Однако эта самая штопка имеет собственные проблемы. В Польше, если у вас заболели зубы, вы идете к стоматологу, и он вас лечит. Не важно, кто вы, даже если вы не полноправный гражданин, а просто человек, вы имеете право на здоровые зубы. Бумажной волокиты минимум.

В Америке некоторые люди имеют данное право, а некоторые нет. Большинство не имеют, поэтому огромное число офисных работников заполняют несметное количество форм в попытке доказать, что только обладающие специальными правами получают особые привилегии.

Я убежден, что возможно создать политико-экономическую систему с преимуществами капитализма и социализма, но без недостатков обоих режимов. Если мне удастся такую систему придумать, в Польше тринадцатого века станет очень неплохо жить.

К тому времени как Кристина вместе с остальными вернулась с охоты, я чувствовал себя гораздо лучше, обдумав множество сторон моего государственного устройства.

Мы переоделись для еще одного скучного ужина.

У меня просто мало что общего со знатью, обитающей на Вавельском холме. Я не знал, о чем с ними говорить, да и вообще хотел как можно скорее справиться с делами и вернуться в Три Стены.

В конце концов, раз за разом рисуя печальную картину заключения Тадеуша, который не знает, откуда ждать помощи, и, возможно, склоняется к самоубийству, я добился согласия своей компании на отъезд.

Следующим утром мы в роскошных одеяниях двинулись к границе Кракова. В тринадцатом веке одежда соответствовала положению на социальной лестнице, а положение обеспечивало соответствующее обращение. Если вы хотите встретить хорошее к себе отношение, вам необходимо прилично одеться.

У реки мы наняли паром, чтобы перебраться на северный берег Вислы. Этот паром — больше похожий на плот — сделали из дюжины громадных колод, которые распилили, выжгли в середине отверстие, потом выстругали изнутри и придали форму снаружи. Получившиеся полукруглые выдолбленные каноэ сложили вместе, в ширину, чтобы вода легко проходила между ними. Грубые брусья удерживали колоды в нужном положении.

Для того чтобы заставить плот двигаться через реку, требовалось около дюжины мужчин с веслами и шестами. На другой стороне клиентов не предвиделось, поэтому хозяин плота присел передохнуть.

— Знаете, — сказал я ему, — я никак не могу избавиться от мысли, что вы понапрасну расходуете усилия своих людей.

— Как это, милостивый пан?

— Видите во-он то огромное дерево на южном берегу вверх по течению?

— Да.

— Если вы привяжете один конец длинной веревки к дереву, а другой — к левому борту вашей лодки, ближе к носу, сила воды будет толкать вас обратно на другой берег. А когда окажетесь там, перевяжите веревку к правому борту, и река доставит вас сюда.

Он немного подумал.

— И это действительно сработает?

— Проверьте сами. Найдите маленькую лодку и короткую веревку и посмотрите, что получится.

— Гм. Да, я мог бы так поступить, мой господин. Именно так.

Пан Владимир и девочки собирались гнать по возможности со скоростью ветра, сгорая от желания вернуться в Вавель, поскольку я обещал заглянуть туда во второй раз на обратном пути. Владимир планировал провести нас коротким путем, который пролегал через горы Высокие Бескиды, являвшиеся частью Карпат. Так мы могли добраться до Саца всего за два дня.

Мы ехали через заливные луга в бассейне Вислы. Кристина и Анастасия, ни на минуту не умолкая, болтали о чудесах, увиденных в Кракове. Когда мы начали взбираться на холмы ближе к вечеру, прекрасная до этого момента погода стала портиться. Через пару часов наши великолепные одежды забрызгал дождик.

— Я полагал, что сегодня мы сможем добраться до владений моего дяди Феликса, — сказал пан Владимир. — Но мы шли не так быстро, как мне бы хотелось, а я совершенно не расположен испортить под ливнем новые костюмы, сшитые нашими прекрасными дамами. В этих горах есть пещеры. Я играл там, когда был маленьким. Что вы скажете насчет ночлега в одной из них?

— Я — за, — объявил я. — У нас с собой мой старый рюкзак. Я могу угостить вас замороженным тушеным мясом.

Пан Владимир быстро нашел пещеру. Около входа лежал слой помета летучих мышей. Эти маленькие зверьки часто встречаются в Карпатах. Они — безобидные насекомоядные животные, и их так много, что вы можете путешествовать неделями, не прихлопнув ни одного жука.

Нам пришлось преодолеть около четырех ярдов вверх по скале, чтобы добраться до пещеры, но лезть оказалось легко, почти как по лестнице. Лошадей внутрь мы взять не могли, но летний ливень вряд ли повредит им. Я поставил палатку и занес внутрь наш багаж, пока Владимир разгружал и привязывал коней. Анна не собиралась терпеть неволю, но она показала себя дисциплинированным животным, и нечего было опасаться, что моя лошадка отобьется от лагеря.

Анастасия и Кристина собрали хворост для костра, и вскоре мы уже сидели полукругом у огня, лицом к выходу, и ждали, пока начнет кипеть мясо в моем алюминиевом походном котелке. Кристина расположилась слева от меня, а Владимир с Анастасией — справа.

Мы устроились как раз вовремя, потому что вскоре началась гроза, засверкали молнии, дождь полил как из ведра. Мне всегда нравились бури, когда я не попадал в них сам, а вид из нашей пещеры открывался потрясающий. Но вскоре представление окончилось, и ливень почти прекратился.

Мы начали рассказывать истории. Это искусство представляло огромную ценность в средние века, но в современном мире практически утратило значение.

Кристина поведала уморительную историю о том, как ее Дядя отправился покупать свинью и вернулся домой с коровой. Я около часа повествовал о девятипалом Фродо. Может, современный человек и не владеет искусством выдумывания сказок, зато он прекрасно знает кучу сюжетных линий.

С наступлением темноты к нам прилетели, пища и хлопая крыльями, летучие мыши. Девушки, не привыкшие к этим безобидным созданиям, принялись визжать.

Пан Владимир воспринял это как предисловие к истории про вампира. Сюжет ее — живой мертвец, ненавидящий свет солнца и святую воду, пьет человеческую кровь и превращает свои жертвы в подобных ему чудовищ, — походил на пересказ содержания фильмов ужасов двадцатого века.

Манера рассказа Владимира, с активной жестикуляцией и живой мимикой, добавила истории правдоподобия — тем более что пресловутый граф Дракула жил тут же, в Карпатах, только дальше на юг от нас.

Более того, пан Владимир безапелляционно заявил, что говорит чистую правду, и в его глазах не виднелось веселого блеска, с которым он обычно выдавал сказки. Он действительно верил в то, что говорил, и девушек заставил поверить. Даже я, будучи человеком, далеким от таких вещей, признаюсь, несколько перепугался.

Приближаясь к кульминации рассказа, Владимир вдруг умолк и уставился на что-то позади меня. Лицо его выражало полнейший ужас: помню, я еще подумал, что в Голливуде двадцатого века он имел бы успех.

Послышался легкий шорох, и я удивился, как Владимиру удалось создать звуковой эффект. Потом заметил, что девушки тоже остолбенели от ужаса, а актрисами они никогда не были.

Я оглянулся через правое плечо и сделал, наверное, самую большую ошибку в своей жизни.

Ко мне приближался человек, совсем голый, с кожей белой, как фарфор. Изо рта текла слюна вперемешку с пеной, горло дергалось в конвульсиях, а грудь содрогалась.

Он шел ко мне!..

Меня охватила паника. Без единой мысли в голове я выхватил меч и одним ударом располосовал его.

Я разрубил человека почти надвое в районе талии. Две половины упали на пол под неестественным углом, горло булькнуло еще пару раз, и все затихло.

В тот же момент новый ужас захватил меня. Я только что убил человека — возможно, сумасшедшего отшельника, но ведь не вампира какого-то — без всякой причины, только потому, что испугался. В этом варварском веке я стал таким жестоким, что убийство превратилось во что-то само собой разумеющееся.