— Жалко Андрея, — вздохнул майор. — Я знаю, как важен был для него этот старт.

Зимин смотрел в некрасивое, с тяжеловатым подбородком, но, несомненно, располагающее к себе лицо Шевцова.

— Что поделаешь, — сочувственно отозвался он. — С каждым может случиться. А мне как-то неловко, будто я его обокрал.

— Брось, ты же не виноват.

— Конечно, но такое паршивое ощущение… И радость оттого, что летишь, и такое чувство, будто радость эта незаконна.

— Да и все, в общем, наперекосяк, — подхватил Шевцов. — Спутник этот чертов, «Принц» какой-то… Что за «Принц», почему такая таинственность?

— Бог их знает, им сверху виднее… А таинственности ненадолго хватит, вот увидишь. Не наши, так американцы проболтаются. Какая-нибудь —мелкая сошка из Центра управления. Шила, Игорь, в мешке не утаишь.

— Не думаю, — усомнился майор. — Со спутником будем возиться вне зоны радиовидимости основных станций, под присмотром военных. А они не болтают.

— Поживем — увидим…

За сутки до старта «Магеллана» космонавты и астронавты дали телевизионную пресс-конференцию. Семь членов экипажа космического корабля расположились в ряд за длинным столом. В зал прибывали репортеры из пресс-бюро. Режиссер передачи поднял три пальца, спрятал один, второй, третий. Пресс-конференция началась.

Спустя два часа после ее окончания распечатки легли на столы президентов США и России и других занятых людей, которым некогда просиживать штаны у телевизора, в том числе Джеймса С. Моддарда. Он разложил листы перед собой и пробежал их глазами, пропустив начало:

«Агентство Ассошиэйтед Пресс: Вопрос к командиру экипажа. Мистер Холт, традиция совместных космических полетов восходит к 1975 году, когда был осуществлен проект «Аполлон — Союз». Как по-вашему: изменения, произошедшие в России, облегчают или затрудняют сотрудничество в космосе?

Джералд Холт: И облегчают, и затрудняют. Политические барьеры сняты, это верно, но, мне кажется, русским следовало бы уделять больше внимания космосу. Трудности возникают в самых простых вещах. Я понимаю, что экономическое положение России не блестяще, но космос — это будущее.

«Миннеаполисстарэнд трибюн»: Мисс Джексон, ваша профессия далека от астронавтики. Почему вы решили принять участие в конкурсе и полететь в космос?

Шерон Джексон: Это из-за моей мамы. Она мечтала сделать из меня актрису, а тут подвернулся шанс помелькать на телевидении. (Смех в зале) Но если серьезно, меня всегда привлекало новое. Я не собираюсь становиться профессиональной астронавткой. Возможно, в следующий раз я напрошусь в экспедицию на подводной лодке на океанское дно.

Агентство ЮнайтедПрессИнтер-нешнл: Мистер Зимин, включение в состав экипажа оказалось для вас сюрпризом. Что вы испытали, узнав об этом? Готовы ли вы в полной мере принять на себя тяготы космического полета?

Зимин: Это прежде всего работа. Каждый из нас обязан быть готовым заменить товарища. Никаких особых чувств я не испытывал и тягот в полете не предвижу. Главное для меня — хорошо сделать свое дело.

«Нью-Йорк Тайме»: Вопрос ко всем. В ряде изданий, в частности в немецкой «Бильд» и английской «Дейли миррор», появились сообщения о космической катастрофе, которая не то произошла, не то вот-вот произойдет с американским военным спутником. Он будто бы чуть ли не захвачен инопланетным космическим кораблем. Как бы вы прокомментировали эту информацию? Не связан ли ваш полет с этим происшествием?

Джералд Холт:Насколько мне известно, Россия и Соединенные Штаты давно отказались от военного соперничества в космосе, и никаких спутников военного назначения на орбиту больше не выводится, а старые сняты с боевого дежурства. Что касается вашей ссылки на «Бильд» и «Дейли миррор», то я не читаю этих изданий, но могу подбросить им актуальный материал. Вчера за моим домом приземлилась летающая тарелка, и три гуманоида вылакали мой месячный запас виски. (Смех, шутки). Больше мне нечего добавить по этому поводу, леди и джентльмены».

Моддард мысленно похвалил командира, просмотрел распечатку до конца, но не обнаружил больше никаких упоминаний о занимающей его проблеме. Ответ Холта был исчерпывающим.

После пресс-конференции Шевцов разговорился с Шерон. На вопросы журналистов майор отвечал по-английски, и девушка сделала комплимент его языку.

— Где вы научились так говорить? — спросила она.

Шевцов и впрямь почти свободно владел английским, дружил с грамматикой и лексикой. Но вот произношение никакие давалось. Американские коллеги подсмеивались над его акцентом.

— Это просто хобби, — ответил он. — В школе, а потом в академии учили языку, но научиться мог только тот, кто сам хотел. А я с ранней юности заболел английским. Я слушал пластинки «Битлз» и «Роллинг Стоунз», меня эта музыка опрокинула. Захотелось узнать поподробнее, о чем они поют… Хотя такое увлечение в те годы не поощрялось.

— А вы были коммунистом? — В тоне девушки смешались любопытство и притворный ужас.

— Я был членом ВЛКСМ. Молодежная коммунистическая организация. Так полагалось, но… Знаете, среди военных бытовало популярное мнение: надо служить России, а все эти этикетки не так важны.

— Вы любите Россию?

— А вы любите Америку?

Они засмеялись вместе. В сплошной круговерти тренировок, испытаний, подготовки научных экспериментов они ни разу не разговаривали о чем-либо не относившемся непосредственно к работе. «Подумать только, — поразилась про себя девушка, — до пресс-конференции я даже не замечала, какой у него забавный акцент, и в голову не приходило поинтересоваться источником его познаний в языке. Все так естественно… Мы летим на орбиту, а что я знаю о нем, о других? Например, о Теде Карсоне или Вирджиле Кейде? Отличные парни, вот и все. То есть ничего не знаю».

Часы в Центре управления вели отсчет последних суток перед стартом.

Хойланду смертельно хотелось спать. Нервное истощение и физическая усталость властно смыкали веки. С Нордом творилось то же самое, но нужно было стеречь пленника.

Тернер и Грейс Оуэн отбыли рано утром в полицейский комиссариат, откуда Тернер после передачи девушке своих контактов намеревался выехать в аэропорт и вернуться в Лэнгли. Джейн спала.

— Давайте спать по очереди, Джон, — предложил Норд.

— Давайте. Неизвестно, сколько нам ждать этого Макса Мэлли. Вы с ним знакомы?

— Виделся мельком и немало наслышан. Он не из Ордена, это блэйд-раннер. Его профессия — риск. Если надо кого-то куда-то быстро и тайно доставить, ему нет равных.

— Хорошо, — сказал Хойланд. — Кто ляжет первым?

— Я подежурю.

— Как знаете.

Хойланд уснул сразу, как только вытянулся на кровати. Норд остался наедине с пленником. Тот мысленно продолжал занятие, которому предавался с той секунды, как пришел в себя, — лихорадочный перебор вариантов спасения. Но вариантов не было. От НИХ, он знал, не сбежишь.

Человека, схваченного Хойландом и Нордом, звали Грег Брюс… Хотя на самом деле его имя звучало по-другому и человеком он не был. Он был безупречной имитацией, творением мертвого мозга Дамеона. Он мог все, что может обычный человек, и даже больше, и лишь умереть, как обычный человек, он не мог. Он был смертен но… Иначе. Так же, как и существо одной ступенью выше, называемое здесь Айра Долан, так же, как и сам Мист.

Грег Брюс должен был найти выход. Он знал, к кому его повезут, и знал, что эта встреча означает конец всего. Ее нельзя допустить.

В дверь позвонили. Вернулась Грейс Оуэн.

— Что у вас? — сказала она с порога. Ее волосы пахли парижскими каштанами. Она прошла в комнату. — Где Хойланд?

— Спит.

Загудел телефон. Грейс подняла трубку:

— Слушаю.

Высокий мужской голос с жестяными обертонами произнес условную фразу.

— Мистер Мэлли, мы ждем вас, — ответил а девушка. — Вы далеко?

— Напротив подъезда.

Послышались гудки отбоя. Хойланд высунулся из спальни: