Я чутка вздремнул, в отличие друзей, умотавших к родне Оксаны. Далее продегустировал местную еду и остался вполне доволен белорусским общепитом. После обеда основательно засел за свои записи, так как появилась возможность спокойно поработать. Вот ближе к ужину меня и перехватил глава республиканского комсомола. Откровенно бухать в пансионате нельзя, поэтому водку нам аккуратно налили в чайник. После ужина, да под специально пожаренные дранники, беседа шла замечательно.

— Излишняя эмоциональность и обострённое чувство справедливости тому виной, — отвечаю партократу, — Оксана Ивановна действительно хорошо пишет. В этом уже могли убедиться местные читатели и ваши маститые писатели, которые дали ей путёвку в жизнь. А недавно она вышла на всесоюзный уровень. Вы бы знали, что творится в редакции «Юности», куда начали приходить сотни телеграмм и писем от благодарных людей. Ведь её адреса никто не знает, вот люди и пишут в издательство. Её рассказ зацепил наш народ, и можно смело сказать, что на советском небосводе взошла новая литературная звезда.

— Ваш рассказ, — уточняет Жабицкий, усмехнувшись, — Вы постоянно двигаете вперёд других людей, с которыми работаете в соавторстве.

— Я просто физически не успеваю заниматься всеми делами, — совершенно искренне отвечаю Геннадию Николаевичу, — Фильм, сценарий к новому проекту, плакаты, календарь и рассказы, а ещё планируется полноценный роман. Вот потому и распределяю дела между своими друзьями. Если есть интересные идеи, то их надо воплощать в жизнь здесь и сейчас. Думаю, у нас неплохо получается.

Вот ради этого и стоит работать. По крайней мере, в сфере искусства. Сотни горящих глаз молодых людей и переполненный актовый зал БГУ, заставили занервничать даже меня. Пузик вообще поплыла, как и Самсон. Пришлось приводить друзей в порядок. Объяснило, что это же будущие и нынешние поклонники. Чего их бояться?

В президиуме сидел проректор по учебной части и местный комсомольский вождь. Мы с Жабицким вчера решили не усложнять ситуацию излишним официозом и организовать реальное общение со студентами. Пусть задают животрепещущие вопросы и получают такие же ответы.

А ведь народ действительно читает. Для меня это просто поразительное открытие, хотя знал об этом раньше. Рассказ вышел менее месяца назад, а его уже умудрилась прочитать половина грамотной молодёжи страны. Понятно, что речь не о деревнях и прочих аулах, но люди совершенно искренне приняли новое произведение. Плохо, что частично это от общего отсутствия альтернативы. Ну нет сейчас достаточного количества писателей, работающих в жанре детектива.

Естественно, наиболее тепло встретили Оксану, она всё-таки своя. Но и нам с Самсоном досталась порция аплодисментов. Часть наших работ была размещена прямо в здании университета и поэтому студенты понимали, о чём идёт речь. Хотя многие знали про московскую выставку и её успех.

Долго рассусоливать не стали и каждый из нас обратился к зрителям с короткой речью. Только товарищ проректор выдал какую-то монументальную хрень в лучших традициях марксизма-ленинизма. Спрашивается, зачем? Людей пригласили по линии республиканского комсомола, наверняка проверили. Сиди и молчи, ну скажи пару приветственных слов гостям. Думаю, именно так у людей началась апатия к тому, что им говорят с трибуны. Ладно бы ещё по теме прошёлся, так ведь нет, налили столько воды, что я чуть зевать не начал. Благо комсомольский вожак оказался менее навязчивым или более чутким, но народ долгими речами не мучил.

Далее уже началось общение. Сначала зрители немного стеснялись, но потом стали задавать вопросы и передавать записки. Благо само мероприятие было организовано на достаточно высоком уровне. Но для этого всё было и задумано.

Народ интересовался всем, но в основном тиранил Пузик. Самсона практически не трогали, задав пару дежурных вопросов про девушку, с которой он рисовал героиню. Даже наша рыжая ревнивица уже перестала реагировать на подобное, а Сергей отшучивался, что это собирательный образ советской девушки.

— Скажите, а тяжело работать в кино? И вообще, каково это — находиться на съёмках, — вдруг спрашивает меня весьма симпатичная особа.

Понятно, что при своей няшной внешности, она подумывала о стезе актрисы. Я их вообще не понимаю. Есть красота и наверняка ум, вот зачем тебе лезть в это клоаку? Найди нормального парня, который может сделать хорошую карьеру. Так ведь нет, прямо мёдом им намазано. Поварившись полгода в советском кинематографе более или менее высокого уровня, я сделал вывод, что никогда бы сам туда не полез. Просто так совпало, и необходимо пройти квест, плюс прежний Алексей уже работал в системе. Но впечатления пока отнюдь не положительные, хотя и хороших людей хватает.

Даже сейчас, когда снимается огромное количество фильмов, не каждый может найти себя в профессии. Интриги, зависть, глупость или подлость в этой среде более гипертрофированных размеров, нежели на какой-нибудь фабрике или заводе, где тоже идёт борьба за место под солнцем. Да и прочих проблем хватает. А ещё можно нарваться на подлеца, типа Пырьева и получить неплохую такую психологическую травму на всю жизнь. Но девушке я ответил немного иначе.

— Представляете, вы едете несколько часов на съёмку. Далее вас гримируют минут сорок, переодевают ещё дольше. И всё это ради того, чтобы произнести одну фразу. Ну, или небольшой текст из нескольких строк. Ведь не каждому сразу везёт получить главную или хотя бы второстепенную роль. Большинство молодых артистов начинают с эпизодических ролей, — вижу, что восторженная улыбка девушки постепенно меркнет, — Нужно быть очень погружённым в профессию, чтобы терпеть и ждать шанса. Которого может и не быть. При этом вам придётся работать в театре, так как классических актёров кино в СССР довольно мало. Кто-то годами или десятилетиями ждёт роли. А может, так и остаётся театральным актёром. Поэтому если вы с детства не бредите именно сценой, то лучше заняться чем-то иным.

— Но ведь вы же снимаете кино, — не успокаивалась девица.

— Я не только режиссёр, но ещё рисую и немного пишу. Для меня кино — это способ самовыражения, но отнюдь не центр сосредоточения всех помыслов. Да и сама работа на съёмочной площадке отнюдь не так романтична, как думают некоторые девушки. Представьте себе, что актёр не может попасть в образ или режиссёр заартачился, ну или встал не с той ноги, — произношу под смешки в зале, — Иногда это день или два, а то и больше, потраченных на небольшой эпизод. И таких моментов на площадке сотни, ещё и не всё отснятое попадает в итоговый вариант фильма.

В общем, хорошо мы пообщались с молодёжью. Не мешает почаще устраивать подобные туры, чтобы понимать, чем дышит страна и народ. Завтра у нас подобное мероприятие в Пединституте, а затем в Медицинском. Думаю, будет не менее интересно. Молодёжь действительно удивляет энтузиазмом и вовлечённостью в происходящее. Люди читают, ходят на выставки, про кино уж молчу. По идее, именно для этой публики я собираюсь работать, вот и буду погружаться в жизнь простых людей.

По возвращении в Москву опять погрузился в свои дела. Зоя продолжала дуться и как-то особо откровенных бесед с ней не получалось. На киностудии был обычный аврал с бардаком, который мы постепенно решали. И тут раздался звонок Марины, помощницы Фурцевой.

— Алексей, вас невозможно найти. Где вы были, я звонила на прошлой неделе.

— Ездил в Минск по согласованию с тамошним комсомолом, — отвечаю немного удивлённо, будто я поверил, что Марине не сообщили, где я был.

— Екатерина Алексеевна ждёт вас. Лучше всего приезжайте прямо сейчас.

Мда. Вот нельзя позвонить с утра и согласовать график человека. Хотя, большим начальникам плевать на работу простых смертных. Делать нечего — одеваюсь и направляюсь в сторону метро, предварительно предупредив коллег.

— Садись и не перебивай.