— Ты из Манхэттена, твои родители очень друг другу преданы, — подсказал Оливер.

— Да, — с удовольствием подхватила Лесли. — Они учились вместе в старших классах, потом в Морнингсайд-хайтс, теперь там преподают.

— Почему и ты не захотела поступать в Колумбийский университет? — спросил Оливер.

Лесли скорчила уморительную рожицу.

— Чтобы все студенческие годы быть под постоянным наблюдением родителей? Ну уж нет!

— Но у тебя же с ними полное взаимопонимание, — сказал Оливер, улыбаясь.

— Одно дело взаимопонимание дома, за дружеской беседой, совсем другое в колледже, где собственные родители превращаются для тебя в наставников, можно сказать в мучителей. — Лесли поежилась, становясь вдруг совсем земной, обыкновенной симпатичной студенткой.

— Мучителей? — Оливер рассмеялся. — Никогда не подумал бы, что ты можешь рассмотреть в преподавателе злодея.

— Почему? — изумилась Лесли.

— Ты производишь впечатление человека правильного, такого, который все задания выполняет в срок, а на контрольные идет с радостью.

Лесли скривила губы как избалованный ребенок. Бог знает, какая она на самом деле, глядя на нее в немом восхищении, подумал Оливер. Положительная или не особенно, покладистая или непокорная… Так или иначе, она просто прелесть. И в буквальном смысле сводит меня с ума…

— Я похожа на человека, для которого контрольная — праздник? — переспросила Лесли, качая головой. — Ну и ну! Я совсем не такая. Занимаюсь вообще только тем, что мне нравится. Еще и поэтому, кстати, не пошла в Морнингсайд-хайтс — там нет экспериментального отделения искусств.

— Ты на отделении искусств? — обрадовался Оливер. — Я тоже. Если понадобится какая помощь, особенно в скульптуре, смело обращайся.

— Спасибо, — просто сказала она. — Буду иметь в виду.

— Значит, ты решила пожить вдали от родителей, стать более самостоятельной?

— Разумеется. Родители у нас замечательные, на жизнь смотрят вполне современным взглядом и в состоянии понять что угодно, ведь все время общаются с молодежью. Но меня, пока я жила дома, естественно, принимали за ребенка и продолжали бы, останься я в Нью-Йорке.

— Ты сказала «у нас». У тебя есть братья или сестры? — спросил Оливер.

— Да, два старших брата, — ответила Лесли. — Оба бейсболисты. Эшли недавно женился.

— А я у родителей один, — пробормотал Оливер, внезапно ощущая себя несчастным и бесконечно одиноким. — Всегда мечтал о сестре или брате, но у мамы возникли кое-какие проблемы со здоровьем, поэтому она не смогла больше родить, хоть и хотела иметь много детей.

— Наверное, ужасно тоскливо быть в семье единственным, — исполненным сочувствия голосом произнесла Лесли. — Не с кем поиграть, не у кого спросить совета. Меня, например, Эшли и Брайан везде таскали за собой, а когда я стала постарше, даже в свои игры стали принимать.

— Тебя? Не верю.

— Почему?

— Слишком… женственно ты выглядишь.

— Но при этом умею постоять за себя и очень выносливая. Ты просто не знаешь меня…

Лесли увлеченно рассказывала ему случаи из детства всю обратную дорогу, замолчала только у двери своей комнаты, до которой Оливер ее проводил.

— Ну, как тебе наша прогулка? — спросил он, очень не желая расставаться и придумывая, как бы задержать ее хотя бы еще на минуту-другую.

— Очень понравилась. — Лесли улыбнулась, зажмурила глаза и покачала головой. — Признаться, я и не думала, что проведу вечер так здорово.

— Если понравилось, надо взять за правило гулять по вечерам, — сказал Оливер. — Что скажешь?

Она долго и пытливо смотрела ему в глаза. Ее лицо сделалось серьезным и чуточку печальным.

— Ну, может, не за правило, — поспешно добавил Оливер, подумав вдруг, что своей настойчивостью пугает ее. — Даже если мы станем бродить по лесу время от времени или просто иногда встречаться, я буду очень рад.

— Я тоже, — неожиданно для него, а возможно, и для себя произнесла Лесли. — Пока.

Быстро и несильно пожав его руку, она повернулась и скрылась за дверью.

Оливер потерял голову и был от этого беспредельно счастлив. Но чем больше он общался с Лесли, тем сильнее боялся, что ей станет известно о пари. Впрочем, Куртис, Человек-факел и Питер были не из болтливых, не то что Уэлч, мгновенно растрезвонивший о злополучных комиксах Руди по всему Кэмдену. Уэнди тоже не представляла собой опасности — что-что, а держать язык за зубами она умела получше многих парней.

Тем не менее Оливера не покидала тревога. После каждой прогулки с Лесли — они встречались вот уже две недели — он напряженно обдумывал, как действовать дальше, чтобы роковая правда ненароком не открылась и не ранила чистую душу Лесли. Представляя, что из-за собственной глупости может ее потерять, он не находил себе места.

Его приятели тем временем бдительно следили за ходом дела. Увидев Оливера и Лесли как-то раз вдвоем, они при первой же возможности принялись засыпать друга вопросами, но тот пресек разговор, заявив, что еще и пальцем к Лесли не прикоснулся.

— Она и в самом деле девочка редкая, в сто раз лучше всяких там Энн и Глэдис.

— Ну-ну, — вступился за пассию, по вине которой до сих пор ходил в гипсе, Руди. — Что ты можешь знать о Глэдис?

— Остынь, Человек-факел. — Питёр рассмеялся. — Глэдис, конечно, симпатичная, но, прости, ничего особенного в ней нет, это сразу видно.

— Много ты понимаешь! — вскипел Руди.

Куртис вытянул вперед руки.

— Эй, приятель, не ты ли первый заговорил о черненькой, как ее там… Оливер?

Оливеру эта болтовня страшно действовала на нервы. У него даже руки зачесались хорошенько врезать Куртису, когда тот назвал его милую нежную Лесли «как ее там», но он лишь процедил сквозь зубы:

— Она Лесли, запомните.

— А чего ты так злишься? — Куртис недоуменно пожал плечами.

— Как чего? — ответил за Оливера Питер. — Он ведь сказал, что еще и пальцем к ней не прикоснулся. Я бы на его месте не то что злился, на стену бы уже лез от нетерпения.

Приятели рассмеялись, а Оливер, поборов в себе очередной приступ бешенства, лишь окинул их презрительным взглядом. И подумал вдруг, что так даже лучше. Пусть считают, будто он сходит с ума оттого, что до сих пор не в состоянии склонить Лесли к сексу и боится проиграть. Пусть привыкнут к мысли, что он постоянно обхаживает ее, — они и все остальные в Кэмдене. Можно даже познакомить их с ней, к примеру, на ближайшей вечеринке, если Лесли согласится на нее пойти. Да, точно. Именно так он и сделает…

Лесли больше не боялась Оливера Мелвина, напротив, видела в нем надежную опору и настолько к нему привязалась, что не представляла, как жила до знакомства с ним.

Мало-помалу он поведал ей обо всех своих драках в Кэмдене, которых оказалось не так уж и много и без которых — теперь она это понимала — было просто не обойтись. За что Оливер неизменно боролся, так это за справедливость, а колотил только отъявленных мерзавцев, вполне заслуживающих наказания.

Мысль о его непостоянстве в любви тоже волновала ее все меньше и меньше. Каждый божий день он доказывал, что его интересует исключительно она, на других девчонок даже не смотрел. Лесли доставляло небывалое удовольствие выслушивать его рассказы о доме, о забавных случаях на лекциях и семинарах, даже об устраиваемых в его комнате затяжных пирушках и о проделках, которыми он и его друзья прославились на весь колледж. Да, Оливер был не идеален, но ей все больше и больше казалось, что ничего лучшего, чем знакомство с ним, никогда не происходило в ее вполне благополучной и спокойной жизни.

Лесли чувствовала, что положительно на него влияет, и безгранично этому радовалась. По словам Оливера, благодаря ей ему открылось множество истин. Он вдруг понял, что должен основательно задуматься о будущем, сосредоточить внимание на учебе, забыть о ребячестве и праздном времяпрепровождении. Лесли верила ему, не сомневаясь, что его слова искренни, а намерения вполне серьезны.