— Вот, скажи мне, Павел, такая усредненность живописи, повторяемость сюжетов, это что, боязнь приподняться над толпой или просто лень придумать что-то свое?

— Вы о чем, — Волохов поднял голову, — а… Ну, скорее, это коньюнктура,

рыночные отношения.

— То есть: спрос рождает предложение? Но спроса, как раз и не видно.

— Время раннее, а потом, сюда многие приходят просто посмотреть, — пожал плечами Волохов.

Надменно приподняв подбородок, Александр Ярославович прошел мимо абстрактных картин.

— Если я не понимаю, что нарисовано, — это не искусство!

Волохов вздохнул.

— Хорошо, что вы не истина в последней инстанции.

Посетителей на выставке действительно было мало. Продавцы дремали на складных стульях, лениво обмахиваясь газетами. Собравшись в кучку в углу возле одного из стендов, выпивала группа длинноволосых, местами бородатых личностей. Волохов, дочитав статью, прошел мимо, постукивая по ладони свернутой в трубку газетой. Александр Ярославович остановился возле одной из картин и долго смотрел на нее.

— «Человек с филином», — наклонившись к холсту, прочитал он, — кто автор? — негромко спросил он.

— Автора бог прибрал, — приблизился к нему бородатый мужичок в синем берете набекрень, — это копия.

— Бог выбирает лучших, — констатировал Александр Ярославович, брезгливо покосившись на мужичка, в бороде которого застряли хлебные крошки.

— Лучше бы он его нам оставил, — вытирая усы, сказал мужичок.

— Неисповедимы пути…, — веско сказал Александр Ярославович и, не закончив фразу, проследовал дальше.

Волохов ждал его в конце вернисажа.

— Почему вас заинтересовала эта заметка? — спросил он.

— Меня заинтересовал район убийства. Судя по всему, убитый был диггером-одиночкой, хотя нашли его на поверхности. В тех местах в пятнадцатом — шестнадцатом веках проложено много подземных коммуникаций. И как раз к пятнадцатому веку относятся сведения о появлении на Руси черной книги. То, что ты нашел у отца Василия, как-то может быть связано с этой статьей. В те годы государь призвал итальянцев строить Кремль и соборы. Фиораванти, Солари, Фрязина. Аристотель Фиораванти, Алевиз Фрязин, Пьетро Антонио Солари. Выдающиеся итальянские(венецианские) инженеры и архитекторы XV — начала XVI веков. По приглашению великого князя московского Ивана III строили кремлевские соборы, башни и стены Кремля, Грановитую Палату.

— Это были мастера с большой буквы, к тому же венецианцы, а не…

— Венеция тоже была папской вотчиной. В окружении мастеров вполне мог находиться лазутчик.

Они шли вверх по узкой тенистой улице, поднимаясь к Ленинскому проспекту.

— Еще меня насторожил способ убийства… — Александр Ярославович посторонился, пропуская идущую навстречу девушку в легком, почти прозрачном платье, и, посмотрев ей вслед, покачал головой, — скоро совсем голые ходить будут.

— Осуждаете?

— Скажем так: не одобряю. В женщине должна какая-то тайна присутствовать, недосказанность. В мое время даже дворовые девки в закрытой до пят одежде ходили!

— Ага, — поддакнул Волохов, — а под сарафаном — ничего. Задирай, светлый князь, любой подол и пользуй на здоровье.

— Фи, — скривился Александр Ярославович, — с дворовой девкой…

— Неужто не случалось, а, ваше сиятельство? Такой видный мужчина, благодетель, защитник веры! А? Помимо наложниц там всяких. А?

— Ну, ты …хм…, не очень то, — неуверенно сказал Александр Ярославович, — давай-ка, посерьезней, Павел.

— Как скажете. А я вот слышал…

— Однако не будем отвлекаться, — князь поспешил вернуться к прерванному разговору, — способ убийства, выколотые глаза и отрезанные кисти рук. Этот несчастный явно увидел то, чего не должен был видеть, и взял то, на что не имел прав. Так казнили воров и разбойников.

— Подземелья достраивались в последующие века?

— Да, причем в той же манере, но ты узнаешь кладку венецианцев. В тайниках и схронах вместо раствора кирпич клали на расплавленный свинец. Больше ничем помочь не могу — сведений о подземельях нет с середины девятнадцатого века.

— Спасибо и на этом.

— Пожалуйста. Похоже, подготовка закончилась, и теперь он будет действовать быстро.

Справа, за потемневшей от времени и непогоды кирпичной стеной, стояла небольшая церковь. Александр Ярославович залюбовался разноцветьем куполов, придававшим церкви неуместно-пряничный вид.

— Храм Иоанна Воина, — сказал он, — батюшка здесь неплохой служит. Зайдем?

— Ни за что, — категорически отказался Волохов.

— Нехристь окаянный, — пробормотал Александр Ярославович, — ладно. Не забудь про отчет.

Вышедший первым Гусь внимательно оглядел двор. Дневная жара загнала старух-пенсионерок в тень на скамейки у подъездов. Малышня ковырялась в песочнице под присмотром млевших под деревьями мамаш. Гусь обошел кругом джип, еще раз огляделся. Какой-то мужик с подбитым глазом, в замызганном и потертом пиджаке и неопределенного цвета брюках тщился вытащить веревкой винную пробку из пустой бутылки. Гусь вразвалку подошел к нему.

— Слышь, синюк, ну-ка давай отсюда.

Мужик поднял пропитую немытую морду, глянул заплывшим глазом и, не говоря ни слова, подобрал мешок и потопал со двора.

Хлопнула дверь подъезда, вышли Сергей с Марией. Он открыл для нее заднюю дверцу джипа, сам устроился на переднем сиденье. Следом показался Олег, сел за руль, включил зажигание, опустил стекло и позвал Гуся.

— Значит так, часов до девяти мы в «Праге», а потом в казино. Прозвони клубы: не было ли наездов, как менты себя ведут, ну, в общем, сам знаешь. Если по поводу памятника Толяну скульптор будет звонить — дай ему мой номер. По мелочам не звони — развеяться надо, — сказал он.

— Понял, Олег, все как в сказке будет, — кивнул Гусь. Тут он заметил бомжа, который вроде прислушивался к разговору, — мужик, ты че тут ушами прядешь? Ты че, не понял, что я тебе сказал? Давай вали отсюда и чтобы больше к нам ни ногой.

— Оставь его, — опустив стекло, процедила Мария, — это местный. Вчера с нами Толика поминал.

— Вчера — это вчера, а сегодня не хрена тут атмосферу портить, — пробормотал Гусь. — Он проводил глазами джип и снова повернулся к бомжу, — я тебе че сказал?

Бомж подхватился и заковылял дальше. Гусь хлопнул в ладоши и потер руки.

— Ну и ладно, нам казино не к чему. Мы по-своему отдыхаем.

Он достал сотовый телефон, в который никак не мог наиграться, и набрал номер.

— Санек, наливай, — сказал он и поспешил в подъезд.

Доехав до «Китай-города», Волохов вышел на Солянку. Труп диггера нашли на углу Хитровского и Подколокольного переулков. Волохов зашагал к Покровскому бульвару. Ночью это место было не самое оживленное в городе, но и не настолько пустынное, чтобы никто не заметил, как человеку отрезают руки. Старые дома начала века, а может, и прошлого столетия пестрели вывесками небольших фирм, нотариальных контор, магазинчиков. Было и несколько жилых домов, так что вряд ли тело тащили издалека. Для себя Волохов уже очертил круг поисков, ограничив его Покровским бульваром, Малым Трехсвятительским и Подкопаевским переулками. Тело могли вытащить из канализационного люка, но могли и вынести из подвала одного из близлежащих домов. Волохов сделал круг и по Хитровскому переулку вернулся к месту, где нашли тело. Постоял, оглядывая дома. Вокруг бурлил водоворот спешащих, задыхающихся от жары москвичей. Автомобили, сгрудившиеся в лабиринтах узких улиц, казались заблудившимся стадом, потерявшим пастуха. Если убийца тот, кого он ищет, должен быть след . Пока он его не почувствовал. Ну, что ж, придется поискать. Двор дома недалеко от церкви Святителя Николая привлек его внимание своей отстраненностью от городской суеты. Казалось, время застыло в нем, сохраняя атмосферу зеленых и тенистых московских двориков. Волохов не торопясь прошел мимо, заглянув во двор. Двери подъездов были с кодовыми замками, но хуже было другое. Во дворе, судя по пустым бутылкам, собирались любители выпить на свежем воздухе, и бдительные старушки возле подъездов подозрительными взглядами провожали каждого проходящего по двору. Волохов с бумажкой в руке, якобы в поисках нужного адреса, пошел вдоль подъездов. Возле одного из них он замер, будто налетел на стену. Он искал след и он его нашел. Остаточное воздействие было слабым, но это был след . Волохов огляделся, запоминая место и, сокрушенно покачав головой — мол, не тот адрес, — вышел на улицу.