Мы замедлились лишь через два квартала.

— Вроде, никто не гонится, — заметила я.

— А должны были? — спросил Ерш.

Я пожала плечами. Откуда мне знать? Ведь я понятия не имею, кто живет в этом загадочном доме.

— Можно тебя спросить: что это было?

— Ты уже спросил.

— Да.

— Нельзя.

— Ладно.

— Ой, — я спохватилась и попыталась распространить целую часть платья на те места, где оно отсутствовало. Прикрыть ягодицы мне удалось лишь частично, а уж идти в таком виде совершенно невозможно.

— На тебе приличные трусы? — спросила я Ерша.

— Хочешь, чтобы я их тебе одолжил? Твои, вроде, не очень пострадали…

— Вообще-то я претендую на брюки.

— У меня есть идея получше.

Ерш снял рубашку и, предложил мне намотать ее на филейную часть, привязав за рукава к талии. Отличная идея! И мне не придется созерцать его в неглиже, вдруг у него там стринги или еще чего из арсенала соблазнителя. Стриптиза на сегодня достаточно!

Когда мы были уже почти рядом с домом, я вдруг вспомнила:

— А где мои туфли?

— Ой! — Ерш хлопнул себя ладонью по лбу. — Я их возле калитки оставил. Когда ты вскочила на забор, а вслед за тобой — эта жутка псина, я забыл обо всем на свете…

— Спасибо, что бросился на мою защиту. Хотя…

— Что — хотя? — возмущенно произнес Ерш.

— Ну, я не думаю, что эта милая собачка, действительно могла меня покусать.

— Чего же ты от нее убегала?

— Я тогда еще не знала, что это собака. Думала — это чудо-юдо страшный монстр. Мы же с ним в темноте встретились.

— Даже не сомневайся, псина защищала свою территорию и вполне могла оттяпать тебе очень симпатичную и нужную вещь…

— Ну да. Ты прав. Еще раз благодарю за мое спасение. И за рубашку. А туфли… фиг с ними! Не так уж они мне и нравились.

— Уверена? Я могу вернуться.

— Нет! Не надо. К тому же мы уже пришли. Спасибо за прекрасный вечер!

— Всегда пожалуйста!

Ерш посмотрел на меня, сначала в глаза, потом его взгляд переместился ниже, потом он отошел и взглянул на меня со стороны… И начал ржать, как будто он не рыба, а конь!

— Этот вечер я никогда не забуду! — проговорил он сквозь смех.

— И я! — мне вдруг тоже стало невыносимо смешно, когда я вспомнила, как висела на заборе, и как Ерш лупил собаку буханкой. Пригодился все-таки ржаной хлебушек, не зря мы весь вечер с ним таскались!

— У меня имеется вопрос, — сказал Ерш, когда мы отсмеялись.

— Опять?

— Не о твоем незаконном проникновении на чужую территорию.

— Ладно.

— У нас было свидание или что?

— Ты скажи! Помнится, это ты меня пригласил.

— Честно говоря, когда я тебя приглашал, то надеялся, что это будет свидание.

— Но получилось непохоже, — вставила я.

— Да, получилось нестандартно. Но я же не знаю, может, у тебя так всегда бывает. Помнится, однажды я присутствовал на твоей встрече с одним… сдыхом.

Даже Ерш напоминает мне об Аркадии, которого я изо всех сил хочу забыть! Сегодня ночью, я, конечно, делаю все, чтобы этого не случилось, но, тем не менее, я хочу!

— Так вот, тогда все тоже было очень неординарно, — продолжал Ерш.

Я сверкнула на него глазами, фыркнула и пару секунд помолчала.

— Я не знаю, что у нас сегодня было, — призналась я.

— А что было… немного раньше?

— В смысле?

— Сегодня вечером, до того, как мы встретились, — уточнил мой пытливый друг.

— Не понимаю.

Я, правда, не понимала.

— До меня дошли слухи, что прямо перед нашей встречей ты встречалась в том же ресторане с… другим претендентом.

Что? Откуда такие сведения?! О, кажется, я знаю. Надя. Зря я все-таки опорочила клубничный чизкейк. Видимо, она поделилась с Ершом ценной информацией, когда он возвращался за буханкой. Вот стерва!

— Ну… — начала я, лихорадочно придумывая, как бы поневиннее все объяснить.

— Нет, ну ты, конечно, имеешь полное право устраивать конкурс.

— Какой еще конкурс?

— Среди… женихов, скажем так.

Ах, вот что он обо мне думает!

— Не было никакого конкурса! Это случайно получилось.

— Понял.

— Надеюсь, ты не обиделся.

— Я?! — изумился Ерш. — Ты когда-нибудь видела меня обиженным? Мне эта эмоция вообще не знакома.

— Здорово, — улыбнулась я, — иметь дело с таким позитивным человеком.

— Но в качестве моральной компенсации я все-таки имею право затребовать прощальный поцелуй. Как ты считаешь?

Я молча чмокнула его в щеку, а, когда он попытался подставить губы, чмокнула еще и в другую. А потом величественно удалилась, изо всех сил надеясь, что рубашка, прикрывающая мои ягодицы, не просвечивает.

Утром меня ждало удивительное, необъяснимое, и совершенно невероятное с точки зрения законов природы открытие: мои туфли, казалось бы, безвозвратно утерянные во время вчерашней экспедиции, стояли у порога. Я минут на пять застыла, распахнув рот, и неотрывно на них пялясь. Потом подошла, с некоторой опаской взяла в руки… вдруг они исчезнут от прикосновения? Туфли точно мои. Едва заметные потертости там, где должны быть, каблук стоптан не совсем равномерно, как у меня всегда бывает… Как такое вообще возможно?

Может, все, что я помню о вчерашнем дне, мне приснилось? Как до этого приснился Аркадий, сидящий на крыльце с сигаретой. Или я схожу с ума, и мне мерещатся события, которых не было? На секунду я поверила в собственную ненормальность, и это меня напугало до темноты в глазах. И тут я вспомнила про собаку и платье. У меня есть доказательства собственной нормальности! Вернее, могут быть, если найдутся там, куда я их положила. Если же нет…

Платье было там, где я его вчера оставила — на дне шкафа. Задняя часть подола по-прежнему отсутствовала. Уф. Значит, все в порядке. Но тогда откуда взялись туфли? Видимо, пришли сами. Других объяснений у меня нет.

Расставаться с любимыми всегда грустно, вот и на этот раз, зная, что мама сегодня улетает, я начала грустить с самого утра, как только выбросила из головы злополучные туфли. Как мама не отбивалась, дед заготовил ей с собой сумку гостинцев, целый ассортимент вкусных и полезных для здоровья вещей: вино с лучших местных виноградников, мед от самых разборчивых пчел, с каждой из которых он знаком лично, вяленую хурму — любимое мамино лакомство, грецкие орехи прошлого урожая, но самые лучшие, размером с яблоко… Ну и эксклюзивный чай Клавдии Андреевны, конечно.

— У меня будет перевес! — смеялась мама.

— Такого в твоей Москве ни за какие деньги не купишь, — повторял дед.

— Это точно.

Мы посидели на дорожку, дед проводил нас до машины, они с мамой обнялись…

— Запомни, — сказал он. — Я должен увидеть этого твоего Игоря до свадьбы.

— Ладно. Мы постараемся приехать через месяц.

— А если он тебе не понравится? — не удержалась я.

Дед, насколько я знаю, спокойно отнесся к известию о том, что мама собирается замуж. Только спросил: надежный человек? Мама уверила его, что самый надежный.

— Понравится, — уверенно ответила мама.

— Ну а вдруг?

И чего я к ним пристала? Наверное, чтобы как-то отвлечь всех от подступающей к горлу грусти…

— Там разберемся, — буркнул дед, бросив на меня недовольный взгляд.

Он еще раз обнял маму, мы с ней сели в машину, а дед остался. Не любит он долгих прощаний. Я подозреваю, что он боится разреветься, а еще больше — что мы это увидим. Прекрасно его понимаю, сама такая же.

В аэропорту мы весело болтали о том, о сем, между делом речь зашла и о здоровье деда.

— Он не начал курить? — спросила мама

— Пытался. Я это пресекла.

И я рассказала ей о своем нетривиальном методе отучения деда от курения. Мама долго смеялась.

— Ну ты даешь! Надо же такое придумать! Наверное, это единственное, что могло его пронять.

— Ну так. Я же его знаю, как облупленного.

— Ты у меня такая умница, — мама обняла меня, облако ее духов окутало нас, как невидимое легкое покрывало. — И такая взрослая.