С самой обаятельной улыбкой заверяю любезную Жанну Леонидовну, что всю ответственность беру на себя. Секретарь набрала несколько цифр, вращая круглый циферблат, и стала ожидать ответа. Через несколько секунд её лицо просветлело, и она попросила абонента подождать, сунув мне трубку.

— Добрый день, товарищ, — произношу дрогнувшим голосом, — Меня зовут Алексей Мещерский, я режиссёр из Москвы. Могу ли я переговорить с заведующим по культуре?

Трубка ответила треском, и вполне различим голосом явно молодого человека.

— Здравствуйте, товарищ Мещерский. На связи Жабицкий Геннадий Николаевич, и я непосредственный начальник нашего заведующего по культуре.

Опа! Похоже, я попал на главного босса. Так это же замечательно!

— Товарищ Жабицкий, выручайте. Может, вы ещё не знаете, но мой фильм выиграл две награды Венецианского фестиваля. Газета «Коррера де ла Сьера» назвала нашу работу новым советским реализмом. Издание «Република» пошло дальше, и смело заявило, что фильм несёт свежесть, и талантливо воспроизводит простые житейские истины, — что-то меня понесло в далёкие дали, судя по удивлённому лицу Жанны и круглым глазам Оксаны, — Но речь сейчас не об этом. Соавтором сценария является ваша землячка, Оксана Пузик. Вот о ней я и хотел поговорить.

— Кхм, — прокашлялись на другом конце провода, — И что же надо вашему соавтору? Погодите! А маму вашей Оксаны, случайно, звали не Мария?

Перевожу взор на ничего не понимающую Пузик и задаю ей вопрос. Получаю положительный ответ и продолжаю.

— Совершенно верно. Маму зовут Мария Яновна.

— Хорошая была женщина и отличный товарищ, жалко, что так рано ушла. Я ещё застал её по работе, будучи 2-м секретарём.

Блин, Ксюха у нас, оказывается, сирота. А ещё — она из не самой простой семьи. Но сейчас не до сочувствий.

— Геннадий Николаевич, выручайте. У нас проблема. Молодая и талантливая девушка, потенциально популярный писатель, абсолютно не верит в себя. Знали бы вы, как она описывает природу родного края! Думаю, даже Константин Георгиевич оценил бы этот слог. Плохо, что он сейчас болен и не стоит его беспокоить. Но мы вышлем ему некоторые рассказы.

— Ээээ, — непонимающе прозвучало в ответ.

— Конечно же, я про Паустовского, — замечаю, что даже у непробиваемой Жанны глаза стали, как у героинь анимэ.

Чего-то я переборщил. Несёт меня иногда в новом теле. Может, гормоны или просто ощущение, что я нахожусь внутри компьютерной игры. Только совсем не понимаю окружающую реальность. Глава комсомольской организации, пусть и белорусской, дураком быть не может априори. Мой эмоциональный порыв мог смутить его на пару секунд, но далее пудрить ему мозги чревато. Пора вытравливать из себя московскую спесь и подобный стиль общения.

— Товарищ Жабицкий, понимаю, что немного переборщил с экспрессией, — очередное хмыканье подтвердило мою правоту, — Но она действительно хорошо пишет. Мне не нужно, чтобы человека продвигали по блату. Можно ли попросить кого-то из популярных белорусских писателей дать оценку творчества Оксаны? Если её признают графоманкой, то так тому и быть.

— Это совсем другое дело, — слышу в ответ, — Но к чему такая спешка? Можно отправить рукописи в издательства. В том числе московские.

— Дело в том, что мы начали работу над новым сценарием, одобренным товарищем Фурцевой. Но я вижу, что наша потенциальная писательница не может сосредоточиться на проекте, — машу рукой, возмущённой Пузик, вскочившей со стула, — Человеку нужно определиться и перестать жить несбыточными надеждами. Потому и прошу вас найти самого маститого и строго критика из белорусских писателей. А что касается Москвы, то с этим проблема. Более половины работ Оксаны — на мове. Кто их здесь будет читать, и тем более — печатать?

— Вот с этого и надо было начинать, товарищ Мещерский, — чую, что комсорг аж засветился от радости, — Будет Оксане строгий критик, это я обещаю.

Далее он начал перечислять белорусских звёзд литературы. Заодно поинтересовался, когда наш рыжий самородок посетит Минск. Спрашиваю про дату и отвечаю собеседнику.

— Товарищ Пузик будет в Минске послезавтра. Думаю, надо дать ей день на отдых, и потом пытать со всем пристрастием.

В ответ слышу вроде как искренний хохот и вопрос.

— Зачем это вам, товарищ Мещерский? Только серьёзно.

— Талантам нужно помогать, бездарности пробьются сами, — отвечаю Жабицкому.

— Знаешь, Оксана, — нарушила молчание Жанна после того, как закончился разговор с Минском, — Сначала я хотела предложить тебе держаться этого говоруна. Но потом поняла, что лучше соблюдать дистанцию, но находиться рядом. Поверь опытной женщине. Если уж меня он заболтал и охмурил, то что говорить о молоденьких девушках.

— Да я… но… — начала мямлить в ответ покрасневшая Пузик.

— Жанна Леонидовна, не надо смущать подрастающее поколение, — с трудом сдерживаю улыбку, — Вам отдельное спасибо за помощь! Оксана, пойдём.

— Зачем ты наврал про сценарий, и вообще, — разборки начались на проходной киностудии, — Я не скромничаю. И, тем более, не нуждаюсь в чьей-то помощи!

— Ты мне нужна через неделю в нормальном душевном и рабочем состоянии. Я не кретин и видел, с каким трепетом ты передавал мне рукописи. И ты действительно умеешь писать, хотя твои белорусские мотивы я не разобрал. Сейчас у тебя есть определённая популярность, и глупо этим не воспользоваться. Тем более, что вряд ли по Белоруссии табунами бегают авторы сценария фильма, получившего награду в Италии.

— Но это неправда! — лицо девушки приобрело упрямое выражение, — Сценарий написал ты, я его только корректировала. И если будет нужно, то рассказы я отправлю в издательство сама.

— А твои работы будет рецензировать какой-то Быков? И ещё, забыл фамилию… О, вспомнил! Вроде Жабицкий говорил про Дубоука, — провоцирую нашу правдорубку.

Девушка покраснела, но уже от гнева. Чувствую, что переборщил.

— Да как ты смеешь называть самого Василя Быкова каким-то? И тем более, коверкать фамилию Владимира Дубовки? А они точно будут читать мои работы? — Пузик просто убила меня последним вопросом.

Мда, женская логика — вещь странная, и изучению не подлежит.

— Хватит рефлексий. Если ты хочешь признания, то нужно вести себя более настойчиво. Ведь твоё имя будет на слуху в течении нескольких дней. Куй железо, пока оно горячо. Если у нас не получится с кино, то зайдём со стороны литературы. Есть у меня парочка мыслей по этому поводу.

— Это цинично и подло! — белорусский комсомол был против.

— Зато практично, — ответил гость из будущего.

— Жду тебя через неделю с корочкой члена Союза писателей БССР, — видя округлившиеся в панике глаза, решаю успокоить будущего классика, — Твоя задача — просто понравиться белорусским писателям и товарищу Жабицкому. По идее, я должно получиться. Эдакая простушка, оказавшаяся настоящим талантом.

Девушка хотела чего-то возразить, но я не позволил. Прижимаю пискнувшую Пузик к себе и смачно по-отцовски целую в лоб.

— Благословляю тебя, Оксана Пузик, на подвиг ратный. Жду в Москве через неделю — и только со щитом!

Пузик уже ушла, несколько раз оглянувшись. Я же стоял и махал ей вслед. К чему вся эта комедия? Ларчик открывается просто — она действительно сильно пишет. В своей жизни я прочитал немало книг, сам брался за перо, и поэтому могу оценить уровень автора. Так вот: Оксана — самородок, без всякого преувеличения. И у меня на неё долгоиграющие планы. Я не могу себе позволить днями и ночами корпеть над сценарием. Значит, нужен соавтор, который будет переводить мои сумбурные мысли на бумагу. А если она одновременно станет популярной писательницей — то это даже лучше.

Плюс, национальные республики очень любят пишущих на родном языке авторов и помогают им с изданием своих произведений. Это мне по секрету сказала Серова, когда я предложил отнести рукописи в «Молодую гвардию» или другие московские издания. Кроме того, республиканские власти неплохо обеспечивают свои таланты материально, что немаловажно для молодой девушки. Судя по одежде, с деньгами у моего будущего соавтора не очень. На предложение дать ей взаймы, Пузик жутко обиделась — еле уболтал, что это было по-дружески. Хорошо, что не ляпнул про одежду — точно не простила бы.