Наконец, турне окончилось, Род пошел своей дорогой, а я — своей. Я знаю, что его задело, что я ушел в «Стоунз», но теперь он мог делать все, что хотел, он занялся сольной карьерой, а мне оставалось только смириться со своей судьбой. Спустя немного времени после окончания турне я тусовался с Китом в его швейцарском доме, как вдруг прочёл в английской газете: «Род Стюарт покидает «Faces»».

В статье Род говорил всему миру: «Я не могу больше работать в такой ситуации, когда лид-гитарист группы, кажется, насовсем остается в «Роллинг Стоунз». Он говорил зло и обиженно, но он (да и все мы) знали, что не это — реальная причина всему. «Faces» просто подошли к естественному завершению своей карьеры, и у всех нас были собственные планы. Сразу после этого я подписал контракт на турне со «Стоунз» по Европе в 1976 году.

С тех пор все время говорят о воссоединении «Faces». Наиболее близко мы подошли к этому в 1986-м, в дождливый вечер на стадионе «Уэмбли». Кенни, Мак и я с Биллом Уайменом на басу и Ронни Лейном, сидевшим рядом у сцены в кресле-каталке, смотревшим на нас и подпевавшим, когда он мог это делать, мы сыграли «Stay With Me» («Останься со мной»), «Twistin’ the Night Away» («Кружась всю ночь»), «I Know I’m Losing You» («Я знаю, что теряю тебя») и «Sweet Little Rock and Roller» («Сладкая маленькая рок-н-ролльщица»). Это был чудный вечер, и я был очень рад, что Лейни побывал там.

Еще раз мы приблизились к воссоединению в 2004-м, когда Род, Мак и я сыграли в «Холливуд Боул», причем Мак был моим специальным необъявленным гостем. Мы спели «I Know I’m Losing You» и «I’d Rather Go Blind» («Я лучше ослепну»), а также 6 других песен «Faces». Публике это очень понравилось. Я знаю, что Джиму Келтнеру и Стиву Бингу — тоже (я видел их в толпе). Единственное, чего мне не хватало — это чтобы Ронни Лейн тоже оказался бы там.

Почему бы не случиться настоящему воссоединению «Faces»? Не знаю… Может быть, когда-нибудь мы соберемся вместе, потому что мы все безнадежно ностальгируем. Надеюсь, однажды настанет такой час. Но и без того чертовски приятно осознавать, что музыка, которую мы играли, и все те черти, которых мы тормошили все эти годы, и то, что группа, которую Род описал однажды как «пять чуваков с одной и той же прической и одним феном на всех», оставила о себе такие хорошие воспоминания у других людей, а не только у нас.

В феврале 1976-го «Стоунз» официально подтвердили мое существование, и выпустили пресс-релиз, в котором говорилось, что отныне я — постоянный участник группы. Никого в общем-то это и не удивило. Два месяца спустя мы начали 8-недельное турне по Европе в поддержку «Black and Blue». Мы отыграли 42 шоу в 9-и странах, в том числе и в Соединенном Королевстве. Это был первый раз за 3 года, когда группа играла дома. «Эрл’c Коут» был зафрахтован на 6 вечеров, и мы получили миллион заявок на билеты.

1 июня, ровно через год, как я сыграл свой первый концерт со «Стоунз», мы были в Германии и за 2 дня должны были отыграть 3 концерта. Мы начали выступлением в «Вестфалленхалле» в Дортмунде, и во время представления участников группы Мик спел для меня «С днем рожденья!» По-моему, это был последний раз, когда мы играли 2 концерта в один день, и то немногое, что я запомнил об этом — это то, что у меня случился грипп, и я чувствовал себя как больная собака. В Дортмунде мне было так плохо, что мне принесли на сцену складной стул для гольфа. Во время «Midnight Rambler» («Полуночного бродяги») Мик заметил, что я был практически не в себе, снял с себя пояс (это такая толстая кожаная штука со штифтами) и хряснул мне по ногам, чтобы я вернулся к жизни. «Слышали ли вы о полночном бро…» — Хрясь!

К тому времени, когда мы оказались за сценой, я уже не мог больше этого выдержать, и меня отправили в постель. Следующее, что я запомнил, — это что я лежал, а Мик и Кит отвинчивали дверь в мою комнату. С отвертками в руках они говорили: «Не волнуйся, Вуди, спи дальше, поправляйся, мы просто хотим избавить тебя от этого…», — и украли всю мою выпивку со дня рождения.

Что мне больше всего нравилось в том европейском турне — это то, как Кит и я всё глубже и глубже погружались в то, что мы называем «древней формой плетения». Хорошо сбалансированный взаимообмен своими умениями вместе с улыбками, волнением и радостями — это то, из чего состоит моё и Китово «плетение». Бессловесное взаимодействие — главный его ингредиент. От гостиницы до сцены мы ставим на медленный огонь кастрюлю со всеми рифами, которые мы выучили за все эти годы.

Еще со времен Брайана Джонса у «Стоунз» выработался совершенно уникальный стиль, построенный на своеобразной «задержке», где Кит играет что-нибудь на гитаре, Чарли следует за ним на барабанах, а прямо вслед за Чарли — Билл на басу. Когда с ними играл Брайан, то он как бы находился где-то посередине. Все вместе это создавало некий «пыхтящий» эффект. «Человек-рифф» и я перенесли это на новый уровень, и теперь мы играем так всегда. Это требует большой концентрации, потому что здесь все основано на методе «тяни-толкай», но мы по-прежнему способны удивлять друг друга, и поэтому-то мы так любим гастролировать. Наше гитарное взаимодействие — это нескончаемое приключение. В основном оно строится на необходимости воссоздать картину песни так, как она была сыграна в студии, на сцене. Возьмите, к примеру, «Beast Of Burden» («Вьючное животное»).

Моё первое европейское турне со «Стоунз» закончилось фестивалем на открытом воздухе в Небворте. Это было действительно здорово — стоять на сцене перед ста тысячами народа. Я никогда не видал ничего подобного — огромное море голов, раскачивающихся передо мной. А на самом деле Небворта могло и не быть. Мы играли саундчек за день до этого, и Кит залез в свою сумку за чем-то, а там лежал острый нож, и он обрезал рабочий палец на левой руке. Это — реальная проблема для гитариста, и мы все были обеспокоены этим, так что кто-то нашел тюбик с суперклеем, и мы попытались склеить мясо на его пальце. Но у нас ничего не получилось, кожа опять стала отваливаться, потому что порез пришелся как раз в то место, где проходит струна, и из его пальца полилась кровь. Вся гитара была в крови. Он как-то доиграл концерт, и люди кричали: «Во-во, Кит!», так как думали, что его увечье — это часть шоу.

Сцена не должна быть опасной. Но в случае со «Стоунз» она иногда может оказаться гиблым местом. Так, однажды во Франкфурте Кит подскользнулся на франкфуртере.

Я и Крисси жили наездами в Лондоне и в пляжном домике на Малибу. Мы были женаты 5 лет, и в начале 1976-го она забеременела, а в конце октября, прямо на нашей вечеринке по случаю Хэллоуина, у неё начались схватки. Я такого никогда не видел и не знал, чего ожидать, и я сказал ей: «Я буду внизу с гостями, так что просто кричи, когда станет совсем плохо».

Она осталась со своей болью наверху, а я продолжил вечеринку, потому что не хотелось показаться грубым по отношению к полному народа дому. Дэвид Каррадайн, снимавшийся в главных ролях в куче фильмов о каратэ и боевых искусствах, сидел по-турецки на полу и болтал с Уорреном Битти и Джерри Брауном, губернатором Калифорнии. Здесь же были Мик Джаггер и подруга Джерри Брауна Линда Ронстадт.

Я слышал, как Крисси начала кричать наверху все громче и громче, и тут же кто-то постучал в дверь. Она закричала мне: «Я сейчас рожу». Я ответил: «Подожди минуту», и открыл дверь. На пороге стоял Сэнди Кэстл и улыбался: «Привет, Рон!» Он был роуди Нила Янга и гордо показывал пальцем на машину, в которой приехал: «Тебе это нужно?»

Тут же, перед моей дверью, стояла сияющая белая «скорая помощь». «Естественно», — сказал я, — «Крисси прямо сейчас рожает, так что ты можешь забрать нас в больницу».

Он ответил: «Поехали». Я зашел обратно в дом и объявил, что нам с Крисси надо покинуть всех, и все порадовались за ребёнка. Мы спустили Крисси по лестнице, и теперь схватки стали повторяться у ней постоянно, но она уже чувствовала себя в большей безопасности. Все участники вечеринки вышли проводить Крисси в машину скорой помощи, и потом Уоррен спросил, можно ли будет нам подбросить его переночевать в доме знакомых на пляже. Я сказал: «Конечно». Затем Джерри и Линда попросили, можно ли их тоже подбросить, и я сказал: «Ладно». Так что теперь с Крисси на борту Сэнди повернул ключ зажигания, и мы поехали по колонии Малибу, останавливаясь там, где этого хотели гости. С нами был и Мик.