Ахмет сказал: «Гроучо, хочу представить тебя Рону Вуду».

Гроучо ответил: «Я знаю, я видел все его фильмы».

«Но он — не актер, — Ахмет постарался, чтобы Гроучо понял, — Он — музыкант».

Абсолютно невозмутимо Гроучо ответил: «Я знаю, у меня есть все его альбомы. В какой он группе?» — и замычал какую-то неопознанную песню.

Он провел нас внутрь — это оказался какой-то еврейский праздник, повсюду бегали дети, и Гроучо сидел во главе U-образного стола в праздничной шляпе. Один за другим дети прыгали к Гроучо на колени, и он говорил каждому: «Ты чудная маленькая девочка. Как тебя зовут?»

Но той чудной маленькой девочкой, которую он действительно хотел видеть сидящей у себя на коленях, была его медсестра. Он наклонился к нам и прошептал: «Что вы думаете по поводу моей медсестры?»

Я сказал: «Она красивая».

Гроучо кивнул: «Я бы отдал все свои деньги хотя бы за одну эрекцию».

Спустя год после того, как я записал «I’ve Got My Own Album to Do», я сделал свой второй сольный альбом — «Now Look» («Ну-ка взгляни»). Там есть песня, которая мне очень-очень нравится — «I Got Lost When I Found You» («Я потерялся, когда нашел тебя»), которую написал мой друг Бобби Уомэк.

Бобби со своими четырьмя братьями создал еще в детском возрасте госпел-группу, и они назвали себя «Womack Brothers» («Братья Уомэк»). Потом их нашел Сэм Кук и переименовал их в «the Valentinoes». Они гастролировали с Джеймсом Брауном и попали в чарты с песней «Lookin’ For a Love» («В поисках любви»). Но после того, как Сэма убили, карьера «the Valentinoes» не продолжилась дальше. Хотя Бобби некоторое время был женат на вдове Сэма Барбаре, его брат Сесил в конце концов женился на дочери Сэма Линде, и Сесил с Линдой создали действительно неплохой композиторский и певческий тандем, названный «Уомэк и Уомэк».

Семья Уомэков была очень большой. Бобби однажды рассказал мне, что у его отца было что-то вроде 15-и братьев и сестер. Более того — у всех у них были очень странные имена. Один брат звался Востоком, а другой — Западом. Еще один брат назывался Дружелюбным. Но у Бобби хватало в жизни и много горя — очень многие в его семье трагически погибли, в том числе его брат Гарри, которого застрелила ревнивая подруга. После распада «the Valentinoes» Бобби начал выступать самостоятельно, он сочинял песни и играл на гитаре с Уилсоном Пикетом, Аретой Фрэнклин и «Стоунз». Он также написал такие большие хиты, как «Across 110^th Street» («По 110-й стрит»), «That’s the Way I Feel About Cha» («Вот так я думаю о тебе»), и «Woman’s Gotta Have It» («Это должно быть у женщины»). Но одна песня, которую он написал вместе с Ширли Уомэк — «It’s All Over Now» («Теперь все кончено»), была исполнена не только Сэмом Куком, «the Valentinoes» и «the Faces» — она стала первым хитом номер один у «Стоунз».

Я познакомился с Бобби в Детройте во время турне «Faces» в 1975-м, когда он и Дэвид Раффин, ведущий певец «Temptations», вышли и спел с нами две песни «Temptations» — «Losing You» («Теряя тебя») и «I Wish It Would Rain» («Я бы хотел, чтобы шел дождь»). Так что когда я попросил Бобби помочь мне с моим вторым альбомом, он оказался тут как тут, а когда он попросил меня сыграть на его альбоме «Resurrection» («Воскресение»), я тоже оказался тут как тут — вместе с Родом, Китом и Стиви Уандером.

Моим третьим соло-альбомом был «Mahoney’s Last Stand» («Последнее похождение Махони»), на котором Ронни Лейн и я играли инструменталы для звуковой дорожки фильма. И вот в Лос-Анджелесе я решил записать свой 4-й альбом «Gimme Some Neck» («Чмокни меня»), и собрал временную группу, в которую вошли Чарли, Мик и Кит, плюс Мик Флитвуд, Ян Маклаган, Бобби Киз и Мик Тейлор в различных вещах[27] А самым большим сюрпризом из всех стал вклад Боба Дилана.

Эрик Клэптон работал над своим альбомом «No Reason To Cry» («Нет причин плакать») в «Shangri-La» — студии «the Band» на Зума-Бич, на севере Лос-Анджелеса, и я поехал туда помочь Эрику в некоторых песнях. И вот однажды ночью я тусовался с несколькими друзьями на Сансет-Стрип, в «Рокси», или «Виски», или еще где-то, и Эрик позвонил мне и сказал: «Ни за что не угадаешь, кто сегодня ночью у меня в студии!…»

Он продолжил: «…Дилан. Он здесь играет на басу в одной из твоих песен».

Я сказал: «Б**, я выезжаю».

Впервые я познакомился с Бобом на вечеринке «Faces» в Нью-Йорке сразу после того, как я записал свой первый соло-альбом в 1974-м. Я очень хотел, чтобы мой альбом хорошо встретили, особенно такие музыканты, как Боб, но я и не мечтал, что он знает о нём.

Никто на вечеринке не узнал его. Он просто смешался в толпе. И я знаю, что кое-кто подумал, что он — фотограф. Так вот, он протиснулся сквозь толпу и вынырнул из неё неожиданно передо мной; первое, что он сказал, было: «Мне очень нравится твой альбом».

Это просто свело меня с ума. Это заставило меня думать, что я делаю что-то правильное. Мы поговорили минут пять или около того, пока к нам не подошел Питер Грант и заявил: «Привет, я — менеджер «Led Zeppelin»».

Боб поглядел на него и отрезал: «Эй, я же не лезу к тебе со своими проблемами!..»

В следующий раз я встретил его той ночью в Лос-Анджелесе. Я рванул в «Shangri-La» и в конце концов провел там 2 дня, тусуясь с Бобом. Мы всю ночь играли музыку, как и на следующий день. Когда мы останавливались для перекура, Боб исчезал с какой-то девушкой, у которой была больная нога.

«Shangri-La» когда-то была борделем. Туманный лабиринт извилистых коридоров превратился в звукозаписывающую студию… странные запахи и маленькие спаленки, куда можно было завалиться. Кто-то показал мне мою комнату, и когда я наконец собрался лечь спать, то все мои одеяла пропали. Я решил пустить в дело свои способности детектива и прочесал всю комнату. Окно было открыто, и занавески развевались по ветру. Самое простое, что можно было предположить — это что кто-то спер мои одеяла и выбежал через окно.

Когда я взглянул в окно, я увидел на расстоянии небольшую палатку в поле. При дальнейшем исследовании оказалось, что там Боб занимался со своей хромоногой девочкой цыганской любовью. Но он не только «сделал» эту подбитую пташку, он «сделал» ещё и мои одеяла.

Я люблю Боба, но когда наступала пора играть, нам приходилось вытаскивать его из-за кустов и начинать все сначала. В то время он сочинял песню «Seven Days» («Семь дней»), и я понял, что и он любит меня, потому что он ни с того ни с сего отдал её мне. Он сказал: «Можешь взять её, Вуди», так что я записал её на своем альбоме «Gimme Some Neck».

В течении многих лет я много раз помогал ему — и на альбомах, и на сцене. Мне очень понравилось играть с ним и с Томом Пети в продолжение трех вечеров в «Мэдисон-Сквер-Гарден» летом 1986-го. Почти в то же время мы осели в Бристоле на съемках кое-каких сцен для кино, где мы запечатлели несколько волшебных моментов с западно-сельской, классически кривой персоной в лице Реджа Пресли из «the Troggs». Мистер «Дикая Штучка» снимался в сцене, где мы прослушивали басиста для группы Боба.

Когда наступило время вступит мне, там закричали: «Мотор!» Я вошел в роль, как вдруг Редж немедленно закричал: «Е***ь! Оно курит и ходит!»

«Стоп!»

Немного позже, во время перерыва, я попросил Боба пройтись со мной и раскрыть мне странный феномен Реджа (который на самом деле был лидер-вокалистом). Он сидел развалясь, бренчал на 4-х струнке «Фендер», и я сказал: «Эй, Редж, я не знал, что ты играешь на басу. Давно ты этим занимаешься?» Он ответил: «Весь гр***ный вечер».

Боб для меня есть и всегда будет неиссякаемым источником вдохновения, настоящим другом.

Когда «Стоунз» объявили, что не будут гастролировать в 1979-м, что нарушало традицию, так как следующим после американского турне летом мы обычно приезжали в Европу. Чарли Уоттс создал группу под названием «Rocket 88» с Яном Стюартом, Алексисом Корнером и Диком Моррисси. Это была буги-вуги-группа, которая была собрана из-за того, что ребята, которые в ней играли, просто любили играть. Чарли сказал, что им хорошо вместе, так что я решил, что будет весело, если я придумаю для себя нечто подобное, и поскольку у меня было время — «Стоунз» не поехали в турне — я собрал нескольких своих товарищей и поехал в турне с ними. Это была работа на общественных началах, тем более, что гастролировать — это в моей крови. Я съездил в три турне в 1975-м, потому что я мог сделать это, потому что в те дни уровень моей энергии был очень высок, и потому что это было моё — работать, не останавливаясь.