– «Зеркало Португалии»... Послушайте, леди Ава! Я попробую попросить моего управляющего, которому всецело доверяю, привезти сюда камень, однако прошу одного – наберитесь терпения: с камнем такой ценности не разъезжают по Европе, не предприняв хоть каких-то мер предосторожности. И в особенности я прошу вас не говорить о нем ни единому человеку! Иначе переговоры между нами будут невозможны. Я не хочу, чтобы моему управляющему грозила хоть малейшая опасность. Вы меня поняли?

Леди Риббсдейл посмотрела прямо в светлые глаза Морозини и с неожиданной силой крепко сжала ему руку.

– Даю вам слово! Я передам вам в «Ритц» записку, чтобы вы знали, когда и где сможете меня найти. В любом случае я заранее вас благодарю за то, что вы стремитесь доставить мне удовольствие. А теперь пойдемте выпьем чего-нибудь покрепче. После стольких волнений мне это просто необходимо.

Разговор князя с прекрасной американкой проходил в зимнем саду, продолжавшем гостиную, где все еще развлекала гостей хозяйка дома. Теперь, болтая о пустяках, они покинули его. И только тогда, когда Морозини и Ава отдалились на порядочное расстояние, из-за высоких зеленых кустов, покинув свое убежище, вышел Мориц Кледерман. Он уселся в плетеное, одетое в цветной кретоновый чехол кресло, вытащил из внутреннего кармана смокинга сигару и, удобно откинувшись на спинку, с наслаждением закурил. На его губах блуждала насмешливая улыбка.

Уже в такси, возвращаясь в гостиницу, Адальбер и Альдо возобновили прерванный разговор.

– А теперь, будь любезен, объясни мне, что ты имел в виду, когда сообщил мне, что войдешь в дом Фэррэлса с моей помощью или без нее? – возмущенно спросил Адальбер.

– Не понимаю, каких еще объяснений ты требуешь, – проворчал Морозини. – Мне кажется, что я высказался достаточно прямо и ясно. Могу только добавить, что предпочел бы осуществить это с твоей помощью. У меня, к сожалению, нет твоих слесарных талантов.

– Это именно то, чего я ждал. А ты знаешь, что дерзости тебе не занимать? Почему бы тебе не обратиться за помощью к Ванде?

– Не хочу, чтобы у нее были из-за меня хоть малейшие неприятности. И потом, я не слишком-то доверяю ее неистовой преданности. Кроме всего прочего, никогда не знаешь, чего ждать от таких женщин. Если я что-нибудь обнаружу, она способна броситься на колени и во весь голос возблагодарить господа, разбудив в одно мгновение весь дом. Я подумал уже и о Салли, младшей горничной, приятельнице Бертрама Кутса, но в этом случае мы должны будем и ее ввести в курс дела, а я этого не хочу. В общем, сам видишь, что надежда только на тебя, – с неподдельной искренностью заключил Альдо.

– А мне все-таки кажется, что ты бредишь. Неужели ты считаешь, что я способен взломать дверь в особняке, который, несомненно, охраняется, да еще посреди Гросвенор-сквер?

– Но я не думаю, что двери черного хода тоже охраняют. И вход этот, кажется, делают в подвальном этаже? Не так ли?

Вместо ответа Видаль-Пеликорн пробормотал что-то совершенно невразумительное и явно нелюбезное. Отвернувшись, он погрузился в созерцание лондонских улиц, окутанных темнотой и туманом. Морозини больше не настаивал: идея должна была сама дозреть в голове Адальбера. Про себя Альдо не сомневался в победе: его другу трудно будет устоять перед искушением поучаствовать в рискованном предприятии...

Такси остановилось перед гостиницей, и Адальбер, выйдя из задумчивости, повернулся к Альдо в надежде увести мысли друга в другую сторону:

– Мне казалось, нам следует отправиться на Темзу и поискать способ проникнуть в тайны «Красной хризантемы» со стороны реки...

– Во-первых, одно другому не мешает, а во-вторых, всему свое время! Мы не станем пытаться проникнуть в особняк Фэррэлсов без подготовки: для начала нужно хотя бы обследовать окрестности. А пока что мы наймем лодку на завтрашний вечер. Устраивает?

– Но послушай! Теперь вместо одной у нас будет две великолепные возможности попасться на крючок полиции! Я просто вне себя от счастья!

Прежде чем лечь в постель, Морозини написал длинное письмо Ги Бюто, своему бывшему наставнику, который и теперь оставался его другом. Бюто помогал ему в Венеции вести дела его антикварного магазина. Великолепный знаток старинных камней и человек безупречной честности и преданности, Ги был просто идеальной кандидатурой для деликатных переговоров со старой маркизой Соранцо. Вдобавок он же мог довести задуманное до конца, привезя бриллиант в Англию, тем более что старик обожал путешествия.

Ветер, как видно, посланный с самого Северного полюса, разогнал туман, и ледяная ночь сделалась непривычно ясной и хрустально прозрачной. Редкие облачка, местами осевшие на темные воды Темзы белой струящейся дымкой, придавали ей какой-то особый колорит: казалось, будто река вдруг закурила сигару. Впервые за много дней, подняв голову к небу, можно было увидеть звезды, льющие на Лондон свое голубое сияние, – зрелище необыкновенно редкое в это время года. Однако ни один из троих сидевших в лодке и не думал любоваться этой красотой. Морозини и Видаль-Пеликорн гребли с энергичностью людей, пытающихся согреться. Что же до Бертрама Кутса, который расположился на носу, то он пристально вглядывался в темные берега, отмеченные кое-где тусклым свечением фонаря на набережной.

В речной экспедиции журналисту была отведена ключевая роль. Без него операция была обречена на провал. Одно дело съездить куда-то на такси, и совершенно другое – добираться туда по реке, да еще в потемках. К тому же двум иностранцам...

– От Тауэр-бридж и до доков берега похожи как две капли воды. Даже если ты хорошо запомнил дом, тебе его не отыскать без помощи коренного лондонца. И днем-то найти непросто, а уж посреди ночи...

Альдо не спорил – устами друга говорила сама мудрость, и он уже поднял было трубку, чтобы позвонить в пивную, которую Кутс избрал своей постоянной резиденцией, как вдруг журналист явился собственной персоной и изъявил готовность отдать себя в полное распоряжение своих новых друзей – в равной мере щедрых и предприимчивых. Кутс сообразил, что если он хочет продолжать розыски похищенного алмаза, то ему просто сам бог велел воспользоваться обществом своих новых знакомых, тем более что они, похоже, никого и ничего на свете не боятся. Поэтому репортер и явился не без робости, но преисполненный доброй воли, предлагая свое исключительное знание Лондона и заверяя своих покровителей, что никогда больше не будет «пугаться собственного страха».

Вернув себе таким образом благоволение компаньонов, Кутс подтвердил искренность своих намерений тем, что нанял небольшую плоскодонку в доке Святой Екатерины, расположенном почти у самого Тауэра. В этом доке обычно бросали якорь большие суда, груженные чаем, индиго, пряностями, драгоценными породами дерева, хмелем, черепаховыми панцирями, перламутром и мрамором. Безусловно, этот док был самым приятным на Темзе и здесь всегда можно было нанять лодку без риска, что тебя обчистят. Так вот, начиная с дока, друзья гребли без особых усилий, к тому же скоро должен был начаться прилив, который облегчит их путешествие.

– Скажи, что именно ты рассчитываешь там найти? – спросил Адальбер, налегая на весла. – Ты хочешь попасть в подпольный игорный дом или убедиться, что там курят опиум?

– Сам не знаю, но интуиция мне подсказывает, что, изучив тайный притон Ян Чанга, мы не потеряем даром времени. Далеко нам еще? – поинтересовался Альдо, обращаясь к Бертраму.

– Не очень. Вот уже виднеются лестницы Вэппинга. Еще немного, и мы будем на месте.

Несколько минут спустя лодка была тихонько привязана к кольцу, специально приделанному у входа в круглый туннель, который так заинтриговал Морозини. Вода стояла почти вровень с порогом туннеля. Альдо и Адальбер, оставив Бертрама сторожить лодку, перебрались на твердую почву и двинулись вперед. Ни малейшего просвета, полная тьма, но благодаря карманному фонарику, который время от времени вспыхивал в руках у археолога, друзьям удавалось ориентироваться и без особого труда продвигаться вперед по неровной и скользкой почве. Очевидно, они были где-то на уровне игорного зала – сверху слышались оживленные голоса игроков.