Нависая над ней, я снимаю с нее рубашку, мой член пульсирует и болит каждый раз, когда она извивается подо мной.

— Я люблю тебя, — в ее словах слышится потребность, в голубых глазах читается сладкая просьба. — Я так тебя люблю, так сильно.

Языком прохожусь по изгибам ее живота к кружевным чашкам ее лифчика. Отодвигая их в сторону, я беру ее розовые соски в рот, один за другим. Каждый сантиметр этой женщины, внутри и снаружи, вызывает привыкание. Каждый ее сантиметр был создан для меня.

— Я так тебя люблю, черт возьми, что от этого больно, — я выдыхаю свои слова в ее атласную кожу.

Деми цепляется за меня, прижимая ближе к себе, и наши губы встречаются в жадном, ненасытном поцелуе.

И когда я смотрю в ее глаза, я знаю, что она моя.

В этот раз навсегда.

Ничто не сможет нас разлучить. Я не позволю.

Ройал

В пятницу утром, спустя пять минут после отъезда Деми, раздается стук в дверь. Выглянув в окно, я ничего не вижу, кроме следов шин на дороге, где ночью стояла машина Деми.

Накинув футболку и поправив свои штаны, я открываю дверь.

— Не делай этого, не делай, — Мисти поднимает руку, прижимая ладонь к двери, чтобы я не смог ее захлопнуть. — Выслушай меня, Ройал.

— Какого хрена ты здесь делаешь? Я сказал тебе не приезжать сюда, — я сжимаю челюсть.

— Впусти меня, Ройал. Я хочу поговорить.

— Нет.

Я толкаю дверь, но Мисти блокирует ее носком ободранного ботинка.

— Я чиста. Клянусь. И я хочу поговорить с тобой. Это действительно важно, — Мисти нервничает, ее пальцы дергаются, и она кусает губу. Ее темные глаза сегодня ярче, чем обычно, и кожа кажется более светлой, чем это было всего лишь день назад. — Просто удели мне пять минут своего времени, и после этого ты никогда не увидишь меня снова. Обещаю.

— Нет.

— Это о той ночи, — она вздыхает, опустив взгляд в пол. — В рамках моего лечения наркомании я должна извиниться перед людьми, которых обидела.

— Что, черт возьми, изменят твои извинения, Мисти? От этого мое имя исчезнет из реестра преступников? Это вернет мне мою семью?

— Твою семью? — она морщит нос. — Ты имеешь в виду Роузвудов?

— Чертовски верно, я имею в виду Роузвудов. Они были единственной моей семьей, и я потерял их из-за тебя и твоей чертовой отвратительной лжи. Они никогда не посмотрят на меня как прежде, после того, что ты сделала. Мое доброе имя опорочено. Я теперь гребаный мусор. Этого никогда не должно было случиться.

— Мне очень жаль, Ройал, — она произносит это как ребенок, пытающийся уйти от наказания, будто возмущена тем фактом, что она должна извиняться.

Этого, черт возьми, недостаточно.

— Ты разрушила мою жизнь, Мисти, — я бью кулаком по стене рядом с дверью, оставляя глубокий отпечаток. Моя сестра подпрыгивает и отступает назад. — Я должен был стать адвокатом. Я должен был жениться на Деми. К этому моменту я должен был быть гребаным семейным человеком, жить той жизнью, которой должен был жить.

Мисти прячет светлые пряди за ухо, ее подбородок дрожит, когда она смотрит на меня щенячьими глазками.

— Я запуталась, Ройал. Я знаю. Но это в прошлом. Я не знаю, как это исправить, но мы должны двигаться дальше.

— Ты… Ты не знаешь… Ты не знаешь, как это исправить? — саркастический смех вырывается из глубины груди. — Серьезно? Ты что, слабоумная, Мисти?

Ее глаза блестят, наполняясь слезами, и спустя пару секунд они уже текут по ее щекам.

— Скажи чертову правду! — кричу я на нее. — Сходи в полицию и скажи, что ты солгала. Скажи им правду о том, что на самом деле произошло.

Она фыркает, вытирая крупные слезы рукавом своей рубашки.

— Рик, изнасиловал тебя, Мисти, — говорю я. — Я подъехал, чтобы помочь тебе. А ты разрушила мою жизнь.

— Если я скажу правду, — рыдает она, — то попаду в тюрьму.

— Что? — я раздражен. — Ты не думаешь, что заслуживаешь этого — провести немного времени за решеткой? Думаешь, тебе следует остаться невредимой после того, что ты совершила? Ты хоть понимаешь, какой была моя жизнь в течение последних долгих семи лет?

Мисти закрывает лицо руками и кричит. Приглушенные крики — единственный ответ, который я получаю.

— Скажи правду, Мисти. Ты не можешь изменить то, что вы с Риком сделали той ночью, но ты можешь вернуть мне мое доброе имя. Это меньшее, что ты можешь сделать, ты так не думаешь? Я просто хочу вернуть свое гребаное имя. Хочу, чтобы все узнали, что ты солгала в ту ночь, хочу, чтобы мое имя исчезло из проклятого реестра насильников.

— Я не хочу попасть в тюрьму, Ройал, — ее губы дрожат.

Я ухмыляюсь.

— Разве я должен жалеть тебя?

Она качает головой.

— Я знаю, что облажалась. Я знаю, что сделала. Если бы могла вернуть все обратно, я бы так и сделала. Я просто хочу, чтобы ты простил меня. Я никогда не чувствовала себя более одинокой, чем теперь, когда умер Рик. Ты и мама — это все, что у меня есть. У меня даже нет друзей. Рик никогда этого не хотел. Черт, он почти не выпускал меня из дома. Держал меня так крепко, как змея, поэтому я осталась с ним рядом.

Я приподнимаю бровь.

— Значит, ты допускаешь, что он был кучей дерьма?

Мисти закатывает глаза.

— Да. Я встречаюсь с консультантом в центре по борьбе с зависимостью, и она помогает мне увидеть картину в целом. Рик использовал меня.

— Я давным-давно пытался сказать тебе это.

— Я действительно думала, что он любил меня, — она вытирает еще одну слезу. — Все, чего я когда-либо хотела, чтобы кто-то любил меня.

— Я любил тебя.

— Но этого было недостаточно. Мне нужен был человек, который хотел бы меня видеть каждый день. Кто заставлял бы меня чувствовать себя особенной. Любил бы меня в более глубоком смысле. Не было ничего неправильного в том, что ты делал, Ройал. Но мне это было нужно в то время, и Рик дал мне это, — Мисти пожимает плечами, поднимая глаза на меня. — Он угрожал мне той ночью. Придумал всю историю. Сказал мне, что говорить полиции. Сказал, что если я этого не сделаю, он убьет тебя и заставит меня трахаться со всеми его друзьями, а сам будет наблюдать за этим.

— Боже, Мисти, — я опускаю голову. Крошечный кусочек моего сердца хочет защитить сестру, но я так долго ненавидел ее, что часть, отвечающая за сочувствие, выдает сбой. Она проверенная лгунья. Это может быть просто очередной ее ложью. Еще одной манипуляцией.

— Я люблю тебя, Ройал. Ты можешь не любить меня, но ты мой брат. Единственный, который у меня есть. И я буду любить тебя вечно, — она обнимает себя тощими руками, рукава свитера свисают с ее пальцев. — Это было нелегко для меня. Прийти сюда. Сказать тебе, что сожалею. Но я надеюсь, что когда-нибудь ты сможешь найти силы в своем сердце, чтобы простить меня. Если не для меня, то для себя.

Она звучит как робот, будто повторяет строки, которые ее наставник скормил ей, но, по крайней мере, она здесь. Я не буду сбрасывать со счетов тот факт, как тяжело ей было прийти к моему порогу после последней встречи.

— Мисти, — я умышленно медленно вздыхаю и отступаю. — Просто расскажи чертову правду. Сходи в полицию, и скажи правду. Сделай все правильно.

С полными слез глазами она снова опускает взгляд вниз. Ее губы растягивается в сладостно-горькой улыбке, когда она поднимает глаза на меня. Мисти открывает рот, словно собирается что-то сказать, но затем останавливается.

Моя сестра уходит, как чертова трусиха, которой она и является.

Деми

Неделю спустя

— Брукса перевели в реабилитационный центр, — говорит мама в пятницу утром, наливая две чашки кофе: одну для себя, другую для папы. Она поворачивается ко мне с напряженным выражением лица. — Знаю. Я знаю, что тебе все равно, но подумала, что ты захочешь об этом знать.