Минут пять мы молчали. Я уже жалела о своем порыве. Зачем я поехала с Кириллом? Я веду себя как ненормальная. Что он обо мне подумает? А, впрочем, он меня прекрасно знает. Все мои заскоки, причуды, всю мою придурь. Его этим не удивишь. Вот я снова, в какой уже раз, выставила себя перед ним полной идиоткой. Вообразила, что он в меня влюблен. С чего это, интересно? Я, что, Анджелина Джоли? Стоит мне появиться, как все парни падают к моим ногам и сами собой в штабеля укладываются? Я самая обычная русалка без хвоста, но с завышенным самомнением.

— Я рад, что мы об этом, наконец, заговорили, — нарушил неловкое молчание Кирилл. — Вообще я планировал расставить все точки над «и» тогда, в кафе. Но ты убежала.

— Я идиотка, — озвучила я очевидное.

— Ну нет. Я сам дурак.

— Нет, это я…

— Ладно, оба хороши. Пойдет?

— Пойдет, — согласилась я.

А что мне еще оставалось сказать?

— Знаешь, порой мне казалось, что ты ко мне неравнодушна. В смысле, не как друг. Ты так странно вела себя при встречах.

— Я?

Вспомнив все свои косяки, я вынуждена была согласиться. Действительно, я вела себя странно. То убегала, то несла какую-то чушь, то вообще размахивала красными стрингами… Хотя…

— Могу сказать о тебе тоже самое. Ты тоже был странным. И поэтому я заподозрила.

— Я? — Кирилл помолчал пару секунд. — Точно. Ты права.

— Да уж…

— Я давно мечтал объясниться, — продолжил Кирилл. — Та наша попытка…

— Не надо было этого делать, — встряла я.

— Наверное. Но теперь мы точно знаем, что мы — просто друзья.

— Да! — я выдохнула с величайшим облегчением.

Кирилл улыбнулся. Я посмотрела на дорогу и поняла, что мы подъезжаем к аэропорту.

— Ты кого-то встречаешь? — спросила я и почувствовала свою неуместность. — Я, если что, могу на такси домой вернуться.

— Спокойно. Я никого не встречаю.

— Улетаешь? — предположила я.

— Нет.

— А что еще можно делать в аэропорту?

— Забрать посылку.

— А что за посылка?

— Одна редкая штуковина. Для компьютера. Можешь подождать здесь, я быстро.

Кирилл убежал, я осталась в его машине, наедине с целым ворохом мыслей, которые срочно нужно обдумать. Итак. Во-первых, у Аркадия есть девушка, и она к нему приехала. Об этом я уже думала, и хорошо бы выбросить эти мысли из головы, но совершенно очевидно, что у меня это не получится. Во-вторых, Кирилл вовсе в меня не влюблен.

Если первая мысль вызывала у меня ощущение тупого ножа, поворачиваемого в сердце, то от второй меня снова обдала горячая волна неловкости. Навоображала себе! Избегала Кирилла, боясь, что он признается мне в своих чувствах… А он боялся того же. Но не избегал меня, а жаждал объясниться. То есть он не вел себя как страус, а я вела.

И все же вторая новость меркнет для меня на фоне первой. У Аркадия есть девушка. Может, даже жена. Она хочет его вернуть, а он… Да какая разница, чего хочет он! Он несвободен, а вел себя так, как будто у него никого нет, как будто он вольный пират в поисках приключений. Я вздохнула. Все мужики козлы, правильно Ника говорит. Или это говорит не Ника?

Нет, Кирилл, все-таки исключение, подумала я, увидев своего друга идущим к машине со свертком в руках. Он так бережно прижимал к груди этот сверток, так радостно ему улыбался, что я почувствовала укол ревности. Что? Я ревную к свертку? Дело, конечно, не в свертке. Это выверты моей противоречивой и извращенной натуры. Когда я думала, что Кирилл ко мне неровно дышит, то мечтала, чтобы это прекратилось. Теперь, когда я знаю, что он относится ко мне как другу, я чувствую некоторое сожаление… Тьфу! Что я за человек такой? Надо было меня пороть в детстве, правильно дед говорит.

Как бы я не презирала затаившуюся в глубине моей души ревность, она выпустила свои ядовитые ростки наружу и моими устами задала Кириллу вопрос:

— У тебя кто-нибудь есть?

— В смысле…

— Да, в этом смысле.

Он помолчал и покачал головой, и это покачивание было грустным и вполне конкретным.

— Тебе кто-то нравится, — утвердительно произнесла я.

Он сжал губы, как будто стараясь удержать рвущиеся наружу слова.

— Ну, говори. Я же друг, помнишь.

— Ну нет.

— Почему: ну нет?

— Если ты друг, это не значит, что у меня не может быть личных тайн.

— Ах, так это тайна!

Я почти увидела, как он помахал перед моим носом красной тряпкой.

— Ну и зачем тебе что-то скрывать от меня? Не доверяешь? Это обидно. Да, очень обидно. Заявляю официально: я обижена.

Я надула губы и отвернулась, но Кирилл не поддался на провокацию. Он продолжал хранить невозмутимое молчание, и даже слегка улыбнулся.

— Но все-таки, почему ты мне не хочешь говорить? Я ее знаю?

Губы Кирилла слегла дрогнули.

— Точно! — завопила я. — Я ее знаю. Кто это?

Не так уж мало у нас общих знакомых, если начать всех перебирать, часа не хватит. С кого бы начать? Пока я размышляла над этим животрепещущим вопросом, зазвонил мой телефон. Ника. Видимо, жаждет объяснений. Я убежала, оставив ее в неведении, пообещав рассказать все потом.

— Привет, — сказала я. — Я все еще с Кириллом.

И посмотрела на него. В этот момент, по его напряженному лицу, по изменившемуся взгляду и еще бог знает почему я поняла: это Ника. О ней он думает и в нее тайно влюблен. Вот это да!

Моя ничего не подозревающая подруга попросила перезвонить позже и положила трубку, а я сидела и смотрела на Кирилла, не говоря ни слова. Он тоже молчал, но я знала, что он знает, что я знаю.

— Очень хорошо тебя понимаю, — наконец, произнесла я. — Была бы парнем — сама бы в нее влюбилась.

— Только у нее уже есть парень.

— Эдик! — презрительно фыркнула я. — Ты его видел?

— Видел. Пошел как-то йогу, поправить спину — а там она. И он.

— Да мы его в два счета ликвидируем! Давай придумает план. Значит, так…

— Вот! — воскликнул Кирилл.

— Что? — не поняла я.

Почему он мешает изложить мои гениальные идеи? Их уже штук пятьдесят, просто голова лопается.

— Вот поэтому я не хотел тебе говорить.

О. Понятно. Не хочет, чтобы вмешивалась. Но как же… Это же так здорово и так правильно: Кирилл и Ника! Я уже слышу марш Мендельсона и качаю на руках их симпатичных детишек… А тут Эдик! Да я киллера найму! На что не пойдешь ради счастья лучшей подруги и любимого друга.

— Пообещай мне, — веско произнес Кирилл.

— Ничего ей не говорить? Обещаю.

— И ничего не предпринимать. Абсолютно ничего. Ни-че-го, — произнес он раздельно, по слогам, как будто я умственно отсталая.

— Как — ничего? — растерялась я.

Ничего не говорить Нике я еще согласна. Но ничего не делать…

— Поклянись, — настаивал Кирилл.

Его взгляд стал жестким, и я поняла, что сопротивляться бесполезно

— Клянусь.

— Чем-нибудь важным клянись.

— Пусть у меня плавники отсохнут и хвост отвалится! — буркнула я.

— Нет, — возразил Кирилл. — Не пойдет.

— Здоровьем клянусь, — выдавила я. — Деда.

Эту клятву я точно никогда и ни за что не нарушу.

Я бы могла сказать, что забрела сюда случайно. Что просто шла мимо, вдруг смотрю — «Ривьера». Какая неожиданность! Но в моем рюкзаке лежит бинокль, а это случайностью никак не объяснить. Как он туда попал? Я положила. Вернее, моя разнузданная авантюрная половина, запланировавшая слежку, в то время как вторая, разумная часть меня, пыталась удержать ее, ухватив за шкирку. Моя внутренняя авантюристка победила, и вот я здесь. На спасательной вышке по соседству с закрытым пляжем «Ривьеры».

Меня бы сюда не пустили, если бы не полезные связи — с Ершом и Лаптем. Местным спасателям я сказала, что мне нужно понаблюдать за чайками, я вроде как орнитолог-любитель. Полная чушь, но надо же было что-то сказать. Не знаю, поверили ли они мне, но на вышку пустили. Так что я сижу здесь, в засаде, с биноклем в руках и зудящим недовольством чуть выше желудка, там, где обитает моя душа. Да, я веду себя глупо! Да, мне нужно немедленно уйти! Но я все равно сижу, направляя бинокль то в сторону моря, где летают истошно вопящие чайки, то в сторону пляжа «Ривьеры», где чаек нет, но вполне может появиться девушка Аркадия.