Когда все успокоились, Конрад перелез из одного чана в другой — с чистой горячей водой. Старая служанка, закончив с нашей одеждой, вошла, покачала устало седой головой и взяла в руки тряпку. Она вытерла пол, бормоча что-то себе под нос. Молодая служанка вернулась с новыми кружками пива, потому что прежние наполовину наполнились мыльной водой.

Остальные последовали примеру пана Конрада и полезли в чаны с чистой водой, но Анастасия намеренно приотстала от них вместе со мной.

— То, что пан Конрад сказал… — прошептала она. — Ну, о том, что мы теперь как бы все благородные дамы. Это взаправду? Я имею в виду, твои родители…

Я покачал головой.

— Это означает, что с тобой будут вежливо обращаться в корчме и вообще на землях пана Конрада. Но мои родители, особенно мама, будут смотреть с презрением на всякого, чей прадедушка был простолюдином…

После бани мои кузены приняли приглашение пана Конрада на ужин. Мы вернулись в корчму и обнаружили уже приготовленные для нас столы, которые буквально ломились от еды и питья. Мы отдали должное копченой рыбе, запеченной телячьей ноге и цельному гусю. Галлоны вина и литры пива смыли в желудки огромное количество хлеба и сыра. Наверное, только у моего дяди Феликса стол лучше, чем в корчме пана Конрада.

К тому же нам не пришлось идти на рынок и самим покупать продукты, из которых приготовили бы блюда в корчме, как это обычно бывает. Здесь все делали сами слуги, причем не только для нас, но и для всех остальных посетителей. Корчмарь рассказал мне, что именно это нововведение пана Конрада и повлияло — по крайней мере наполовину — на их процветание. Покупая большое количество продуктов, он мог приобрести самое лучшее по самой низкой цене.

— Более того, — продолжал Тадеуш, — мне нужно приготовить для гостей только полдюжины блюд, чтобы удовлетворить запросы гостей, а это освобождает поваров от излишних усилий.

— Но откуда вы знаете, сколько готовить? — поинтересовалась Кристина.

— Пани, мы примерно знаем, сколько может съесть каждый гость. Вообще-то наши свиньи иногда получают лучшую пищу, чем заслуживают, но не так часто. К тому же служанки стали мастерицами по части уговаривания посетителей приобрести то, чего у нас в избытке.

Я засмеялся.

— Думаю, эти девушки легко смогут подать человеку собачью кость, а тот и не заметит, что ест!

— Гм… интересная идея, но боюсь, пан Конрад ее не одобрит.

— Нет, пан Конрад не одобрит, — подтвердил пан Конрад. — Значит, вы скармливаете оставшуюся еду свиньям? Так не пойдет. Завтра поговори с отцом Томашем и выясни, можно ли устроить так, чтобы остатки пищи попадали к нуждающимся беднякам. Не давай им ничего, что ты бы не стал есть сам… но все-таки здесь много голодных людей.

Я отвлекся на приватную беседу с Анастасией и потому вскоре потерял нить разговора. Когда я вернулся, пан Конрад зачитывал с листа:

— …две дюжины плотнических молотков, две дюжины молотков для каменщиков, три дюжины деревянных долот, дюжина тачек, две дюжины…

— Пан Конрад, — прервал его я, — о чем это вы говорите? И что такое тачка?

— Тачка — это такая тележка с единственным колесом.

— Одно колесо?.. Почему же она не падает?

— Упала бы, если бы ее не удерживал человек.

— Бессмыслица какая.

— Когда увидишь тачку, поймешь, что я имел в виду. Ну-ка, посмотри на этот список инструментов, которые мне надо приобрести. И скажи, если я что-нибудь забыл.

— Инструменты? Зачем вам покупать инструменты? — удивился я. — Если вы наймете рабочих, они принесут свои собственные.

— Правда? Я не знал об этом.

— Тогда, наверное, вы еще кое-чего не знаете, пан Конрад, — встрял мой кузен Гжегож, — а именно то, что рабочий со своими инструментами стоит вдвое дороже, чем его коллега без оных. Если вы планируете какое-то строительство…

— Нам нужно возвести город, со стеной и шахтой, которую надо возвратить к жизни, и…

— Тогда вам лучше самому предоставить инструменты. К тому же свое собственное оборудование вы явно улучшите с помощью вашего знаменитого укрепляющего процесса, о котором мы все столько слышали.

— Конечно.

— Значит, инструменты будут гораздо лучше, чем любые из арсенала рабочих. В Цешине настали не самые лучшие времена. В прошлом году мастера не потратили ни гривны на что-либо, кроме еды, да и стол их не ломился от яств.

— Тяжко, да?

— Печально видеть оборванных, голодных мужчин и несчастных женщин.

— А дети? — спросил Конрад.

— Дети? Их немного осталось. Большинство умирает в младенчестве. Но что мы можем поделать? Мои собственные крестьяне хорошо накормлены, мы поддерживаем своих бедняков, но это все. У меня не так много денег, чтобы накормить каждого бродягу в городе.

— Но ведь что-то наверняка можно сделать!

— Если вас это беспокоит, пан Конрад, наймите больше людей, чем вам нужно. Они навряд ли обойдутся вам дорого. И стройтесь себе, не скупясь.

— Хорошая мысль, пан Гжегож. Последую вашему совету.

Вскоре стало очевидно, что у меня не получится просто нанять бригаду рабочих и уехать в Три Стены. Мне пришлось нанимать их поодиночке и самому формировать группу.

Более того, у большинства мастеров не имелось собственных инструментов. Они продали их, чтобы прокормить свои семьи. То немногое, что осталось у людей на руках, пребывало в отвратительном состоянии, не говоря уже о том, что их конструкция совсем меня не устраивала.

К тому же я не мог пойти в магазин и купить все необходимое в нужных количествах. Приходилось заключать договоры, чтобы все делали на заказ, и если я хотел, чтобы инструменты оказались хорошего качества, надо было следить за процессом их изготовления. Я достал чертежные приспособления и принялся за работу.

Я начал рисовать клещи и с огромным удивлением обнаружил, что знаю более девяноста их видов. На чертежи ушло около двух дней, прежде чем я осознал, что в строительстве нам клещи не понадобятся.

Пришлось остановиться и серьезно подумать над тем, что нам точно нужно, потому что если позже выяснится, что чего-то не хватает, достать это в срок будет крайне сложно.

Мне предстояло всего-то построить пару зданий за четырнадцать миль отсюда, а чувствовал я себя, как исследователь из девятнадцатого века, отправляющийся в непроходимые джунгли.

Полезность некоторых инструментов напрямую зависит от их применения. На первый взгляд большого различия между продольной и поперечной пилой нет, но разница в их использовании огромна. Одна лучше режет ствол дерева поперек, другая — вдоль. Все дело в разном угле зубцов, но понять эту разницу можно только на практике.

Когда я наконец определил количество и дизайн требуемых инструментов, осталось только прибить лист с предложением о работе на дверь церкви. Знаю, это звучит как святотатство, но именно так здесь «опубликовывают» объявления.

Наймы на конкурсной основе не так уж часты в этих местах, и многие плотники отказались участвовать в конкурсе. Это противоречило заведенным обычаям. Они, видите ли, рабочие, а не купцы.

Я выслушал их возражения и заявил, что если они хотят работать на меня, им придется соревноваться друг с другом. В конце концов, все вышло по-моему, но сколько было потрачено усилий! Печально, что добрый социалист вынужден заниматься такими вещами.

Все это заняло много времени. Прошло целых три месяца, прежде чем я смог отправиться в Три Стены.

Однажды утром я обедал с братьями Банки и в разговоре упомянул, что на пути в Высокие Татры встретил немецкого рыцаря, который нанес мне удар по голове. А через месяц после этого во владениях пана Ламберта меня атаковал еще один немец. А еще через день на меня напала целая банда немцев!

— Такое чувство, что здесь настоящее нашествие этих чертовых немцев! — пожаловался я.

— Выбирай выражения, — предупредил пан Гжегож. — Ты разве не знаешь, что бабушка по отцовской линии князя Хенрика была немецкой принцессой? Что и его мать — немецкая принцесса? Что и жена его — немецкая принцесса? И что жена молодого Генриха — тоже немецкая принцесса?