– Твой рассказ чудесен, – прервал Альдо это лирическое отступление. – Но, признаться, богема меня как раз и смущает...

И напрасно. Бывшее жилище Данте Габриэля Росетти, некогда названное «домом королевы» в честь Екатерины Браганцы, и ныне привлекало своей исключительной красотой.

Гость застал хозяина у камина, где полыхал огонь, в пламени которого сгорела уже не одна кипа яростно разорванных в клочья газет.

Теплый тон бледно-зеленых бархатных портьер и множество разнообразных пестрых ковров произвели на Альдо приятное впечатление, и вся атмосфера гостиной, в которую он попал, показалась ему уютной и гостеприимной, тем более что неподалеку от беломраморного камина друзей ожидал накрытый стол.

– Ты прибыл точно ко времени! – воскликнул Адальбер, вставая ему навстречу и отряхиваясь. – При таком тумане это просто невероятно! Ты хорошо доехал? Нет, видимо, неважно, – сейчас же поправился он. – Вид у тебя усталый и озабоченный. Пойдем-ка, я покажу тебе твою комнату!

Теобальд и здесь все чудесно устроил: удобное кресло было придвинуто у камина, в котором уютно потрескивал огонь, на столе стояла ваза с дивным букетом свежих ромашек, так мило ожививших строгость обстановки и темную зелень бархатной обивки.

– У тебя тоже забот хватает, – проговорил Альдо с едва заметной улыбкой. – Гробница, открытая этим Картером недалеко от Луксора...

– Чудовищное везение! – со вздохом отозвался Видаль-Пеликорн, уставившись в потолок. – Надо же, чтобы сохранилась нетронутой гробница Тутанхамона, фараона не слишком значительного, зато скопившего за свое недолгое восьмилетнее правление столько богатств! Просто немыслимо! Я не могу без слез вспоминать о моем дорогом учителе, господине Лоре, который столько сил потратил, ведя там раскопки, и ничего не нашел... Конечно, мы, бедные французы, не получаем таких сумм от меценатов, у нас нет лордов Карнавонов! Как бы я хотел посмотреть на нее поближе!

– Так за чем дело встало? Кстати, ты узнал что-нибудь о «Розе»?

– Почти ничего нового. Я искал уже в двух местах, пока что безрезультатно. Я написал Симону, спросил, нет ли у него каких-нибудь новых сведений. Признаюсь, я начинаю терять надежду...

– И об Экстон-Мэйноре по-прежнему ничего?

– По-прежнему ничего. Такое впечатление, что супруги Килренены живут душа в душу. Но, видимо, у Ян Чанга какие-то неприятности, которые и помешали претворению в жизнь его планов. Об этом пусть тебе лучше расскажет птеродактиль, я пригласил его к ужину. Да, расскажи наконец, что тебя сюда привело?

Вместо ответа Альдо подал ему письмо Анельки.

– Так-так! – пробормотал Адальбер, прочитав его. – Ее дело тоже никак не сдвинется с мертвой точки. Через неделю состоится суд. Сперва, глядя на тебя, я пожалел, что позвал Уоррена, а теперь начинаю верить, что поступил правильно.

– Ты даже не представляешь, как это кстати. Мне просто срочно необходимо официальное разрешение на свидание с ней.

– Ну, ты уж так не торопись. Вначале оглядись, приведи себя в порядок, отдохни немного! Ужин в восемь.

Если ты полицейский, это вовсе не лишает тебя возможности быть светским человеком, и поэтому безупречный смокинг шефа полиции ничем не уступал парадной одежде князя Морозини и Адальбера Видаль-Пеликорна.

– Рад вас видеть, – проговорил Уоррен, пожимая руку Морозини. – Я выбрался сюда исключительно ради вас! С делом леди Фэррэлс у нас возникли серьезные проблемы...

– Я надеялся, что, выяснив, каким именно образом был отравлен ее муж, мы докажем ее невиновность.

– Вы же понимаете, что этого недостаточно. Во-первых, остается подозрение в сообщничестве с другим убийцей, если таковой на самом деле существовал, во-вторых, один из слуг неоднократно показывал, что видел леди Фэррэлс одну в кабинете мужа...

– Но, полагаю, она хозяйка в своем доме и может зайти в какую угодно комнату!

– И, наконец, почему она упорно отказывается помочь и отцу, и своему адвокату, и даже мне разыскать этого проклятого поляка?

– Может быть, мне она все расскажет? Она меня вызвала сюда вот этим письмом...

Уоррен быстро пробежал глазами листок.

– Завтра вам будет дано разрешение на свидание с ней. Я передам вам его через караульного. Должен сообщить вам: когда ей сообщили о вашем отъезде в Венецию, от отчаяния с ней случилась настоящая истерика.

– От отчаяния?

– Спросите Сент-Элбенса, он вам это подтвердит. Нет, благодарю, шампанского мне не нужно, – обернулся он к Видаль-Пеликорну, протягивающему ему бокал. – Вино я пью только за обедом, и то не всегда.

На самом деле птеродактиль пил гораздо чаще, причем никогда не хмелел. Альдо, хранивший молчание на протяжении почти всего ужина, с удивлением отметил, что за время его отсутствия археолог с полицейским по-настоящему сдружились. Это было довольно странно, но из этой дружбы можно было явно извлечь пользу. В основном собеседники обсуждали новое открытие, и с их слов Альдо понял, что оно взбудоражило всю Англию. Адальбер сдерживал себя при госте, стараясь не высказывать своего недовольства слишком рьяно. Он был предельно мил и доброжелателен, но, слушая их милый светский разговор, в котором Адальберу не раз представлялась возможность блеснуть эрудицией, Морозини все более раздражался. Воспользовавшись паузой, когда Уоррен увлекся неизменным ростбифом, без которого ужин для истинного англичанина немыслим, он спросил:

– Кстати, вам удалось отнять у Ян Чанга алмаз Карла Смелого?

– Нет. Несмотря на обыск, который мои люди произвели в «Красной хризантеме» и в его лавке. Зато нам удалось убрать его на время со сцены. Чанга предала подружка одного из братьев Ю. Мы устроили ему засаду. Его взяли на корабле, как раз в тот момент, когда он получал значительную партию опиума и кокаина. Китаец утратил свое обычное хладнокровие, стал стрелять и ранил двух полицейских... С ним вместе забрали и многих его сообщников.

– А как поживает леди Мэри?

– Тише воды ниже травы. Я сам допрашивал китайца и намекнул ему, что подозреваю, у кого на самом деле алмаз, но он так и не выдал свою сообщницу. Он человек огромной выдержки и не спешит пускать в ход этот козырь.

– До какой степени она замешана в убийстве Хэррисона?

– Думаю, она сыграла роль старой леди, которая приходится ей родственницей, успев заблаговременно добиться расположения всех слуг старухи, известной своей скупостью. Вот почему была и компаньонка, которая ее сопровождала, и машина, если только она не брала ее напрокат. Пойнтер пытался распутать это дело, но у него ничего не вышло. Так что работы хватает. А наша очаровательная леди наслаждается всеми удовольствиями светской жизни и не упускает выгоды от того внимания общественности, которое привлекла к ее мужу пресса из-за процесса леди Фэррэлс. В ее доме, за которым мы продолжаем следить, каждое воскресенье устраивают приемы.

– А муж по-прежнему ничего не знает?

– О замыслах жены – нет. Я же сказал, что хочу поймать ее с поличным. Но об угрожающей ему опасности он предупрежден. После ареста Ян Чанга я в беседе с ним «между прочим» сообщил, что, по некоторым сведениям – источника я не уточнял, – китаец готовился осуществить набег на его собрание императорских драгоценностей. Так что он в курсе, пусть сам примет меры, это уж его дело.

– Никакие меры предосторожности ничего не дадут, раз жена вне подозрений. На это как раз и рассчитывал Ян Чанг.

– Лорд не догадывается и о том, что его замок находится под присмотром полиции. То, что главарь банды попал в тюрьму, меня не успокаивает. Во-первых, потому что рано или поздно из тюрьмы он выйдет, во-вторых, мы ведь почти ничего не знаем о тех, кто на него работает. Боюсь, их не так мало. Тогда...

– Очевидно, что единственный выход из сложившейся ситуации – ждать.

– Тем более, – добавил Видаль-Перикорн, когда шеф полиции ушел и они остались с Альдо вдвоем, – что нам все равно, отыщется или нет поддельный алмаз. Нас интересует настоящий. Не знаю, правда, нападем ли мы когда-нибудь на его след...