Надя вспомнила, как всего сутки назад она спешно собиралась на работу и строила планы, как станет изобличать преступника. Тогда ей казалось, что она уже в одном шаге от разгадки… Надежда самонадеянно уверилась: ее ум, ее наблюдательность не подведут, она все узнает, выведает – и снисходительно бросит полученную информацию под ноги Димке Полуянову. И что же она узнала?! В голове – каша, на нее уже два раза покушались, а ее начальница мертва. Только и остается признать: "Не по зубам мне задачка. И нечего строить из себя героиню".

Надя вспомнила любимую цитату из Княжнина: "Упрямство – вывеска дураков" <Княжнин Я. Б. (1742 – 1791) – русский писатель-драматург.>.

"Но в дураках я оставаться не хочу. И умирать – не хочу тем более. Потому что если убили Дарью Михайловну, то вполне могут убить и меня…"

И тут Наде вдруг стало страшно. Страх налетел ниоткуда, накрыл ее черными крылами… "А ведь ты в этом деле, – пропищал внутри какой-то злорадный голосок, – закопалась по самые уши!"

Если за несчастные книги уже начали убивать – то могут убить и ее! Преступник вполне может знать, что Митрофанова ограблением интересуется. А много ли она знает – ему неизвестно. Вот и убьет просто так, на всякий случай, для подстраховки – коль вразнос пошел!

Трупом больше, трупом меньше! А за нее и заступиться некому!

Надя представила: она сидит одна, в пустой квартире, прижимая к себе Родиона, и тут ключ во входной двери начинает тихонечко поворачиваться…

Ее передернуло. Да ей не похороны организовывать надо, а бежать! Бежать! Куда угодно – в Димкину глушь, деревню Рюмине (ключи от его домишки вон до сих пор на тумбочке валяются), к Димкиному другу Сашке…

А для начала – позвонить Полуянову. Рассказать все.

И все – высказать.

"А добрый Дима мне скажет: расслабься, Наденька, – подумала она. – Не нервничай. Береги себя. Все будет тип-топ. Нет, не "тип-топ" он скажет, а по-американски:

"О'кей". Ему-то что: он там, в безопасной Америке – а я здесь, одна".

– Хренушки, – решительно произнесла Надя.

Мысль пробивалась с трудом.

"Он сам меня звал в Степлтон. Обещал, что все расходы оплатит. Я, дурища, тогда гордо отказалась – не хотела перед ним одалживаться. Но теперь ситуация изменилась. Еще как изменилась! Раньше у нас здесь в библиотеке грабили, а теперь – убивают. И я осталась со всем этим один на один. Кто всю кашу заварил? Дима. Вот пусть он меня теперь и защищает. Он сам – а не его друг Сашка!"

Надя встала. Растерянно постояла посреди комнаты.

"Лететь? В Степлтон? Но.., как? Это же страшно дорого. Плюс – нужен паспорт, виза, билеты… Хорошо, я не полечу. Останусь здесь и буду ждать, покуда меня убьют. Нет уж!"

Мысль, вырвавшись на свободу, радостно металась в ее мозгу: "А если? Если у меня все получится?"

Надя метнулась к ящичку с документами. Заграничный паспорт у нее имеется, действителен еще на год – подруга Ленка в свое время подсобила, у нее тетя в МИДе работала и паспорта делала практически бесплатно. Вот сберкнижка, осталась от мамочки – Надя ее и пальцем не тронула. Тысяча триста американских долларов. Неужели билет может стоить дороже?

Надя отволокла в постель стопку рекламных газет из коридора – хорошо, что вчера не выбросила, как собиралась. Вот и нужное объявленьице: "Визы в США за один день без собеседования". Набираем номер. Прокашливаемся:

– Мне срочно нужна виза в Америку. Как срочно?

Желательно – сегодня. Замужем ли я? А какое это имеет значение? Холостым визы хуже дают? Нет, не замужем.

Справки о доходах? Тоже нет… Вы говорите – четыреста?! Это же очень до… Хорошо, я согласна. Подвезти документы через час? Я не успе… Ладно, я буду.

И еще один звонок, в первое попавшееся турагентство:

– Нужен билет в Степлтон, на сегодня. Повышенный тариф? До какой степени, простите, повышенный?

Восемьсот долларов? Но вы гарантируете, что я улечу именно сегодня?

На том конце провода проскрипели:

– И прилетите тоже сегодня. По американскому времени.

И тогда Надя, счастливо улыбаясь, закончила разговор совершенно непривычной для себя фразой:

– Ну, если вы гарантируете – тогда пусть будет восемьсот долларов. – И совершенно по-пижонски, даже по-хамски добавила:

– Деньги для меня значения не имеют.

К девяти часам вечера Надя Митрофанова имела статус интуриста.

Весь день ей пришлось проноситься по туристическим фирмам. Хорошо же она "лежит", выполняет предписания докторов!

Не до щадящего режима! Надя нервничала, что курьер никак не возвращается из посольства, ругалась с противной кассиршей, которая отказывалась принимать подклеенную тысячную купюру, – и чувствовала себя дырявым воздушным шариком, из которого медленно, по капле, выходит воздух.

Когда наконец все было сделано и она добралась до любимого Интернет-кафе, запасы воздуха – сил кончились окончательно. Надя взобралась на высокую табуретку у стойки и залпом хватанула кружечку пива. Бармен даже сухарики в тарелку высыпать не успел – недоуменно уставился на пустой бокал. Бесстрастно спросил:

– Повторим?

– Нет.., пока нет, – смутилась Надя и принялась запоздало закусывать.

Она не удержалась, вытащила из сумочки паспорт и билет. Недоуменно уставилась на собственную фотографию, сканированную на американской визе. Лицо казалось чужим, смазанным – вовсе и не Надино лицо, а какой-то самозванки. Впрочем, самозванка она и есть.

И еще – дура.

Мамуля так когда-то просила: потратить сбережения на действительно нужное дело. Например, на свадьбу.

А она? На что наследство спускает? На бегство в Америку Бред и блажь. Могла бы в Подмосковье сбежать. Бармен с интересом поглядывал, как Надя изучает загранпаспорт, открывает и закрывает авиабилет. Не удержался, спросил:

– Куда летим?

– В Штаты, – как можно небрежней ответила Митрофанова.

Коктейль из уважения и зависти в глазах бармена слегка поднял ей настроение.

Надя покончила с сухариками и задумчиво посмотрела на пивной краник – с него аппетитно слетали капельки любимого "Невского".

Бармен молча наполнил кружку, поставил ее перед Надей. Упреждая вопросы, проворковал:

– От заведения… Как постоянной клиентке.

Надя готова была о заклад побиться: раньше бармен был с ней просто вежлив. А сейчас – понял в ней кого-то вроде бизнес-леди с американской визой и сразу начал подлизываться. Смешно! Но приятно…

Надя взглянула на часы:

– У меня только десять минут… Обязательно брать машину, – она уже усвоила местный сленг, – на целый час?

– Вообще-то – обязательно, – прошелестел бармен. – Но для вас… Видите вон тот компьютер, в углу, у окна? Клиент уже ушел и время свое не выработал. Так что минут пятнадцать у вас вполне есть…

Депешу Полуянову Надя склепала за четыре минуты.

И малодушно бросилась от компьютера прочь: вдруг !

Димка сейчас находится в Сети и ответит ей сию минуту? А ее письмо – как раз не из тех, что требуют немедленного ответа.

* * *

В Степлтоне, штат Вашингтон, в это время было начало одиннадцатого утра, и Полуянов еще спал.

Проснулся Дима за полдень. Чувствовал себя слабым, усталым, разбитым. Но, кажется, здоровым.

Осторожно – ожидая каждую минуту возвращения болезни – вымылся, побрился, покурил, выпил кофе.

Болезнь, слава богу, не возвращалась. Но и идти никуда не хотелось.

Включил в розетку ноутбук. По заведенному ритуалу первым делом вышел в Сеть – проверить свой почтовый ящик.

Еще через секунду Дима тупо смотрел в экран – и глазам своим не верил.

"Мыло" было коротким, стиль – телеграфным. В окошке для писем значилось:

Убили заведующую залом. Дела ужасные. Подробности при встрече. Лечу в Степлтон. Рейс 722 в 8.20. Надеюсь, встретишь в аэропорту.

И подпись:

Надежда.

"О господи! – Дима почесал в затылке. – Что это?

Шутка? Розыгрыш? Бред?