— Илья, — обращаюсь к Солодовникову, — Тащи листок и давай записывай, какая аппаратура точно нужна. Только предупреждаю, вы сразу манны небесной не ждите и осетра урежьте. Закупать всё будем постепенно. Да и денег может не хватить. Мне миллионы никто не обещал.

Главный итог посиделки в том, что удалось найти общий язык с технарями. А это ведь звук, монтаж, свет и много всяких мелочей. Когда я уходил, народ ещё сидел, и о чём-то жарко спорил. Всё-таки все эти инженеры — форменные маньяки своей профессии.

Благоверная ждала меня в коридоре, будто караулила. Или из ванной только вышла, судя по полотенцу на голове.

— Ужин в холодильнике, если ты голоден, — слушаю Зою, снимая сапоги, — Я постелила тебе на диване. Мне завтра рано вставать, поэтому не хочется дышать перегаром и слушать твой храп.

Дать ей ремня, что ли? А то давно напрашивается, пользуясь моей добротой. Бить женщину по лицу — это не наш метод. Специально почти не пил, едва пригубил пару рюмок. У меня была иная цель, нежели напиться. При этом я её перегар, значит, терплю, про храп врать не буду — только сопит. Не хотелось ругаться, поэтому молча пошёл в спальню за своими трениками.

— Ба! Девушка из серой «Волги», Николая, — удивлённо вскрикиваю, увидев даму со стадиона.

— Ого! Нахал, пристающий к чужим девушкам даже в присутствии жены, — ответила красотка.

Самсон, суетившийся вокруг гостьи, удивлённо хлопал глазами. Пузик тоже ничего не понимала, но продолжала подозрительно сверлить глазами Серёгу. И вообще, как-то тесновато стало в комнате.

— Я так понимаю, вы и есть товарищ Капитонова, которая замещает заболевшего коллегу?

В общем, до нас наконец-то снизошли журналисты из «Советской Культуры», и решили взять обещанное интервью. Оказывается, давешний очкарик, который общался с нами на выставке, заболел. И к нам должна приехать замена, в лице товарища Капитоновой. Ну что вам сказать? Вблизи девушка не просто хороша, а роскошна. Рыжеватые волосы, серые глаза, немного скуластое лицо, пухлые губы, более присущие ботоксным красоткам моего времени. Да прикид у неё точно не как у обычной советской гражданки. Всё-таки у меня жена работник торговли, да и сам я не валенок, импортные сапоги, чуть ли не итальянские, от местного ширпотреба отличу.

Это я всё разглядывал частями и максимально осторожно. Зачем мне лишние конфликты. А то напишет дамочка заяву в профком об аморальном поведении одного наглого товарища, или куда здесь принято жаловаться. Пошутили при встрече — и хватит. Нафиг мне такие траблы. Предложил гостье чай, сообщив, что мы пьём строго индийский, достал плитку шоколада и сел за свой стол.

Светлана, так звали гостью, с интересом рассматривала наш творческий бардак. Заметила календарь и подошла к нему. Пластика движений у неё, как у кошки. Чур меня! Дело и ещё раз дело. Здесь ещё Пузик стоит и сверлит взглядом исподтишка пялящегося на журналистку Самсона. Серёга человек простой, он может на девушку и с художественной точки зрения смотреть. Но типаж действительно интересный, я вам, как художник, подтверждаю.

— Это тот самый знаменитый календарь, о котором сейчас пишут в Европе?

Самсон впал в ещё большую прострацию, а Пузик открыла рот от удивления.

— Мы не читаем европейских газет до обеда. Хотя других нет, но всё равно не читаем, — переиначил я классика.

В ответ раздался журчащий смех. Она не только красива, но и образована. Нет, положительно надо прекращать этот сейшн. А то чую, что Пузик будет бить не только Самсона, но и своего начальника. Это они немного наивные товарищи. Я же чувствую, что нас банально охмуряют. Может, дама делает это неосознанно, тогда мне жаль её мужа. Тут же можно сгореть от ревности, если она так ведёт себя с любыми другими мужиками.

— У меня отец — дипломат, — объяснила Светлана, присаживаясь на стул, — Поэтому и знаю про достаточно большой ажиотаж вокруг вашей работы. Но предлагаю приступить к интервью, если вы готовы.

А вот здесь она меня удивила. Такого грамотного подхода я не ожидал. Игривое настроение сразу пропало, и перед нами сразу предстал профессионал с большой буквы. Из кожаного кофра были извлечены листы с вопросами, которые были переданы мне и Самсону. Пробегаюсь по печатному тексту и пытаюсь понять, нет ли в вопроснике каких-то подводных камней. Но больше всего меня удивило, что чемоданчик, лежавший на моём столе, оказался репортёрским магнитофоном. Две кассетные плёнки, микрофон на специальной подставке надолго заставил зависнуть уже меня. Тем более, что сей аппарат был отечественного производства[4].

Но я всё-таки не технарь, поэтому перешёл к вопросам. А вот здесь всё было слабее. Может это моё восприятие из XXI века, но как-то всё камерно и скучно.

— Светлана, извините за небольшую ремарку. Вы думаете, вашим читателям будут интересны половина из этих вопросов?

Умеют же люди одним движением бровей изобразить недоумение.

— Мне кажется, что читателей больше заинтересует изначальная суть проекта, сама тема карикатуры, и почему наши работы добились такой популярности. Про модель можете спросить, с которой Сергей рисовал героиню.

При упоминании нашей рисованной героини, Самсон резко покраснел, а Пузик демонстративно фыркнула. Журналистка же некоторое время думала, а потом приняла решение.

— Хорошо! Пусть это займёт больше времени, но вы правы. Мне самой не особо нравятся все эти скучные, как под копирку, интервью. Давайте обсудим, какие вопросы оставим, а что уберём.

Уже после окончания интервью, Пузик немного взбрыкнула, потому что Самсон не раскололся перед журналисткой о модели с плаката. Я от души его подкалывал, Серёга молчал и краснел, Светлана просто улыбалась, ничего не понимая. В итоге Самсон побежал за своей зазнобой, которая сухо попрощалась, и высоко задрав нос, покинула кабинет. Выглядело это забавно, так что мы уже смеялись вдвоём с гостьей. Она быстро собрала свою аппаратуру, и мы выдвинулись к выходу.

На улице я стал искать глазами её машину или встречающего.

— По такому льду ездить опасно, так что я сегодня на метро, — правильно поняла мои дёрганья журналистка, — Проводите даму?

Вот не пойму я её. Опять включила режим кокетки. Хотя уже пришлось убедиться, что Светлана просто акула пера, насколько это возможно в нынешнем Союзе. Я точно не так представлял себе нынешних журналистов, так как в своё время смотрел достаточно хроники.

В пальто, шарфе и норковой шапке Светлана превратилась в обычную москвичку. Разве что походка танцовщицы немного выбивается из образа простой девушки. Только на нынешних тротуарах особо не попляшешь. Снег вроде чистят, но по сравнению с XXI веком — это земля и небо. Да и реагент в это время не применяют. Поэтому беру в одну руку не особо тяжёлый чемоданчик, другую подставляю даме, и мы направляемся в сторону метро. Обсуждаем, как будет проходить утверждение интервью. Светлана сразу предупредила, что всё напечатать не разрешат, хотя ей очень хотелось бы. Уже на подступах к станции она остановилась и посмотрела мне в лицо.

— А вы очень необычный человек, Алексей Мещерский, — очаровательная улыбка сопровождала её слова, — Мне было приятно общаться с вашей компанией. Надеюсь, мы видимся, не в последний раз. У меня есть хорошая приятельница, на квартире которой собирается очень интересная публика. Там бывают и художники, которых вы сегодня критиковали! Я поговорю с Алёной, думаю, она будет рада вас видеть. И вам могло быть познавательно пообщаться в неформальной атмосфере с неординарными людьми.

— Что-то вроде литературного салона? — уточняю, не совсем поняв, куда меня сватают.

— Можно сказать и так. Не совсем литературного, там собираются люди из разных областей искусства и не только. Я позвоню вам завтра или послезавтра.

Далее мы нырнули в метро и начали спускаться по эскалатору. Доехали до Белорусской, где Светлана выпорхнула из вагона, на прощание подарив мне очередную обворожительную улыбку.