Казалось, с каждой добытой подсказкой мы запутывались в поисках еще сильнее и неизменно получали новый укороченный лимит времени.

Нас явно ждала веселая неделя.

Условные рефлексы вещь безусловно полезная, если вы не на месте собаки. Эта мысль пришла мне в голову, когда я проснулся в пять утра от трели мобильного телефона. Мой условный рефлекс выбросить на хрен этот чертов телефон и уснуть под боком у Лены еще не был сформирован окончательно, но, кажется, еще пара таких побудок, и подсознательное возобладает над сознательным. Пока этого не случилось, я успокаивающе погладил Лену и встал с постели.

Номер звонящего не определился, но мне, в конечном счете, было плевать, кто на сей раз сообщит о свершившемся преступлении.

– Говорит генерал Рябов! – из динамика раздался громкий голос, и мне пришлось спешно выйти на кухню, чтобы не разбудить уснувшую Куклу. – Произошло очередное преступление. Шестнадцать жертв. Ждем вас в Измайловском парке. Подробности на месте. Отбой связи!

Еще один властный пуп земли в генеральских погонах. И неважно, что мы с ним представители разных ведомств. Им зад перцем натерли за двадцать восемь трупов и отсутствие зацепок, вот они и транслировали всем подряд умение выражаться командным тоном.

– И тебе, генерал, доброго утречка! Нет, не беспокойся насчет раннего звонка! Я успел накануне выспаться, но спасибо, что спросил, – пробурчал я себе под нос.

– Что за сопливый бред я слышу, мой ранимый ученик? – появление на моей кухне наставника подтвердило, что утро добрым не бывает. Лучше бы он вчера свалил в свой Авалон, а не остался тут квартироваться, – Ты жалуешься. Вслух. На кухне. Самому себе. Соизволил бы хотя бы одеться…

– Я тебя в гости не приглашал, – огрызнулся я, топая в спальню за броней. Безопасность безопасностью, но заниматься сексом в ней чистое извращение.

– Почему Измайловский? – услышал я задумчивый голос Арчибальда у себя в спальне. Возмущенный таким беспардонным вторжением в нашу с Леной вотчину, я оделся как можно быстрее. Ханжой я не был, но предпочитал утилизировать отходы после занятий сексом без зрителей и аплодисментов. Да и вообще, спальня – это личная территория там обитающих.

– Ты ожидал в другом месте? – все еще недовольный спросил я, вытеснив Арчибальда в коридор.

– Рядом с Павелецким вокзалом, – пояснил каторианец, мысленно производя повторный расчет. – Что же я не учел? Ты долго копаться будешь?

Претензия явно была лишней, ибо я стоял в полной боевой, готовый к новым свершениям. Оценив мое саркастическое выражение лица, каторианец открыл портал в Измайловский парк. Я снова почувствовал укол зависти. Как же здорово одним взмахом собственной руки открывать портал куда вздумается без всяких свитков. Но мне до таких вершин еще работать и работать, если достигнуть их вообще реально. Среди тех, кого я знал лично, такой способностью обладали единицы: Герхард, Мадонна, Арчибальд… А вот Громана или тот же Бернард пользовались свитками.

Интересная вещь получалась. Арчибальд в одном ряду с Мадонной и Безымянным. Избалованный дарами Императора, имеющий уникальные преференции, собственный Авалон, открывающий одним мизинцем правой лапы портал в любую точку и тот, кому Безымянный всегда доверял перенос матрицы своей бывшей Куклы. Кем же ты был, Арчибальд? И что тебя связывало с Герхардом? После побега мы не обсуждали случившееся в библиотеке, но это не означало, что я над этим не размышлял.

Итак. «За библиотеку сочтемся отдельно». За что? За то, что я перенесу в следующую эпоху так пестуемую паладинами библиотеку? Бред, Герхард сам в этом заинтересован. Вполне вероятно, что мы попали в библиотеку с высшего благословения. Иначе, Демитр бы уже приволок меня за шкирку в Твердыню. Не то. На что Герхард так разозлился? Я прокрутил в голове заново всю сцену. Меня заблокировали. Упали решетки. Я освободился и увидел Герхарда за пределами комнаты. Глава был взбешен, но все его внимание сосредоточилось на каторианце. Наставник все еще был под блокировкой, как низкоуровневый желторотик. Вот оно! Это выглядело как наказание! Глава смотрел так, как Бернард, когда был мной сильно недоволен! А Герхард был в бешенстве! Это был акт открытого неповиновения со стороны Арчибальда и показательной порки со стороны Герхарда! Каторианец выиграл в тот раз, за это глава еще сочтется.

Прохладный утренний воздух отлично прочистил мозги. Я шел следом за Арчибальдом по направлению ко входу в Измайловский парк и сверлил взглядом его спину.

– Что опять? – тяжело вздохнул Арчибальд и повернулся. – Ты так пыхтишь, как будто опять что-то надумал. Давай, сегодня я добрый.

– Призови Игру в свидетели, что у тебя нет ментальной, физической или другой зависимости от существа, известного в текущей эпохе как Герхард ван Браст, – выдал я свои подозрения. Будь он вассалом Герхарда, я должен об этом знать. Разница огромная – работать в одной упряжке с чужой марионеткой или независимым кукловодом. – Тогда пойдем дальше.

– Если не призову? – насмешливо переспросил Арчибальд, но по дергающемуся кончику хвоста я понял, что вопрос ему неприятен.

– Тогда не рассчитывай на мою безоговорочную поддержку. Сейчас мы создаем видимость общей работы, ради уничтожения Мадонны. В противном случае, я буду играть только за себя – выжить любой ценой, – я вернул подачу на его сторону и напрягся. Мне не понравилась реакция наставника. Как и моя ему.

– Что мешает мне свернуть тебе башку прямо сейчас и делать это в Авалоне до полного обнуления? – зло прошептал мне наставник прямо в лицо.

– Может отсутствие времени и удобной кандидатуры на роль Проводника? Ты так много поставил на карту. Навряд ли хозяин простит непослушание своему питомцу, – ответил я, не отводя глаза.

– Может быть, – нарочито весело ответил Арчибальд непонятно на какое предположение. Его взгляд при этом оставался цепким и холодным. – Герхард был моим наставником и сюзереном. Сейчас я не являюсь ни его вассалом, ни ментальным рабом. Не беспокойся, наши отношения с Герхардом не помешают задуманному делу. Игра подтвердит сказанное. Ты удовлетворил свое любопытство?

Вокруг Арчибальда появилось белое сияние, и мне пришлось согласиться. Каторианец, как всегда, использовал обтекаемые формулировки. Задуманное наставником может кардинально отличаться от озвученного мне. Исповеди ждать не приходилось.

Развивать щекотливую тему сейчас было не время, и я попенял себе за несдержанность. Подумай я чуть больше, смог бы заранее предугадать ответ каторианца и поставить вопрос таким образом, чтобы у него не было ни единого шанса отвертеться от прямого ответа. Придя к видимому согласию, мы продолжили путь, думая каждый о своем. Этот разговор мы еще продолжим.

– Твои мозговые зачатки начинают напрягать. Я уже склоняюсь к частичной лоботомии, – пробурчал Арчибальд, пропуская меня вперед на входе. Кажется, только что прозвучал комплимент.

Вид нахохлившихся в оцеплении полицейских был привычен глазу. Да и в целом у нас был очередной день сурка – раннее утро, очередной парк, замерзшие полицейские, и куча трупов в ужасно красивой позе. За исключением основного состава труппы, массовка и второстепенные персонажи менялись от акта к акту. В этот раз вместо Ларцова нас встречал другой сержант. Мелкий, посиневший на утреннем холоде, он пугливо хлопал заспанными глазами и трясущейся рукой приветствовал важный кортеж с мигалками. Именно так Игра спроецировала прибытие представителей ФСБ.

– З-з-здравия желаю. П-пройдемте, – произнес он, лязгая зубами от холода и указывая рукой на полицейскую машину неподалеку. Не успели мы с Арчибальдом сделать пару шагов, как посиневший сержант юркнул в салон и захлопнул за собой дверь. Полицейские из оцепления молчали, глядя на сидевшего в машине сержанта одновременно с завистью и возмущением. Завидовали тому, что тот сидел в тепле, возмущались, что прежде, чем сесть, не посадил высоких лиц в машину. Такой поступок карьеру не испортит, а вот репутацию у начальства запросто. Мне мальчишку было жалко. Мозг так себе отморозил, что считай публично не уважил генерала ФСБ.