"Неужели ты эту дрянь ешь?! Как все эти?" И вижу в ее глазах: и разочарование, и жалость, и презрение. И тут я поняла – считай, что на уровне интуиции – она, Машка, к нашему делу непричастна.

Изноешь почему ? Из-за ее первой реакции: она не за себя испугалась – что я ее сдам. Она меня пожалела – что я тоже наркотики употребляю. То есть не сволочь она, Машка, – просто ее наша бедная жизнь достала… Пошли мы с ней в ту же кафешку, где только что с Сашей сидели.

Машка плакала, все причитала, что не может она прожить на нашу зарплату, что надоело ей ходить в обносках, а таблетки свои она только взрослым продает, а подросткам отказывает.

Вранье, конечно – но бог ей судья, я ее закладывать не буду (хотя, наверное, должна бы).

А насчет рукописей она мне здоровьем родителей поклялась, что ничего не знает. И это похоже на правду. К тому же тут еще психологический момент: Маша, на мой взгляд, не такой человек, чтобы скрывать свои доходы.

И если б она получила крупную сумму за кражу рукописей, я тебя уверяю: костюмчиками она бы не ограничилась, сразу бы приехала на "Мерседесе". В общем, одно дело я, считай, раскрыла (только ни славы мне за это, ни грамоты). Теперь напишу про Наташку – ту, что на "Ауди" стала ездить…

* * *

Голливудская маска сработала замечательно, и на вечеринке в честь Наташиного дня рождения Надя с удовольствием чувствовала: она выглядит всех свежее, моложе и утонченнее.

В квартирке было не повернуться. Крошечную кухню заняла мама Наташи (строгая дочь велела ей не тревожить гостей), а в единственной комнате стало совсем тесно из-за вынесенного в центр стола и суетившихся вокруг него девчонок. На столе, в окружении бутылок, гордо желтела нарциссами подарочная корзинка от директора библиотеки.

Никакого жениха, конечно, не оказалось, только свои – сотрудницы "исторички-архивички". "Бабулек" – работниц со стажем – Наташа решила не приглашать, и молодой состав с нескрываемым удовольствием покуривал и употреблял вульгаризмы, не рискуя при этом нарваться на укоры старшего поколения. Именинница веселила гостей анекдотами – кажется, из книги "1001 история про Вовочку". Приглашенные радовали ее тостами – чаще в высокопарных стихах.

Одна Машка не веселилась, сидела подавленная, поглядывала на Надю тоскливыми, преданными глазами и все порывалась подложить ей то колбасы, то салату.

"Хватит дергаться, дура!" – сердито прошипела ей Митрофанова. Вот уж нажила проблем на свою голову, бедная Машка теперь ее бояться будет. Да и девчонки подозрительно поглядывают – с чего это злоязыкая Мария перед безответной Митрофановой на цирлах ходит?

Надя глазом хозяйки оценила стол. А угощение-то встало Натке недешево! Омаров-лобстеров-мидий, конечно, не наблюдалось, но красная икорка имелась – и неплохая икорка, судя по вкусу, не с рынка. Колбаскинарезки, красная рыба (семга вместо традиционной кеты) и даже, гвоздь программы, литровая бутылка мартини.

Девчонки от выпитого и от вкуснятины раскраснелись, расщебетались. Подтрунивали над Наташкой – всю, мол, зарплату на угощение спустила, теперь до конца месяца голодать будешь. Именинница довольно улыбалась: "Ну, вы ж в беде не бросите, подкормите кто чем сможет!" Наде казалось, что Наташкины глаза при этом смотрят насмешливо…

Митрофанова сегодня больше помалкивала – слишком много мыслей накопилось, не до шуток с хохотом.

Она незаметно переставила поближе к себе тарелочку с бутербродиками и налегала на давно забытую икру, справедливо рассудив, что Наташка, тайком осваивающая "Ауди", от ее аппетитов не обеднеет.

После того как выпили по второй, разговор, как всегда бывало на таких посиделках, свернул на работу.

Выслушали проникновенный рассказ Катьки из хранилища – та будто бы вчера снова видела Ординатора.

Обсудили новейшие методики отлова студентов, вырывающих из библиотечных книг страницы. Поругали ужасный столовский сок – понятно, конечно, что дешевые напитки хорошими не бывают, но зачем же его разбавлять!

– А я тут с Иркой болтала, ну, из редкой книги, – вдруг сказала Наташка. – У них там начальник, Задейкин, исстрадался, даже от депрессии лечится. И знаете почему? Он диссертацию писал по магдебургскому праву – а судебники, с которыми он работал, из редкой книги сперли! Весь набор, семь штук!

– Судебники? – переспросила дурашка Катюшка.

Натка снисходительно пояснила:

– Своды законов. Рукописные, пятнадцатый век.

Единственные, между прочим, экземпляры, без дубликатов, оч-чень больших денег стоят.

"Преступник – бахвалится своим преступлением?! – мелькнуло у Нади. – Такое, кажется, бывает".

– Интересно мне все-таки, кто же их спер? – продолжала Наташка. – Мне следователь сам говорил, что у преступника обязательно должен быть наводчик в библиотеке. Я даже – только Ирке Кабанниковой не говорите – чуть ее не заподозрила.

Глупышка Катюшка пропищала:

– Да не мог никто из наших такого сделать!

– Ха, только наш-то и мог! – фыркнула Наталья.

И принялась перечислять:

– Ограда перепилена. Сигнализация перерезана…

– Любой читатель мог, – возразила Надя. – Ограду перепилили, скажем, ночью. А сигнализацию – когда угодно. Подумаешь, сложность, доступ в отдел редких книг получить! Я там сто раз бывала: ни охраны, ничего.

Обитатели бродят по комнатам без присмотра. Вполне можно и проводку незаметненько перерезать!

– А телефон, к которому сигнализация подключается? – возразила Наталья. – Аппарат на столе у Задейкина стоит, а шнур – тоже порезан! И даже, кажется, розетка сломана.

– Задейкин вечно шляется невесть где и кабинет свой не закрывает.

– А ключ от сейфа? Читателю его точно не дадут! Откуда же тогда взялся дубликат?

– Ну, Наташка, тогда я сдаюсь, – закатила глаза Надя.

Она решительно ничего не понимала. Неужели у Натальи хватает наглости вот так, пусть опосредованно – но хвастаться своими подвигами?

Глупышка Катюшка тут же озвучила ее мысли:

– Натуль, ты все про то, как ограбили, знаешь. Может, это ты?

В этот раз Катюшку никто не прервал. Все гости молча и напряженно уставились на Наталью. Та, не смутившись, глотнула мартини и снисходительно произнесла:

– Ты, Катька, извини, – бестолочь. "Я, конечно, не херувим. У меня нет крыльев, но я чту Уголовный кодекс. Это моя слабость". Быстро: источник цитаты?

Катька только глазами захлопала. Вместо нее ответила Надя, продолжила:

– "..У меня лично есть четыреста сравнительно честных способов отъема денег". Поделись хоть одним, Натах, а?

– Я уже с вами делюсь. – Натка нескромным жестом махнула на ломящийся закусками стол.

Люська из зала отечественной истории обиженно проскрипела:

– Ты ж говорила, что вся зарплата на угощение ушла!

– Шутила, – отрезала Наташка. И немедленно отмахнулась от дальнейших вопросов:

– Короче, слушайте. Приходит Вовочка домой с огромным фингалом…

* * *

…Диму ля, ты, наверное, думаешь, что я на этом успокоилась? И сейчас опять начну писать про свою интуицию? Уверять голословно, что Наталья тут ни при чем?!

Плохо ты меня знаешь. Когда гости расходились, я пошла на жертву – предложила Наташке, что я останусь и перемою посуду (боже, как я ненавижу грязные чашки-тарелки!). К счастью, библиотекарши пьют мало, и мартини после вечеринки осталось полно. Сначала мы с Наташкой выпили просто для куражу, потом – после перемытых тарелок. Снова выпили, в честь того, что вытряхнули скатерть (мне пришлось в кухне тайком сливочного масла наглотаться, чтобы не захмелеть). Когда перемыли вилки и опять выпили, Наташка наконец "поплыла", Ты, говорит, Надька, не из болтливых, а мне так хочется хоть с кем-нибудь поделиться… Ну и рассказала мне: оказывается, она себе "папика" завела, старого, и тянет с него потихоньку "на молочишко". Знаешь, не завидую я такому "сравнительно честному способу отъема денег". Наташкин любовник – какой-то чиновник из мэрии, пожилой, осторожный, женатый. У нее даже телефона его нет, он сам звонит и велит (не предлагает – велит!) с ним встретиться. Они едут на ужасную съемную квартиру с тараканами, дедок старый и, как сказала Наташка, "сам ничего не может". Орет на нее, даже, кажется, бьет, ни о каком замужестве и разговора нету.