Допил остатки коктейля и выдвинулся к туалету, где висел телефонный аппарат. Закинул монетку, сделал вид, что поговорил и пошёл вытаскивать Акумурзина из цепких объятий запавшей на него девахи.
Ринат сначала не поверил, что нас вызывают в гостиницу, но спорить не стал. Девушки надули губки и начали возмущаться, что это неприлично. Я же заметил компанию из двух парней, которые периодически бросали взгляды на француженок. Думаю, обе парочки сегодня весело проведут время. Ринат всю дорогу к пансионату капал мне на мозг, что я перестраховщик. Меня же реально стало отпускать. Только сейчас до тупого и самонадеянного попаданца дошло, что он чуть не уничтожил свою только начинающуюся карьеру. Даже если узнают, что мы выпивали в баре, то как‑нибудь отбрешемся. Скажем, что к высокоморальным советским гражданам пристали какие‑то развязные француженки. Но мы вовремя осознали, что наше поведение может бросить тень на истинных строителей коммунизма, и покинули обитель разврата. А вот секс с иностранками не простят. По крайней мере, мне – в нынешнем шатком положении, а женатому Акмурзину – тем более.
Это мне сейчас смешно, хотя это более похоже на нервный откат. Ещё и Ринат обиделся. В итоге купил бутылку виски, которое оператор хотел давно попробовать, и предложил опять посидеть во дворике пансионата. Строго предупредил, что пузырь мне подарили какие‑то поклонники кино, впечатлённые интервью. Это информация для членов делегации. А мы будем обсуждать исключительно просмотренные оператором фильмы, позабыв о француженках, будто их не было.
В итоге опять завистливые взгляды коллег, которые мы демонстративно игнорировали. Ещё и пришлось догоняться вином, так как меня изрядно потряхивало, а Ринат пьёт как лошадь. Поэтому я сейчас мучаюсь от лёгкого похмелья, и чуть не пропустил заданный вопрос. Так как это был мой «доброжелатель» из «Франс‑Суар», то надо срочно сосредоточиться. Журналист долго бубнил про нестандартных актёров, вымышленную ситуацию, и вообще – фильм встретили свистом.
– Любви все возрасты покорны. Это стихи русского поэта Александра Пушкина, может, вы о нём слышали, – в зале раздались редкие смешки, – И кто вам сказал, что встреча двух людей в возрасте – вымысел? Почему вы отказываете в праве людям за сорок полюбить друг друга? А кроме свиста, в зале я слышал и многочисленные аплодисменты. Да и свистело человека три, не больше. Не удивлюсь, что вы были одним из этой троицы.
Здесь зал уже не сдерживался и грохнул дружным смехом. Тем, кто не владел французским, перевели мою фразу, и они поддержали коллег с небольшим запозданием. Вообще, заметна определённая недоработка организаторов. Я бы на их месте посадил пару человек, которые переводили бы с французского на английский, немецкий и обратно. Скорее всего, дело в том, что никто не ожидал подобного ажиотажа. И это очередной минус устроителям фестиваля. Не знаю, как обстоят дела на ММК, как раз по возвращении успею сходить и почувствовать разницу. Если меня не отправят подальше от Москвы, конечно.
Следующим вопросы задали французские телевизионщики. Репортёр был более аккуратен в выражениях, но тоже поинтересовался, почему советский фильм не о революции или войне.
– Вы измеряете всё штампами, месье, – отвечаю, собравшись с мыслями и сделав глоток минералки, – Не буду рассказывать обо всех советских фильмах, которые запомнились европейской публике, а остановлюсь на «Летят журавли». Разве этот фильм о войне? Нет, он о жизни в антураже страшных событий, коим являлось нападение нацистов на мою Родину. Но картина в первую очередь о любви, а также верности, дружбе, подлости и предательстве. Только в основе всё равно лежит чувство между двумя молодыми людьми, которых разлучила судьба. Поэтому картина понравилась зрителям многих стран. Мы же не виноваты, что наша страна сильно пострадала от войны, поэтому многое в СССР связано с этой трагедией. Что касается Революции, то не удивлюсь, если во Франции хватает фильмов про аналогичные события в вашей истории. Но мы также снимаем кино о жизни простых людей, детективы, приключенческие картины и много всего иного. Думаю, советский внеконкурсный фильм по мотивам рассказа Чехова, должен понравиться вашей публике. Согласитесь, что великий русский писатель был весьма далёким от войны человеком.
Смотрю на реакцию акул пера и понимаю, что мне удалось сломать небольшую стену недоверия, которая присутствовала между нами. А ещё ловлю задумчивый взгляд Баскакова. Понять бы ещё, хорошо это или плохо. Следующей вопрос задала Флорин из «Le Parisien». Надо будет как‑то отблагодарить эту мадемуазель. Ведь именно она больше всех помогла мне с продвижением.
– Месье Мещерский, – девушка сделал большие глаза, наверное, чтобы выглядеть аутентично, – Это, правда, что вы – специальный проект КГБ, цель которого показать вашу страну в более выгодном свете? Все эти машины, необычные наряды и режиссёр, сломавший шаблон обычного хмурого и неразговорчивого «товарища».
У меня возникло желание расцеловать парижанку. Да за такой вопрос «Госкино» должно выплатить ей специальную премию. Его, с моим ответом, процитируют все издания, связанные с кинематографом, а может, и политические. Зал же замер в ожидании ответа. У моего ненавистника лицо расплылось в предвкушающей ухмылке – мол, давай, оправдывайся. Ещё я боковым зрением заметил, как напрягся глава делегации. Есть вещи, с которыми у нас не шутят, это на западе можно трындеть о чём угодно. Долго не думал и решил довести ситуацию до абсурда. Почему‑то опять вспомнил про рептилоидов.
– Вас ввели в заблуждение, – отвечаю с максимально серьёзным лицом, видя улыбочки на лицах многих журналистов, – Я прибыл с планеты Нибиру, дабы втереться в доверие к землянам. В наши планы входит завоевание Солнечной системы и порабощение человечества. У себя дома я прямоходящий ящер синего цвета с фиолетовыми глазами. И к КГБ не имею никакого отношения.
Чувствую, что малость перегнул. Народ смотрит на меня, открыв рот, и не знает, что сказать. А я даже боюсь поворачиваться в сторону Баскакова. Как бы его Кондратий прямо на пресс‑конференции ни хватил.
– Но ведь это абсолютный бред и нелепость, – среди присутствующих наконец‑то нашёлся человек, прервавший молчание.
– Точно такой же, как и мысли, которые кто‑то внушил мадемуазель Рене, – киваю в сторону ошарашенной девушки, – У меня возникает ощущение, что на Западе бытует мнение, будто за всеми негативными событиями в мире стоит СССР. Это очень удобно – внушать людям, что в их проблемах виноваты не собственные политики, а мифические происки злобных коммунистов.
Публика немного отошла, в зале вновь раздались смешки и перешёптывание. Меня по третьему кругу ослепили десятком вспышек фотоаппаратов.
– Но вы же не будете отрицать, что ваша страна является европейским жандармом и держит в рабстве десяток стран, – произнёс по‑английски мужичок с лошадиным лицом и рыжими патлами, далее он представился, – Роберт Кейн из «Таймс».
Кто бы сомневался. Жалко, что в разговор влез этот английский провокатор. Не хотел я глубоко лезть в политику, но придётся.
– Я не уполномочен обсуждать политические вопросы. Если вы не заметили, но здесь говорят о кино, – народ в зале опять заулыбался, – Хочу сказать одно – не вам, лицемерам, которые только в XX веке убили миллионы мирных людей в Азии и Африке, рассуждать о рабстве. Но ведь вы добивались совершенно иного? Редакции нужен скандал, поэтому она послала человека задавать провокационные вопросы? А давайте немного поменяемся местами. Я задам вам вопрос, в надежде получить хоть немного правдивый ответ. Скажите, Роберт. Лично вы испытываете раскаяние, за несколько миллионов бенгальцев умерших от голода в 1943 году, который был спровоцирован лично премьер‑министром Черчиллем? Или вы считаете индусов неполноценными людьми, смерть которых не должна волновать европейца, особенно британца?
Сука, вот не люблю я англичан – и есть за что. Даже стандартный штамп «англичанка гадит», не имеет к этому никакого отношения. Просто как‑то читал про колониальные преступления этих лицемеров, и волосы вставали дыбом. Концлагеря придумала эта самая просвещённая нация на свете. Количество убитых, уморённых голодом, павших в гражданских войнах, спровоцированных Лондоном, просто не поддаётся оценке. Только в результате преступного решения вопроса по границам между Индией и Пакистаном, беженцами оказались тридцать миллионов человек. Убитых с обеих сторон не могут посчитать до сих пор, но речь идёт о сотнях тысяч. Про голод я уже говорил. А ещё была Африка, где в концлагеря сгоняли как белых африканеров, так и чёрных кенийцев. Но самое главное – никто не понёс никакой ответственности. При этом многие организаторы массовых убийств ещё живы и вполне себе здравствуют.
