Степка действительно проплыл не меньше двух миль, самостоятельно добираясь к берегу. Ребятишки обнаружили его спящим на мелководном причале и сначала не узнали. Соленая вода вытравила Степкину шерсть, и из серого он стал почти белым.
Вскоре Степка снова отличился, причем уже не один на один с бушующей стихией, а на виду народа, собравшегося недалеко от санатория, где проводился заплыв. Как обычно в подобных случаях, пятерка моряков, прибывшая защищать спортивную честь пограничников, выстроилась на пирсе и приготовилась. Невдалеке стоял судья с флажком и секундомером. Степка, следуя выработанным правилам поведения, пристроился шестым, очутившись возле Полушкина.
— Это сверхштатный, что ли? — пошутил судья.
— Запасной, — ответил Полушкин.
Судья махнул флажком, и пловцы бросились в воду. Степка тоже прыгнул вслед за своими друзьями. Публика, заметив Степку, приветствовала его аплодисментами и криками. Нельзя сказать, что Степка был настолько глуп, чтобы польститься на эфемерную славу оваций. Он плыл и плыл, не обращая на них внимания, и не только не отставал, но и опережал пловцов. Дистанцию в тысячу метров Степка преодолел первым, и, когда моряки возвращались к месту старта, он бежал рядом с ними и нисколько не гордился своими успехами.
После заплыва авторитет Степки на побережье значительно вырос. Его признавали даже кондукторы автобусов и позволяли ездить без билета вместе со своими хозяевами.
Рассказывая о Степке, мы начисто отбросили всякие небылицы. Придумать можно что угодно, нафантазировать с три короба. Но, повествуя о Степке, не хочется обижать честное и правдивое животное, тем более что есть многочисленные свидетели, которые могут прочитать этот рассказ и упрекнуть автора в слишком свободном обращении с фактами.
В один прекрасный день бурый медведь, воспитанник другого корабля, был выпущен на прогулку на берег. Заметив медведя, Степка бросился к нему знакомиться. Нужно заранее оговориться: у Степки не было агрессивных намерений. Медведь же по-своему истолковал появление возле него собачонки и хватил Степку лапой. Степка вовремя увернулся, хотя ему все же досталось от медвежьих когтей. Увидев, что добрые намерения разлетелись в прах, Степка отважно бросился на обидчика и укусил его за нос, а ведь нос — самое чувствительное место у медведя! Медведь побежал, а Степка бросился за ним. На пути рос большой тополь. Спасаясь от преследователя, медведь вскарабкался на дерево. Степка звонким лаем торжествовал победу. Медведь не хотел слезать, как его ни звали. Пришлось силком увести Степку, а медведя сгонять с дерева шестами.
— Матрос в плен не сдается, — говорили на катере, — медведя и того не испугался!
Вскоре катер перевели в другой район. Он базировался на стоянке возле останков танкера и плавучего дока, потопленных в войну на виду рыбачьего села. В шторм становились на якорь, опасаясь волн, перекатывающихся с угрожающим шумом через палубу танкера. В тихие дни швартовались прямо у борта, занимались учебой в прохладных железных отсеках танкера, на нем же драили шлюпки, стирали и сушили белье.
Иногда становились у причалов главного порта, откуда и отправлялись в дозор. В один из таких дней, когда катер ушел к городской пристани и большинство команды сошло на пирс развлекаться со Степкой, налетел шквал. А надо сказать, что особенностью Черного моря являются внезапные шквалы, способные натворить немало бед кораблям и рыбакам. Катер подбросило, завизжали резиновые кранцы. Швартовые канаты лопнули, как гнилые нитки. Хамидулин приказал включить моторы и идти в море. Каждая секунда промедления грозила гибелью кораблю. Волны обрушились на причал. Матросы бросились в воду, чтобы вплавь достичь катера.
Степка немедленно последовал за людьми. Он приблизился к Полушкину и матросу Бодунову. Казалось, он ничуть не напуган. Больше того, ободрял своих приятелей, потряхивал ушами и изредка одобрительно повизгивал. Но вот высокая волна накрыла Степку, и он исчез. Полушкин понял: Степке несдобровать. Матрос нырнул и, схватив Степку под брюхо, прижал одной рукой к себе.
Очутившись на борту, Степка лизнул в лицо своего спасителя и залаял, оборотившись к морю.
— Ругай его, не ругай, а могли бы сплоховать, Степан, — пробормотал Полушкин.
Степка был водворен в машинный отсек и, свернувшись, заснул возле теплого тела двигателя.
Однажды после шквала катер стал на предупредительный ремонт. Команде разрешили провести культпоход. Степка захотел тоже культурно провести время. Он визжал, царапал баллон грузовика, теребил матросов.
— Пойми, Степа, сегодня с нами нельзя… Едем в обезьяний питомник. С собаками туда категорически вход воспрещен…
Однако Степка не внял увещеваниям и понесся у самых колес грузовика. Ни пыль, ни камни, ни расстояние не могли испугать отважного Степку.
Степка попал в обезьянник, ведомый на ремешке от фотоаппарата матросом Бодуновым. Конечно, он полаял на обезьян, но не боялся их: он ведь имел дело и с более крупным зверьем.
Как-то матроса Полушкина назначили дневальным. Боцман вручил ему мешок, наряд и приказал отправиться на склад за хлебом и приварком. Полушкин взял с собой Степку. Они медленно шли, осматривая город.
Получив продукты, Полушкин неторопливо возвращался к пристани. Надо было миновать опасное место, которое называли «смерть пешеходам»: не раз отсюда увозила «скорая помощь» людей, неосторожно передвигавшихся по древней матери земле в наш век стремительного автотранспорта.
В центральную часть города вел крутой спуск. Шоссе проходило как бы в узком ущелье, обсаженном каштанами и густыми кустами грандифлеры. Машины, идущие в город, были не так опасны, но машины, неожиданно вылетающие из этого гранитного зева, иногда приносили беду.
Полушкин был осторожен при переходах. Осмотревшись, он посвистел Степке и ступил на горячий асфальт шоссе. В это время снизу вылетела машина. Степка принадлежал к породе собак, воинственно настроенных против всего, что двигается или шевелится. Степка бросился на машину. Полушкин за ним.
Увидев возле себя крыло машины, а может быть, догадавшись об опасности, грозившей другу, Степка взлетел на капот. Машина намертво стала на тормоза. Из нее вылез раздосадованный водитель. Однако весь запас нелестных слов застрял в его горле. Собачонка как ни в чем не бывало сидела на руке благодарно улыбавшегося матроса, стоявшего посредине дороги с тяжелым мешком на плече.
— А ведь если бы не она, быть тебе в больнице, а мне в милиции, — сказал шофер и погладил Степку.
— Знаю, — ответил Полушкин и бережно перенес Степку через дорогу.
Вы хотите знать, где сейчас Степка? Раньше я писал, что он не скрывает своего адреса и живет по-прежнему на катере, которым командовал старший лейтенант Валентин Хамидулин, происходящий из башкирской деревни Нижние Кичи. Больше того, я обещал любопытным читателям по секрету сообщить даже номер воинской части, так как Степка очень любил слушать чтение писем: он всегда сидел тихо, прижмурив веки, и добродушно шевелил своим пушистым хвостом.
Теперь прошло время, много воды утекло…
Оставим же в памяти Степку и его друзей с их подлинными фамилиями. И они, прочитав рассказ, вспомнят Черное море, пограничную службу, все события, связанные с маленькой, шустрой собачкой, которую и автор помнит очень хорошо, будто только-только выскользнуло из рук ее гибкое тельце, чтобы тут же улечься у ног своих друзей — моряков пограничного катера.
Аркадий Первенцев
НА ТРАВЕРЗЕ ИНДИ
Малая катерная артиллерия накрыта парусиновыми чехлами. Мысленно прикасаешься к озябшим стволам и физически ощущаешь холод металла.
