Ждать пришлось недолго. Свет, падающий через дверной проем, на секунду померк. Вошедший постоял несколько мгновений, ожидая, пока глаза привыкнут к темноте и, не особенно таясь, прошел к лестнице. Поправив под мышкой длинный сверток, он стал подниматься наверх. Несколько раз он останавливался, прислушиваясь, пока не добрался до третьего этажа. Здесь он подошел к дыре в стене. Судя по всему, здесь должен был быть балкон — из стены на уровне пола наружу торчали стальные балки. Посмотрев вниз, человек присел на корточки и развернул сверток. Тускло блеснул металл — лунный свет отразился от ствола винтовки с оптическим прицелом. Человек поднялся, расставил пошире ноги и, навернув ремень на руку, стал осматривать стройку в прицел. Удовлетворенно цокнув языком, он прислонил винтовку к стене и достал из кармана длинный глушитель.

Он не успел среагировать, когда перед его лицом из-за спины возникла ладонь с длинными пальцами. Сухие, похожие на мертвые сучья кустарника пальцы легли ему на горло, перекрывая возможный крик.

Когда двое продавцов подошли к бытовке, Рец вышел в круг света от забранной в решетку лампочки и приветливо кивнул.

— А я уж заждался.

— Все, как договорились, уважаемый, — успокоил его простуженный, — не беспокойся. Деньги принес?

— А товар?

— Э-э, дорогой, товар рядом. Где деньги?

Рец сбросил с плеча рюкзак, развязал тесемки и распахнул его.

Небритый шагнул вперед и заглянул в рюкзак блестящими, как мокрые маслины, глазами.

— Хорошо, очень хорошо. Считать не надо? — он недобро взглянул на Реца.

— Не надо считать, брат. Такое недоверие обижает, — успокоил его простуженный.

Они переглянулись и отступили на шаг.

Рец поднялся на ноги и, нехорошо улыбаясь, покачал головой. Ожидание затягивалось. Продавцы снова переглянулись. Недоумение в их глазах сменилось тревогой.

— Чего ждем? — спросил Рец, — Еще кто-то подойти должен?

— Нет.

— Правильно, — кивнул Рец, — никто не подойдет. Я же просил без обмана, — он обернулся к серой громаде дома и показал рукой, — ваш знакомый отдыхает. Проветривается.

Простуженный шагнул вперед, всматриваясь.

Под стальными балками на уровне третьего этажа покачивалось тело с безвольно болтающимися руками. Ремень, свисающий с уложенной поперек балок винтовки, обвивал вытянувшуюся, скрученную, словно у битой птицы, шею.

Замешательство длилось недолго. Одновременно рванув из-под одежды пистолеты, продавцы нацелили их Рецу в голову.

— Ты будешь жалеть, что родился, — прошипел небритый.

Словно тень с тихим шорохом скользнула между ними, удар под колени бросил их на землю. Чьи-то гибкие длинные пальцы пауками поползли по лицам, нащупывая глаза. Там, где только что стоял Рец, сиротливо валялся рюкзак.

— Стволы на землю, парни.

Закрыв глаза, Рец стоял за спинами упавших на колени продавцов, положив ладони на головы, и поглаживал пальцами их веки и брови.

— Стволы на землю, — повторил он негромко, — зачем нам шум?

Глухо звякнув о камень, оружие упало на землю.

Рец собрал в горсть жесткие волосы на голове небритого, рывком поднял его на ноги и развернул лицом к себе. Медленно открыв глаза, он уставился угольно-черными бельмами в посеревшее лицо.

— Сейчас ты принесешь товар, — тихо сказал он. — Если через десять минут тебя не будет, он — труп. Пошел, — он оттолкнул от себя небритого.

Неловко перебирая негнущимися ногами, тот поспешил в сторону гостиницы Центрального рынка.

Рец поднял за волосы простуженного и пошел к бытовке, ведя его за собой, как быка за кольцо в носу. Присев на ступени, он наклонил в сторону голову продавца и размотал шелковый шарф на шее.

— Ну-ка, что тут у нас? Горлышко побаливает.

В шею была воткнута медицинская игла с отводной трубкой, идущей в карман плаща.

— Неплохо, — одобрил Рец, — и целый день кайф, только пузырьки в кармане меняй. Сам придумал?

— Уважаемый, давай поговорим спокойно, — чуть дрожащим голосом сказал простуженный, — это ошибка.

— Да, это ошибка. Но я не злопамятный. Я же говорил, возможно, мы еще поработаем вместе.

— Конечно, брат, конечно поработаем.

— Вот и я братом стал, — кивнул Рец, — а вон и еще один родственник поспешает.

Небритый подбежал к ним, шумно отдуваясь. В руке у него был объемистый кейс с кодовым замком.

— Открой, — приказал Рец.

Тот быстро набрал код, щелкнул замками и, раскрыв кейс, услужливо предъявил содержимое. Рец перебрал одной рукой упаковки и целлофановые пакеты.

— Если здесь не то, что я просил…, — не договорив, он по очереди взглянул на продавцов.

— Здесь все, уважаемый.

— Ну, тогда порядок, — Рец отпустил волосы простуженного и, слегка оттолкнув его от себя, встал с деревянных ступенек, — деньги в рюкзаке. Там больше, чем договаривались. Возмещение ущерба, — пояснил он, кивнув в сторону повешенного. — Возможно, мне понадобятся серьезные ребята. Деньги не проблема. Не против продолжить сотрудничество?

— Конечно, дорогой, с удовольствием.

— Вот и ладненько, — ласково улыбнулся Рец, — телефончик оставь мне.

— Пожалуйста, пожалуйста, — простуженный достал записную книжку, вырвал листок и быстро записал телефон.

— Ну, что, мир? — спросил Рец, пряча бумажку.

— Мир, уважаемый.

— Я найду вас.

Рец повернулся к ним спиной и медленно пошел в сторону Цветного бульвара, небрежно помахивая кейсом. Небритый показал приятелю на пистолеты. Тот отрицательно покачал головой.

Витек проснулся от птичьего гомона. Время было, как он сам определил по высоте солнца, около семи утра. Во рту было погано, правый глаз открылся только наполовину. Витек перевернулся на бок и мучительно застонал. Вчера они с Люськой-челюстью высосали по шесть пузырьков настойки шиповника. Угощал, естественно, Витек в надежде на интим. Но Люська, падла, наотрез отказалась. Да еще глумиться вздумала — угадай, говорит, с трех раз, что значит: ни дать, ни взять. Витек отгадывать не стал, а потребовал законного, после возлияния, минета. Но Люська заорала, что русским языком объяснила — простыла она, насморк. И месячные к тому же! Вот и получается: ни дать, ни взять. Витек презрел эти дикие отмазки, но Люська саданула его в глаз сумкой с пустыми бутылками и, пока он приходил в себя, вставила ноги от греха. С горя Витек съел еще четыре пузырька шиповника и, конечно, выпал в осадок.

Однако надо было вставать. Похмелиться сейчас вряд ли найдешь, так хоть куревом разжиться. Почесываясь и ругаясь, он поднялся на ноги и пошарил в мешке на всякий случай, но чуда не случилось. Выпито и съедено было все.

— У-у, зараза щербатая, — сказал Витек.

Отряхнув с пиджака и брюк листья и траву, Витек забросил мешок на плечо и вдруг замер, ощутив чей-то взгляд. Он медленно повернул голову. В нескольких метрах, прислонившись спиной к дубу, сидел молодой парень в джинсах и кожаной куртке. Парень видимо только что проснулся, потому, что лицо у него было помятое, а светлые волосы всклокочены.

— С добрым утром, — учтиво сказал парень.

— Здорово, сука, — просипел Витек.

Парень усмехнулся.

— Ну, ты крут, отец. Чего такой суровый?

— Попей с мое, сынок.

— Болеешь, что ли?

— Догадливый ты, прямо сил нет, — Витьку надоел пустой треп, и он повернулся к собеседнику спиной, собираясь уходить.

— Так давай подлечимся, — неожиданно предложил парень.

— Угощаешь? — не поверил своему счастью Витек.

— А то! Где тут магазин?

Витек довел его до девятиэтажки, в которой была аптека, но парень шиповник пить отказался, и они прошли чуть дальше, к магазину. Молоденький продавец нахмурился, увидев Витька.

— Все, Виктор, больше в долг не дам.

— А что, много должен? — влез в разговор парень в куртке, — так я расплачусь, командир, какие проблемы?

Уже в лесу, раскладывая продукты на газетах, Витек с удовольствием вспоминал круглые глаза продавца, когда они с новым знакомым набрали и выпить и закусить, и даже ананасовый компот на десерт. Открыв обломанным перочинным ножом банку шпрот, Витек с удовольствием облизал испачканные маслом пальцы.