Волохов резко обернулся к нему.

— А ты не понимаешь? Что мы здесь делаем? Гуляем, отдыхаем, спим! Я уже здоров, весел и бодр. Надо действовать.

— Как?

— Не знаю, — Волохов стукнул кулаком по ладони, — но не сидеть же сложа руки.

— Александр Ярославович считает, что он должен еще объявиться. Я не знаю, на чем основана его уверенность, но меня он убедил.

— Это он умеет. Мы опять выжидаем хода противника. Что он объявится, я и сам знаю. Он не оставит нас, даже если сделает свое дело. Во всяком случае, меня он найдет. А я хочу найти его сам! Я хочу диктовать свои условия, а не принимать его!

— Хочешь не хочешь, придется ждать.

Волохов отвернулся к стенке.

Иван с итальянцем стояли на крыше монастыря, возле главного купола. Вокруг, насколько хватало глаз, тянулись болота и леса. Монастырь стоял на узком перешейке, почти разделявшем озеро. От открывавшейся панорамы захватывало дух.

— Беден, беден язык человеческий, — скорбно качая головой, сказал Бартелли, — как передать словами вот это, — он простер руки, — этот простор, свежесть, чистоту! У нас таких мест практически не осталось. Все облагорожено, стерильно, цивилизованно.

— Но у вас есть Колизей и Пизанская башня, Венеция и собор Святого Петра.

— Ах, мой мальчик, это все — дело рук человеческих. А здесь все первозданно, как в дни сотворения мира! — Он прислушался и обернулся к Ивану: — Кажется, нас зовут.

— Иван, господин Бартелли!

На крыше появился запыхавшийся Брусницкий.

— Господа, — он хватал ртом воздух, задыхаясь от бега, — господа, отдых закончился. Идите в лагерь, собирайте вещи. Я найду Волохова.

— Что случилось? — почти в один голос спросили итальянец и Иван.

— Похоже, мы нашли его.

Одежда Волохова лежала на траве у воды. Брусницкий огляделся. Озеро было пустынно.

— Павел! — он закричал, сложив руки рупором, — Павел! Да где же ты, черт возьми. Павел!

Волохов вынырнул в нескольких метрах от берега.

— Что?

— Кажется, ожидание кончилось.

Вздымая брызги, Волохов бросился к берегу.

— Рассказывай, — он запрыгал на одной ноге, натягивая джинсы.

— Звонили ребята из Москвы. На квартиру Покровской пришла некая Роксана. Подруга Покровской. Говорит, что у той есть дом где-то за Владимиром.

— Где-то?

— Адрес не помнит, но дорогу покажет.

Бегом они вернулись в лагерь. Иван аккуратно скатывал палатку, Бартелли заливал из котелка костер. Брусницкий отобрал у Ивана палатку и запихнул ее кое-как в багажник.

— Все, по коням.

Джип, буксуя колесами на мокрой земле, рванул с места.

Через минуту он исчез среди деревьев, оставив запах сгоревшего бензина. Дымилось, затухая, кострище, взрытая шинами земля заполнялась водой. За бревном валялся забытый Брусницким спиннинг.

— Что значит: «Вы не уйдете»? И сколько же мне здесь торчать?

— Придется подождать, — монотонно бубнил Миша, не отрываясь от телевизора.

Роксана топнула ногой.

— Мне хотя бы переодеться надо!

Саша оглядел ее наряд, состоящий из короткой черной юбки, шелковой блузки и блестящей кожаной куртки.

— Сойдет и так.

Роксана свирепо посмотрела на близнецов.

— Как жаль, что вы не мои клиенты, вы бы у меня… — она повернулась и вышла на кухню.

— Может, Сергею позвонить, а,Миш?

— Чего напрягать без повода. Сказал, часа в два-три будут, значит, будут.

— Да, а эта шалава того и гляди орать на весь дом начнет.

— Начнет орать — успокоим.

— Это я шалава? — Роксана вылетела из кухни с чашкой кофе в одной руке и с сигаретой в другой, — ты на себя посмотри, качок недоразвитый! Твоей головой только кирпичи ломать! Ты же импотент, тебе килограмм «Виагры» не поможет! Да я таких…

— Все, все, — Миша поднял руки, как бы сдаваясь, — виноват, искуплю, заглажу.

— Ну-ка, выметайтесь отсюда, я спать хочу, — Роксана решительно прошла в комнату, сняла и повесила на спинку стула куртку и, достав из шкафа клетчатый плед, бросила его на диван.

— Что нам, на кухне сидеть, что ли?

— Хоть на лестнице.

Роксана сняла туфли и пошла в ванную.

Близнецы переглянулись. Команды обижать посетителей Покровской не было. Саша вздохнул.

— Блин, принесло же ее.

Через десять минут Роксана вернулась, завернутая в полотенце. Одежду она несла в руках. Не глядя на близнецов, она бросила юбку, блузку и белье на стул возле компьютера. Размотав полотенце, она, голая, присела к зеркалу и стала причесываться. Саша, открыв рот смотрел на нее.

— Так, — Роксана положила расческу, встала, прошла к дивану, легла и укрылась пледом, — слюни подобрали, телевизор выключили и ушли на кухню.

Миша, тяжело вздохнув, выключил телевизор и, взяв приятеля под руку, вывел из комнаты.

— Милый мой, а свет кто будет гасить?

Как только с вязкой грунтовой дороги свернули на асфальт, Брусницкий погнал джип на предельной скорости, немного сбрасывая перед постами ГАИ. Бартелли на заднем сиденье вел неспешный разговор с Иваном то по-итальянски, то на латыни. Иногда, когда они говорили по-русски, Волохов прислушивался краем уха.

— Здесь мы имеем дело с искусственно созданным демоном, мой юный друг. Он сочетает в себе свойства многих принцев ада. По вашим рассказам я могу узнать лишь некоторых. К примеру: Андрас — совершает убийства, Сабнак — растлевает тела умерших, Зепар — проникает в сознание женщин и доводит несчастных до сумасшествия.

— Я понимаю, — кивнул Иван, — это существо, как говорят химики, с заданными свойствами. Только объединенной молитвой можно одолеть его.

— Совершенно верно. Но сначала вы должны полностью обездвижить его, мой мальчик. Без этого условия вы не сможете начать обряд, но для того, чтобы вы сковали его молитвой, кто-то должен предоставить вам эту возможность. Иначе говоря, демона надо отвлечь, а лучше задержать. В этот момент вы и скуете его святыми словами. Не забывайте: изгнанием, в нашем случае, дело не может ограничиться. Вы должны уничтожить демона. Тело, которое он использовал, вряд подлежит восстановлению, — слишком много трансформаций оно претерпело. Душа же потеряна навек, так как сознательно предалась ему.

Брусницкий покосился на Волохова.

— Павел, это что, серьезно? Демоны, изгнание, потерянные души, — вполголоса спросил он.

— Серьезно, Сергей. Очень серьезно.

— Класс! Надо было мне серебряные пули заказать.

— Зря смеешься, — Волохов обернулся назад, — Иван, ты, все-таки, не лезь поперед батьки. Если уж я не справлюсь, боюсь, вам и вправду останется только молиться. О том, чтобы ваши души не пропали.

Бартелли положил руку ему на плечо.

— Молодой человек, я, конечно, не знаю ваших способностей, но поверьте, вся надежда на нашего юного друга. Постарайтесь предоставить ему условия для проведения обряда.

— Во всяком случае, несколько минут, чтобы понять, бежать или оставаться на месте, я гарантирую.

За Волоколамском машину повел Волохов. Брусницкий позвонил по сотовому телефону.

— Алло, Гусь, ты? Это Сергей. Где ты сейчас? С Марией? Надеюсь, стриптиз не она показывает? И то ладно. Угу, постарайся доставить ее домой и к трем часам подъезжай к художнице. Захвати оружие, на свой «Калашников» поставь подствольник. Да, война началась. Очередной Крестовый поход.

— Напрасно шутите, молодой человек, — Бартелли осуждающе покачал головой, — напрасно.

Перед самой Москвой попали в грозу. В салоне похолодало и Волохов включил печку. Ночная дорога покрылась пленкой воды, и скорость пришлось снизить. Иван сидел собранный, серьезный. Бартелли дремал. На Волоколамке большинство светофоров мигали желтым светом, и Волохов даже не притормаживал перед ними.

— Где вас высадить, господин Бартелли, — спросил он, когда подъехали к Тушинскому аэродрому..

— Если не трудно, где-нибудь поближе к центру. Боюсь, метро уже не работает.