На полную тишину при проведении операции я даже и не рассчитывал. Нам главное было как можно ближе подойти к центру города и назначенным объектам. Стоит признать, что местное командование было радо нашему прибытию. Во всяком случае, комендант и еще несколько офицеров, вышедшие нас встречать на центральной площади, точно. А как мы были рады, что они все тут собрались! Пришлось им показать, что такое путч в отдельно взятом городе. По ракете и радиосигналу штурмовые группы захватили вокзал, станцию, мосты, комендатуру, полицейское управление, военные городки, штаб дислоцировавшегося тут охранного полка, казармы и парк артиллерийского полка. Тех солдат, что оставались в городе, едва хватало на несение комендантской службы и охрану лагерей военнопленных. Тем не менее пришлось с ними повозиться и пострелять излишне ретивых «иностранных граждан», в том числе и тех, кто мешал мне пройти в кабинет коменданта города. По мере того как петля вокруг города затягивалась, мне сюда поступали доклады о ходе операции. Требовалось мое присутствие и из-за звонков с атакованных объектов. Должен же был кто-то их успокаивать и обещать помощь. Я не обманывал, помощь шла, но не им, а тем, кто их штурмовал. Наибольшее сопротивление оказали в штабах, гестапо, казармах. Пришлось даже артиллерию применять, чтобы всех «тараканов» выкурить. Без потерь с нашей стороны, конечно, не обошлось, но у противника они были в разы больше. Вскоре город был наш. Может, мы кого пропустили, но это уже было не критично. Выловим. Меня ждали иные дела.
Никогда не думал, что в одном месте можно собрать так много пленных. Разместили их на территории военных городков. На каждый лагерь приходилось по одной охранной роте. Еще две роты находилось в резерве. Вообще глупо драться против танков и штурмовой пехоты, поддерживаемых зенитными пулеметами, на неподготовленных позициях. Среди немцев таких глупцов оказалось достаточно. Особенно тех, что стояли на вышках. За что и поплатились. Как и те, что пытались обороняться в караулках, казармах и административных зданиях, но против танков с винтовкой и ручным пулеметом особо не навоюешь. Так что бой в городских условиях длительным не был. Так же быстро были захвачены склады ГСМ и военного имущества в селе Новодворцы и Лесище. Трофеев нам досталось много. Несколько складов боеприпасов и вооружения. Почти три десятка наших «Т-26» и «БТ», частью годных к эксплуатации. Орудий тоже чуток досталось – под сотню стволов. В основном сорокапятки, но были и покрупней калибром. Например, тридцать шесть 105-мм немецких гаубиц или шесть 122-мм наших гаубиц образца 1910/30 года. Особо порадовало наличие четырех 37-мм зенитных орудий 61-К. Пополнили наши ряды и полторы тысячи лошадей. На железнодорожной станции было захвачено семь паровозов и шестьдесят три вагона, в том числе двенадцать вагонов с боеприпасами.
Свой штаб я первоначально разместил в здании комендатуры, а затем перебрался в 13-й военный городок в помещение бывшего штаба 210-й стрелковой дивизии. Сам городок в ходе боев пострадал достаточно сильно, но здание штаба сохранилось. Работал узел проводной связи не только с городом, но и с захваченными нами селами и объектами укрепрайона. Сюда стекалась информация с захваченных объектов, разведгрупп и штурмовых подразделений. Они продвинулись в сторону Старых Дорог и Уречья. Следом за разведчиками, практически не встречая сопротивления, двигались танкисты и мотопехота.
Григорьев оказался очень отважным мужиком. Со своими бойцами он нанес артиллерийский удар по железнодорожному узлу и аэродрому Барановичей. Отступая к Ляховичам, подорвав все мосты, прикрывшись от преследователей рекой Шара и болотами, закрепился на подступах к городу и удачно отражал атаки немцев.
Сафонов тоже ухитрился отметиться, нанеся артиллерийский удар по Лунинцу. Затем, взорвав мосты на железнодорожной и автомобильной дорогах Лунинец – Ганцевичи, отошел к станции Люща и закрепился на достигнутых рубежах. Вдобавок несколькими танками и десантным взводом из роты Маслова ударил на Логишин. В сам город не вошел, ограничился обстрелом постов на въезде в город, захватом и подрывом мостов на дороге Логишин – Ганцевичи. Николай успешно отражал попытки противника вернуть утраченное и строго следил, чтобы его не обошли, а то болота подсохли и уровень воды в них упал.
То же самое было и у Пономарева. Закрепившись в Клецке, он, пополнившись бывшими пленными и добровольцами из местных жителей, нанес удар в сторону Несвежа. Дальше местечка Лань пройти не смог. Немцы не зевали, контратаковали и сбили разведку Виктора. Тому пришлось отступать к мосту через реку Лань и, подорвав его, закрепиться на южном берегу реки. Все попытки немцев наладить переправу активно пресекались.
Бросать захваченные позиции все трое категорически не хотели. Их отряды пополнялись за счет местных жителей, «зятьков» и окруженцев. И это несмотря на налеты люфтваффее и обстрел артиллерией.
На фоне этих успехов мне в который раз пришлось менять свои планы. Особенно после того, как я увидел толпу пленных за колючей проволокой.
Я-то думал, что возьмем город, выпустим пленных, они частью разойдутся по лесам, частью пополнят мой и партизанские отряды. И мы спокойно пойдем по своим делам. Все это оказалось несбыточной мечтой. Народ, сидящий за колючей проволокой, был истощен, и его было слишком много. Бросать их в таком положении было нельзя.
По документам комендатуры, в городе содержалось: в отделении 337-го шталага – 10 тысяч, в 341-м – до 20 тысяч, в отделении 314-го дулага – две тысячи. В 220-м дулаге – 12 тысяч человек. Итого порядка 44 тысячи человек военнопленных! А мне втирали всего о 12 тысячах!!!
После уничтожения охраны лагерей никого из пленных мои бойцы на улицу не выпускали.
Кто бы что ни говорил, но армия держится на командном составе. Теми силами, что были у меня в распоряжении, удержать город и окрестности, поддерживать порядок было практически нереально. Кроме того, значительную часть личного состава пришлось направить в другие города и поселки Слутчины. Именно поэтому я первым делом направился в офицерское отделение 314-го дулага. Тут для дальнейшей пересылки в офлаг содержалось порядка трехсот человек нашего командного состава. Разного возраста, званий, специальностей и физического состояния. Возбужденная боем толпа за колючей проволокой бурлила и напирала на ограждение. Да так, что бойцам пришлось несколько раз пальнуть в воздух. Мое и бойцов «гвардии» появление в форме НКВД немного снизило накал страстей.
Как всегда, времени было мало. Дав команду на построение, сразу же пришлось брать быка за рога. Схема была отработана. Объявив о захвате города и освобождении командиров из плена, предупредил, что все они для прохождения проверки зачисляются в состав штрафного батальона. По итогам проверки будет решена их дальнейшая судьба. Все раненые и больные были направлены в лазарет, куда Филатова передала все медикаменты из немецкого госпиталя. Следом были выведены сотрудники и бойцы войск НКВД, разведчики. Затем танкисты, железнодорожники, водилы и артиллеристы. Они были направлены на литейно-механический завод, МТС и железнодорожную станцию готовить к боям трофейную технику и формировать артпоезда. Все остальные командиры были сведены в стрелковую роту. Часть старших командиров была отобрана для работы в штабе. Очень помогло то, что лагерную картотеку удалось захватить целой. Кроме того, в бою за лагерь уцелели и писари из числа военнопленных. Так что с фильтром проблем не возникло. Всего полсотни человек ее не прошло. Остальные были вооружены и направлены на патрулирование улиц и в Новодворцы. Туда же ушла моя батарея тяжелых орудий и оставшаяся танковая рота. По мере фильтрации рядового состава командиры использовались для формирования подразделений из пленных красноармейцев.
Следующим объектом, куда я прибыл, стали два лагеря для рядового состава, расположенные в военном городке № 1 на улице Карла Либкнехта. Ситуация там была куда хуже. Народ был злой, больной, измученный и голодный. Вся территория была ограждена колючей проволокой в несколько рядов. Пара бараков и полуразрушенное здание казармы стали убежищем для двух десятков тысяч военнопленных. Фильтр работал вовсю. Пограничники отделяли зерна от плевел. Всех проверенных они формировали в колонны по несколько десятков человек и направляли в военные городки приводить себя в порядок. Среди пленных нашлось около сорока курсантов 3-го и 4-го батальонов Бобруйского военно-тракторного училища, попавших в плен при обороне города. Не воспользоваться этим с учетом моих дальнейших планов было бы глупо. Их я включил в свой отряд.
