Тиканье огромных старинных часов на камине и случайный хруст свеженакрахмаленных салфеток были единственными звуками, нарушавшими тишину столовой, несмотря на то, что за обеденным столом здесь находилось восемь человек. Чопорность обстановки еще больше усугублялась холодом, который, казалось, сочился даже из стен, обтянутых мрачноватого цвета серой драпировкой, и отражался от массивных бронзовых канделябров, тускло поблескивающих в лучах неяркого утреннего солнца.

Пальцы Эллы Лорины замерзли и едва шевелились, краешком глаза она поймала отблеск обручального кольца на своей руке, и счастливая улыбка тронула ее пухлые губы, а взгляд скользнул дальше через стол.

Ретт Батлер склонился над тарелкой, но даже в таком положении была заметна лукавая улыбка, притаившаяся в уголках его насмешливого рта. Элла Лорина не сомневалась, что под столом он держал Скарлетт за руку.

Скарлетт О'Хара Гамильтон Кеннеди Батлер изо всех сил старалась поддерживать торжественный тон, царивший за столом, но это с трудом ей удавалось. Ее зеленые глаза искрились от едва сдерживаемого веселья.

Усилия Шарлотты Монтагю не пропали даром. Все, кто когда-то знал своенравную Скарлетт О'Хара теперь могли узнать ее в этой полной внутреннего достоинства женщине с загадочным взглядом изумрудно-зеленых глаз разве что по внешним признакам. Но больше всего изменила ее любовь к Ретту. Она стала главным смыслом ее существования, смыслом всей ее жизни, а уверенность в том, что и Ретт ее горячо любит, наполняло все ее существо невыразимым счастьем, которое она и не пыталась скрывать.

Первые годы после возвращения из Ирландии Скарлетт часто ловила на себе недоверчивый взгляд темных глаз мужа. Его беспокоило ощущение, что в один прекрасный момент наступит конец их безоблачному счастью. Он слишком хорошо знал характер своей Скарлетт, чтобы вот так безоглядно поверить в произошедшую в ней перемену. Добившись своего, она теперь спокойно могла вернуться к своим прежним привычкам. И Ретт Батлер был всегда настороже. Но Скарлетт обезоруживала его своей неподдельной нежностью. Всегда, когда она смотрела на него, ее глаза лучились таким счастьем, что скоро все опасения Ретта растаяли.

Так что семейство Батлер в этот ранний утренний час, сидевшее за обеденным столом в холодном мрачном доме лорда Лестера, являло собой образец настоящего счастья.

Ретт действительно сжимал под столом руку жены и не мог сдержать лукавой усмешки, наблюдая за вытянутыми лицами детей, изнывающих в этой чопорной обстановке. Одна только Элла Лорина, казалось, не замечала ничего вокруг, погруженная в свои счастливые грезы. Ретт поднял голову и встретил ее теплый отрешенный взгляд. «Я очень хочу, чтобы ты была счастлива, девочка», – ответил он ей глазами.

В свое время Элла Лорина удивила всех, знавших ее с детства. Из маленькой плаксивой дурнушки, точной копии своего отца Френка Кеннеди, она неожиданно превратилась в очаровательное грациозное существо. Взрослея, Элла Лорина все больше и больше становилась похожей на мать, на того бесенка Скарлетт, сияющие изумрудные глаза которой сводили с ума все мужское население округа Клейтон. С годами отцовские черты и вовсе исчезли из ее облика и явилась новая Скарлетт О'Хара: темноволосая, зеленоглазая, с грациозной, словно вылепленной искусным скульптором фигурой.

Но это сходство было только внешним. По характеру она оказалась совсем другой: сдержанной, спокойной и очень-очень домашней, что бесконечно радовало Ретта. Элла Лорина боготворила свою семью, которую обрела всего несколько лет назад, когда Скарлетт с Реттом и маленькой Кэт вернулись из Ирландии и забрали ее и Уэйда из Тары.

Ретт увидел, что Элла Лорина очнулась от своего счастливого забытья и теперь едва сдерживает смех, наблюдая за Бо, который забавно округлив глаза, выдыхает клубы пара в этой арктически холодной столовой, температуру в которой дядя Лестер, лорд Мейсон предпочитал поддерживать не выше, чем на Северном Полюсе.

Батлеры не привыкли к такой спартанской обстановке. Они жили в прекрасном доме в жаркой Калифорнии и только месяц назад приехали сюда из Сан-Франциско, чтобы погостить у своих родственников. Но истинной целью их приезда была помолвка Эллы Лорины. Поначалу Скарлетт волновалась: не рано ли ее дочери выходить замуж, но потом вспомнила себя и юного Чарльза Гамильтона и успокоилась.

Скарлетт согласилась приехать в Англию только из-за дочери. Она долго не могла забыть тот ужас, который испытала, спасаясь от разъяренной толпы ирландцев, когда они громили ее поместье в Баллихаре и хотели убить ее маленькую дочку. Неизвестно еще, чем бы все это закончилось, не приди тогда вовремя Ретт. После этого она окончательно избавилась от иллюзий, и ирландская кровь уже не будоражила ее патриотические чувства. А любовь Ретта помогла ей быстро оправиться от пережитого.

Здесь в Англии жила сестра Ретта, Розмари. Не так давно она вышла замуж за лорда Лестера и приехала сюда, чтобы стать второй по счету виконтессой и хозяйкой имения Хейвермур. Это стало полной неожиданностью для всех, кто знал Розмари. А Скарлетт даже расхохоталась, услышав об этом.

– Эти старые девы только и знают, что преподносить сюрпризы. То Индия Уилкс, эта Мисс Правое Дело Конфедерации выскочила за стопроцентного янки, которых раньше она на милю не подпускала к себе. Теперь Розмари! Ты ведь говорил, что она решила отнять лавры у Джулии Эшли и занялась восстановлением рисовых полей в Данморе. Кто-то тут доказывал, что она и на дух не терпит мужчин.

– Перестань злословить, Скарлетт. Не забывай, что ты и сама только недавно остепенилась и стала такой добродетельной, – насмешливо прищурился Ретт. – Ты свое взяла от жизни с избытком. Дай и другим понаслаждаться, хоть на старости лет.

Ретт веселился, хотя и сам не мог скрыть своего удивления от такого неожиданного поворота событий.

В высшем обществе Чарльстона ходили слухи, что это решение Розмари приняла неспроста и вовсе не разочарование в плантаторских занятиях стало его истинной причиной. Говорили даже, что тут замешан мужчина, называли имя Рона Хантера, старинного друга Ретта, которого Розмари вроде бы безответно любила. Но что бы ни стояло за этим, а случилось так, что однажды в доме Салли Брютон она встретила лорда Мейсона, приехавшего с друзьями в Чарльстон, и, несмотря на большую разницу в возрасте, приняла его предложение.

Вот так Розмари и оказалась в Англии. Салли Брютон откомментировала ее неожиданный поступок со свойственной ей язвительной прямотой: «Это не лучший выбор дочери Элеоноры. Но я уважаю решительных людей». Из чего можно было заключить, что Салли вовсе не была сторонницей вечной девственности. А годы спустя оценка Салли стала очевидной для всех.

Лорд Мейсон оказался человеком тяжелым и замкнутым до чрезвычайности, к тому же исключительно негостеприимным. И теперь Батлеры имели несчастье испытать на себе его угрюмый нрав.

Скарлетт настаивала на том, чтобы остановиться в отеле, но Ретт уговорил ее пожить у сестры. Он надеялся внести хоть немного света в ее тусклую жизнь. Скоро стало очевидным, что их присутствие доставило Розмари еще больше проблем. Особенно раздражали лорда Лестера дети, хотя Розмари, испытывая неловкость, пыталась объяснить брату, что все происходит от того, что у них нет своих детей, и поэтому ее муж страдает.

– Сначала он и слушать не хотел о детях, пока не осознал, что имению Хейвермур, так же как и всем остальным владениям требуется наследник, – говорила она Ретту.

– Так за чем же дело встало? – поинтересовался брат, – что же ты не подаришь ему наследника. Ведь ты еще в полном порядке. Правда, он сам уже, конечно, староват. Жалко, что его род вынужден остаться без наследника.

Ретт взялся было переговорить с лордом Лестером, чтобы он дал Розмари немножко больше свободы, но она уговорила его не делать этого, чтобы еще больше не усложнять ей жизнь. Розмари и без того едва удалось уговорить мужа, чтобы он позволил семье брата остановиться у них: «Как?! Со всем выводком! – воскликнул он потрясенно, когда она деликатно спросила его об этом за завтраком. – Но, дорогая, ты совсем меня не жалеешь».