грейбулл, Мандерсон и Уэрленд. Жертв нет. Бринли направилась на восток, в Тен-Слип.

Бинго.

Секретарша кивнула, ее глаза остекленели.

– Да, вчера вечером у нас был пациент. Умер по прибытии.

– Что вы можете мне рассказать? – настаивал Финеас.

Секретарша склонила голову набок.

– Это было очень странно. Никаких признаков травмы, но каким-то образом он истек кровью.

– Можно взглянуть на его личное дело? – спросил Финеас.