— Да, сэр, но ваша легенда продолжает жить! — произнесла тихо Ондайн и нежно дотронулась до камня, потому что все-таки она была влюблена в потомка этого человека, жившего много лет назад. — И я стала ее жертвой.
Она расправила плечи, как будто хотела этим движением разогнать тяжелые мысли, и пошла к проходу, ведущему к главному алтарю. Поймав себя на жгучем желании посмотреть, где похоронена Женевьева, Ондайн огляделась вокруг. Как оказалось, алтарь, посвященный Женевьеве, находился напротив алтаря родителей Уорика и Юстина. Девушка остановилась в нерешительности. Она была не из пугливых, но сейчас неожиданно почувствовала тревогу и холодок. «Иди в алтарь к Женевьеве, посмотри его!» — приказала она себе, но страх, казалось, сковал ее. Раздосадованная собственной слабостью, она подошла к главному алтарю и ненадолго опустилась на колени, затем поднялась и стала расставлять цветы в вазы.
Ондайн была поглощена своим занятием, когда услышала странный звук, похожий на стон. Она похолодела.
Звук повторился. Девушка обернулась, вглядываясь в темные углы. Звук угас. Все вокруг отсвечивало голубым и красным светом, в воздухе вилась таинственная дымка.
— Кто там? — закричала она низким голосом, стараясь казаться раздраженной. «Никогда не показывай, что тебе страшно, — учил ее отец. — Твоя слабость только усилит твоих врагов».
Ответа не последовало. Она спросила себя, может ли атмосфера храма так действовать на ее воображение? На свете не существовало ничего такого, во что она могла бы поверить без достаточных на то оснований, решила Ондайн и вернулась к своему занятию.
Но странный звук повторился. На этот раз тихий голос отчетливо произнес ее имя, так что Ондайн вздрогнула и уколола палеи о шип розы.
Она в великом гневе обернулась, полная решимости отыскать шутника и наказать его, но вместо этого издала испуганный вопль.
Искать шутника не было нужды. Он стоял всего в десяти шагах от нее. Это было существо, похожее на мираж, образ, порожденный игрой света и тени. Мороз пробежал по коже Ондайн.
Существо было наглухо закутано во все черное, на лице — демоническая маска со зловещей насмешливой улыбкой. Ондайн не двигалась с места, будто пораженная громом, и не верила своим глазам. Демон поднял руки и показал острые когти, длинные и смертоносные, кривые и алчные, способные, казалось, в одно мгновение разорвать ее на части.
В глубине души Ондайн догадывалась, что перед ней не демон и не зверь, который вышел на свет Божий из преисподней, а надевший маску человек. Но сейчас это не имело значения. Будь то человек или зверь, существо, стоявшее перед ней, хотело причинить ей зло, и она не должна была этого допустить.
Как в страшном сне, не в состоянии издать ни единого звука. Ондайн бросилась к главному проходу, но существо преградило ей дорогу, и девушке пришлось бежать дальше вправо. Вокруг не было никакого укрытия; она бежала, даже не осмеливаясь обернуться, чтобы посмотреть на преследователя. Наконец к ней вернулся голос, и она позвала Джека, в первый раз благодарная, что он слоняется где-то поблизости. Но неизвестно, ответил ли он на призыв, потому что существо кинулось ей наперерез между кресел и уже ожидало се в конце прохода, по которому она бежала к двери.
Ондайн остановилась и снова бросилась назад. Все происходило как в тумане. Она оказалась перед роскошной усыпальницей последних Четхэмов, и для нее был открыт единственный путь — к воротам смерти, к могиле Женевьевы.
Она поняла это и в тот же момент обнаружила, что стоит на краю каменной плиты, за которой зловеще зияла черная дыра. Ондайн взглянула на приближавшееся существо и с криком провалилась в бездну. Звук ее голоса разнесло глухое эхо.
…Юбки смягчили удар и спасли ее от повреждений. Ондайн не чувствовала боли, только отчаяние. Где она? Девушка посмотрела вверх и увидела сверхъестественно голубой свет. Затем она услышала скрип и скрежет и поняла, что каменная плита, отодвинутая нарочно, чтобы она упала, заняла свое прежнее место.
И как только отверстие закрылось, исчез и этот призрачный голубой свет.
— Нет! — в отчаянии крикнула Ондайн, и звук ее голоса был ужасен, тысячекратно отраженный эхом.
Она закрыла глаза и принялась уговаривать себя, что не верит в дьявольских духов, привидения и тому подобное.
Да, но как побороть пронзительный холод и ужас?! Как забыть, что она окружена гробами всех усопших Четхэмов?!
Она судорожно сглотнула, открыла глаза и прищурилась в надежде отыскать хоть какой-нибудь лучик света, который указал бы ей путь спасения. И вдруг впереди показался свет! Тонкая полоска! Может быть, там есть проход?
Теперь нужно идти. Она сделала шаг вперед, но сильно обо что-то ударилась. Когда она пришла в себя, то увидела, что перед ней гроб. В следующую секунду темноту подземелья разорвал леденящий крик ужаса.
Гроб был открыт. Внутри на шелковых подушках лежало тело. Даже в темноте Ондайн узнала эту женщину, наряженную в дорогой бархат, с молитвенно сложенными на груди руками и разметавшимися по подушке волосами. Лицо уже сгнило, ибо время и смерть идут своим чередом и не щадят даже величайшую красоту.
Женевьева…
В этот момент в ней не осталось ни смелости, , ни здравого смысла, ничего, кроме паники, слепой и дикой. Призвав все свое мужество, Ондайн прошла мимо гроба Женевьевы и побежала на тоненькую полоску света, единственный лучик надежды.
Ондайн оказалась в каком-то туннеле, пропитанном могильной сыростью и зловонными испарениями. Тишину здесь нарушали только шорох ее платья и возня крыс и мышей.
Она переступала через них, когда они перебегали ей дорогу, пищали, возились и шуршали под ногами, и не обращала внимания на паутину, липнувшую к ее лицу и платью.
Отплевываясь и изредка всхлипывая, она на ощупь пробиралась вперед и через какое-то время добралась до источника света — еще одной стены, в которой виднелась небольшая расщелина. Ондайн ощупала стену и обнаружила в ней выступающий камень. Девушка толкнула его, но камень не поддавался. Она снова и снова давила на него изо всей силы, обдирая руки и обламывая ногти, переводила дыхание и снова толкала. Выбившись из сил, она остановилась. Сердце стучало, как молот по наковальне. Спокойствие, трезвость, терпение… О Господи, как нужны были ей сейчас все эти добродетели! Ондайн глубоко вздохнула и снова принялась за работу, налегая на камень всем телом.
Он скрежетал и никак не поддавался, как будто боролся с ней. После маленькой передышки Ондайн собрала последние силы, и тогда…
Неожиданно послушно камень отодвинулся и со скрипом отъехал назад, как будто укрепленный на каких-то старых, заржавевших петлях. Едва переводя дыхание и справляясь с удивлением, Ондайн вошла в открывшееся помещение.
Темнота царила и здесь, но не такая кромешная, как в склепе. На стене трепетали две свечки, укрепленные в небольших углублениях.
Не в силах окончательно поверить в свое избавление, Ондайн поняла, что оказалась в винном погребе. Какой-то потайной ход шел от церкви, мимо оружейной и кухни. В углу погреба есть лестница, которая выведет ее в кладовую, подумала Ондайн.
Она посмотрела на свои руки; они были расцарапаны в кровь. Ее одежда покрыта толстым слоем пыли и паутиной, а в волосах копошились отвратительные существа.
— Фу! — вскрикнула Ондайн.
Она все еще дрожала от омерзения и страха, ярости и решимости.
На этот раз Уорику придется с ней объясниться! Топнув ногой о каменный пол, она направилась вверх по лестнице, но вдруг остановилась. Зачем же распугивать слуг? Она перевела дыхание, поджала губы, придала лицу приличествующее выражение и спокойно отправилась наверх. Пожалуй, она пройдет мимо слуг незамеченной и застигнет своего дорогого мужа лорда Четхэма врасплох.
Но Уорик был уже вполне подготовлен к неприятностям. В то время когда она поднималась по лестнице, он с пристрастием допрашивал Джека:
— Что значит — она исчезла! Женщины не исчезают. Ты совершенно уверен, что она вошла в церковь?
