Наше благословение проходило в маленькой церквушке в деревне под названием Денем в Бекингемшире, недалеко от студии «Пайнвуд». Мои сыновья — Джесси, Джэми и Тай были нашими пажами, и им были повязаны маленькие красные галстучки-банты. Как и мне. Наша прекрасная дорогая дочь Лия была подружкой невесты вместе с сестрами Джо Лизи и Домино Кёрк.

В церкви было полно знаменитостей. Моими шаферами были Кит и Чарли. Род Стюарт, Питер Кук, Билл Уаймен (с «дебютировавшей» на публике Мэнди Смит), Джефф Бек и Питер Фрэмптон были здесь. Однако были и заметны отсутствовавшие: жена Кита Патти и жена Мика Джерри не пришли, так как одна собиралась рожать, а другая только что родила.

Так вот, викарий один раз взглянул на публику, увидел комнату, набитую известными лицами и начал бубнить свою проповедь: «В небе есть много звезд, но некоторые из них дают так мало света, и сегодня здесь так много звезд, собранных в созвездие, но никогда не забывайте, что звезды могут меркнуть и гаснуть…» И пошли его поучения.

О Господи, это было замечательно. Питер Кук сидел прямо впереди, он не мог поверить словам викария и начал сам читать ему проповедь: «Треугольник… Бог… сам… Священный Грааль…» Вскоре все созвездие начало шушукаться и хихикать. Чем громче викарий говорил, тем глубже он сам рыл себе яму. Он пошел дальше и дальше говорить о ярких звездах и тусклых огнях, и наши друзья в публике начали повторять за ним все, что бы он ни говорил, только громче.

Это не было церковной службой в том смысле, как вы это понимаете. Это была встреча Рок-н-Ролла с Богом. Это было великолепно. Мы поженились. Мы поднялись с колен и поприветствовали наших друзей и прессу, стоявших перед церковью. Мы с Джо запрыгнули в белый лимузин «Роллер», который ожидал, чтобы отвезти нас в «Бык» — придорожный отель, где мы решили устроить свадебную вечеринку и заказали там комнаты для всей семьи. Когда мы были уже готовы отъехать, Кит схватил свои «рыбу и чипсы», которые он принес с собой, и запрыгнул к нам в машину. Он вынул свое «дутьё» и дал каждому из нас вдохнуть. Всё созвездия только и успело заметить скрывающиеся из вида три головы, в то время как мы «поднимали тосты» за нашу свадьбу.

Служба в церкви настроила всех на праздничный лад, а этот настрой вылился в обязательные свадебные фото. Первой фотографировались Джо, я и семья, и к концу фотосеанса казалось, что все сборище скучилось и влезло в кадр.

В «Быке» все роковало, и обед выглядел достойно. Питер Кук решил, что мы — «танцевальная пара 90-х». Но настоящей душой застолья — и настоящей звездой на свадебной церемонии — стал мой папа. Он играл на гармонике, пел, откалывал шутки и рулил всем в своей коляске. Вышли и сыграли «the Dirty Strangers», а потом Кит и я поднялись и поиграли с ними. Пока мы играли, Джо решила, что это всё-таки её бракосочетание, и ей можно делать всё, что только вздумается, так что она поднялась с нами на сцену и спела «А потом он поцеловал меня…».

Она была очень счастлива, что парень, который снимал свадьбу на видео, «поймал» момент, когда она поёт. Она лелеяла эту видеозапись, постоянно напоминая мне, как это все было чудесно. К несчастью, спустя несколько дней после свадьбы начался снукер. Борьба за мировое первенство в этом виде спорта была в самом разгаре, и я болел за своего товарища Джимми Уайта. Мне пришлось пропустить турнир, но у меня не было лишней видеокассеты, чтобы записать его. Но я знал, что в конце свадебной пленки есть кусочек, где можно было записать матч. Спустя пару дней после этого Джо решила показать свадебное видео своей маме, она подошла к тому моменту, где играли мы с Китом, и сказала: «Смотри, мам, вот мой выход…», а там Джимми получает кубок. Дело чуть было не окончилось разводом.

Мы с Джо провели нашу первую брачную ночь в «Быке» — ночь горячей страсти, — и на следующий день, когда мы спустились на завтрак и раскрыли газеты, то испытали шок. Мы были на первых страницах всех национальных газет Англии. Мы просто ошалели — не только потому, что мы не нанимали специалиста по пиару на свадьбу, а потому, что везде были хорошие заголовки, так много хороших картинок, и все истории о нас были такими светлыми…

Позавтракав с моим папой, мы вернулись в дом, который мы снимали в Чизуике. Я тогда записывался, и у меня пока не было времени на медовый месяц. Кит пришел со своим папой, так же как и Питер Кук. Они все хорошо устроились, и мы роковали еще несколько дней.

Мы с Джо устроили себе медовый месяц тем же ноябрем. Мы полетели в Бора-Бора — туда Джо все время тянуло: потусоваться на юге Тихого океана. Это был самый красивый атолл, который мы когда-либо видели, да и просто было приятно провести немного времени наедине друг с другом. Я купил Джо прекрасную черную жемчужину и научился, как лечить икоту, стоя на голове. Однажды служащий бара начал готовить нам пунш с ромом, но я настоял, чтобы он использовал для этой цели водку, и теперь этот напиток в том баре до сих пор называется «Вуди № 3».

Когда мы поженились, ничего не изменилось. Мы просто скрепили наши отношения печатью. До нашей свадьбы нам было все равно, что мы не женаты, здесь было что-то по-своему клевое в том, что мы просто встречаемся, а рядом бегают наши дети. Мне это часто кажется и сейчас — так же, как и в первые дни наших взаимоотношений. Кстати, спустя все эти годы я продолжаю просить её выйти за меня замуж, и буду делать это всегда.

В октябре 1984-го «Стоунз» встретились в Амстердаме, чтобы обсудить запись нового альбома, который позже будет назван «Dirty Work» («Грязная работа»), и между Миком и Китом в воздухе повисло конкретное напряжение, так как Мик находился в процессе подготовки своего первого соло-альбома «She’s The Boss» («Она — босс»).

Он побывал на Мюстик, где работал над альбомом с командой таких славных музыкантов, как Херби Хэнкок, Джефф Бек и Пит Таунзенд. Кит этого не одобрил и заявил это во всеуслышание — он сказал Мику, что никому из нас не следовало бы выходить из «Стоунз». Думаю, что Кит по этому поводу считает, что если кто-то из нас делает что-нибудь сам по себе, то это ослабляет мощь «Стоунз». Ему просто не нравилось глядеть на то, как его спарринг-партнер ведет «бой с тенью». Оглядываясь назад, можно предположить, что эта вражда наклевывалась целых пять лет, с того самого момента, как мы записали «Emotional Rescue». Когда мы были в Амстердаме, Кит с Миком вышли выпить. К пяти часам утра они вернулись в номер Кита, и Мик решил позвонить Чарли, который тем временем спал без задних ног: «Это мой барабанщик? Подними свою задницу и давай сюда!» Чарли со всей своей безмятежностью рожденных под созвездием Близнецов встал, побрился, надел превосходный костюм с Сэвил-Роу, галстук, ботинки, вошел, схватил Мика за шиворот и ткнул его прямо в тарелку с копченым лососем. Потом он оттащил его и чуть не выкинул из окна. Кит успел схватить его за ногу и тем самым спас его от падения с 20-го этажа в водоканал внизу. «Никогда больше не называй меня своим барабанщиком», — сказал Чарли. — «Ты, мой грёбаный певец». Это, однако, не значило, что Чарли меньше его уважает меня — я знаю себе цену.

Моральная сила вполне является характерной чертой Чарли, а вот применение физической силы — нет. Когда Чарли поведал мне, что он пьет, для меня этот факт сказал много большее. У Чарли наступили не лучшие времена последние два года, он употреблял даже немного «спида» и героина, но в основном пил. Он решил, что это — его кризис среднего возраста, но что бы это ни было, он был совсем другим человеком, и это едва не стоило ему семьи. Он и Ширли — самая старая семейная пара, которую я когда-либо встречал — отменно крепкая пара. В течение того же года, когда Чарли подрался с Миком, он упал с лестницы в своем доме. Шок, который он испытал от этого, дал ему понять, куда катится его жизнь, и он прекратил выпивать, курить и принимать наркотики — всё за один раз. Никто лучше меня не знает, как это трудно. Чарли для меня — благородный пример, нерушимая скала и настоящий источник вдохновения.