По дорогам Англии двигался кортеж королевского посланника. Крестьяне окрестных деревень толпами сбегались к обочине, чтобы не пропустить редкое зрелище. Процессия двигалась в Монтегю. Ее возглавляли два пажа, за ними следовали тридцать воинов в полном вооружении. Каждый держал в руке королевское знамя на длинном древке. Этот герб знали все — три льва, вышитые золотом по малиновому шелку, окаймленному золотой бахромой.

В центре процессии ехал королевский посланник, высокий сухопарый вельможа по имени Винсент де Гиль. Этот посланец короля Эдуарда был бородат и сед. На нем был плащ, соответствующий его рангу, расшитый малиновыми и золотыми нитями, а застежками служили три золотые броши в форме львов. Он не выпускал из рук ларец, в котором помещалось королевское послание — свиток, скрепленный королевской печатью.

О приближении посланника Кенрик узнал за два дня до его прибытия. Весть о таком необычном событии летела впереди него. Кенрик отдал необходимые распоряжения и начал готовиться к поездке ко двору. Вопрос тут был вовсе не только в том, сколько чего с собой брать. Перед Кенриком стояла гораздо более важная проблема. К моменту, когда кортеж посланника въезжал во двор замка, он уже принял решение. Четыре ночи подряд он украдкой пробирался в комнату Тэсс, а теперь знал, что эти ночные приключения придется прекратить. И вообще все закончить.

Посланника проводили в большой зал, где его с глубоким почтением приветствовал Кенрик. После обычного обмена любезностями де Гиль передал ему ларец с королевским посланием.

— Если милорд не возражает, я прочту послание моего короля в одиночестве, — произнес Кенрик, принимая инкрустированный золотом и драгоценными камнями ларец.

— Да, милорд, — отозвался посланник и поклонился.

Кенрик возвратился к себе, расправил на столе пергамент и начал медленно продираться сквозь замысловатую цветистую риторику писца, которому король поручил составить послание. Подлинность документа подтверждала изысканная печать внизу. Кенрик прочитал его дважды. Мак-Ли настаивает на аннулировании брака барона Монтегю с Тэсс Ремингтон. Король предупреждает Кенрика, что, дабы оказать на него давление и вынудить аннулировать этот брак, Мак-Ли использует церковь, потому что раньше Тэсс была обручена с сыном Мак-Ли, Гордоном, и это было совершено с благословения церкви. Если церковь займет непримиримую позицию, ситуация серьезно осложнится. Король предупреждает: надо готовиться к худшему.

Кенрик откинулся на спинку кресла. Ему хотелось посмеяться над иронией судьбы.

Он свернул пергамент, взял его подмышку и прямым ходом направился наверх, к Тэсс. Дверь была полураскрыта, в проходе стояли Саймон и Эвард и о чем-то весело беседовали с Тэсс. В комнате находились также Хелен и Мириам.

— Выйдите все.

Он не произнес больше ничего, но комната мигом опустела. Тэсс и Кенрик остались одни. Она не видела его со дня поединка. За это время он осунулся, темные круги под глазами свидетельствовали о бессонных ночах. Кенрик молча смотрел в окно, лицо его было спокойно, но Тэсс чувствовала, что каждый мускул его напряжен. Что-то случилось, и довольно серьезное. Он сейчас не сердит, а озабочен. Дурное предчувствие неприятным холодом пронзило все ее существо. Она боялась услышать то, что он сейчас будет говорить, боялась узнать, зачем он пришел. И она была права.

— Наш брак был ошибкой, — наконец произнёс он, как бы констатируя факт. — Никому от этого, ни сейчас, ни в будущем никакой пользы не будет. Единственный выход — аннулирование.

О, как страстно и долго жаждала Тэсс услышать эти слова. Она молилась об этом с первых же дней замужества. И вот молитвы ее услышаны. Но почему-то она не почувствовала сейчас ни облегчения, ни радости. Наоборот, сердце сжала острая боль, словно туда вонзили кинжал. На мгновение у нее мелькнула мысль, а почувствовал ли он такую же боль, когда она сказала ему, что хочет расторгнуть их брак. Нет, не сердце его задела она тогда, а гордость.

— Прибыл королевский посланник с предписанием нам не позднее чем через две недели явиться ко двору. — Он посмотрел на пергамент, как будто только что вспомнил о его существовании, и продемонстрировал ей королевскую печать. Затем положил его на мраморную доску над камином. — Ты была права с самого начала. Король предлагает аннулировать наш брак, он тоже считает, что так можно будет бескровно получить Ремингтон. Мак-Ли тоже добивается аннулирования. Но я хочу, чтобы прежде ты предстала перед королем. Ты расскажешь ему, как Мак-Ли издевались над тобой, как ты страдала, и он расторгнет твою помолвку с Гордоном Мак-Ли. И ты сможешь беспрепятственно уйти в монастырь. В поездке ко двору тебя будут сопровождать Хелен и Мириам. Мы отправляемся завтра.

Не сказав больше ни слова и даже не посмотрев на нее, Кенрик покинул комнату. Тэсс стояла не двигаясь, тупо глядя на дверь. До нее никак не доходило, что же все-таки произошло. Значит, он ее отпускает. Она вроде бы победила. Но почему же тогда она не чувствует себя победительницей? Почему ей кажется, что она побеждена?

Глаза ее бесцельно блуждали по комнате.

Теперь эта комната больше не была тюрьмой. Ей следовало радоваться. Ее заключение завтра кончалось.

Но нет, не следовало себя обманывать. Ее страдания — настоящие страдания — только начинались. Кенрик, наверное, со временем ее простит. Ребенок, которого она носит под сердцем, смягчит его. Он еще не знает о ребенке. Это станет заметно только через месяц или два. Если она будет молчать, он так и не узнает, пока брак не будет расторгнут. А если и узнает, это ничего не изменит.

Тэсс сложила руки на животе, как бы защищая то место, где находилось дитя.

Конечно, аннулировать брак — самый лучший выход. Она это знала с самого начала. С этим согласен и король. И Кенрик тоже. Итак, ее замужеству пришел конец, Мак-Ли заставят покинуть Ремингтон. Каждый начнет жить своей жизнью, как будто ничего и не было. Да, нет же, было. И свидетельство этого здесь, в ней.

А что будет потом? Потом она уйдет в монастырь, наверное, в тот, что рядом с Кельским аббатством. Ее дитя родится там. Если это будет девочка, то ее разрешат оставить с матерью, а если мальчик… то… его отправят к отцу сколько бы она ни молилась о девочке, она знала — родится мальчик. И значит, его отберут, и у нее не останется от Кенрика ничего… ничего. А он получит наследника. В Ремингтоне все будет хорошо, люди будут защищены — он позаботится об этом. Пройдут годы, и никто даже не вспомнит жила, ли она вообще на этом свете. Она не увидит, ни как растет ее дитя, ни своего мужа. Вот какую цену она заплатила, чтобы спасти Ремингтон.