Ранним утром в глухом лесу встретились двое. Один из них, шагнувший уже к старости, но еще не одряхлевший, с вечно кривящимся в пренебрежительной ухмылке лицом, звался Абыслаем и состоял тысячником, причем считался одним из лучших. Второй — почти мальчишка, невысокий, но коренастый и с яростным взглядом, был Дайрутом — главой Рыжих Псов.

— Ты сказал, что можешь мне что-то предложить, — начал Абыслай, не тратя времени на вежливые приветствия.

Это не было обычной дружеской встречей — поэтому можно забыть и вопросы о здоровье родственников, и обычный в другом случае обмен нудными степными любезностями.

— Хан Разужа не любит тебя, — прямо заявил Дайрут. — Он засунул тебя и твоих нукеров в самую дальнюю дыру, под командование Вадыя, которого ты презираешь. Однако у тебя есть тысяча воинов, у тебя есть смелость и решительность, у тебя есть голова на плечах, и твои предки много поколений возглавляли богатый и известный род.

— Ты сказал, что можешь мне что-то предложить, — повторил его собеседник.

Он не попытался опровергнуть слова Дайрута — и это было хорошо.

— У меня есть в Руан-Дере свои соглядатаи, — перешел к делу глава Рыжих Псов. — Они подкупили одного человека, пообещав ему, что он сможет выйти из города со своим имуществом и людьми. Человек этот откроет Малые ворота завтра ночью, но у меня слишком мало людей, чтобы захватить город. Мы ворвемся в открытые ворота и продержимся там до подхода твоей тысячи. Ты захватишь Руан-Дер, и все, включая хана, темников, других уважаемых людей, узнают об этом.

— Пойти против воли хана? Хотя хан далеко, и если донести новости правильно, то он оценит, — Абыслай кивнул. — Ты предлагаешь мне хорошую сделку, но пока что не назвал свою цену.

— Я хочу одну услугу. Обещаю, тебе не придется делать что-то, что будет тебе неприятно, и от выполнения моей просьбы ты получишь выгоду.

— Говоришь как демон, — тысячник усмехнулся. Слова твои сладки.

— Это значит «нет»?

— Это значит «да»! — Абыслай рассмеялся. — Завтра моя тысяча подойдет к Малым воротам, а еще я соберу союзников, и как только ты подашь знак, мы возьмем город на копья. Вадый не порадуется, но ему придется либо признать, что мы герои, либо позволить остальным считать себя дураком, который не знает, что творится. Темник примет победу и скажет, что так и задумывал.

Они разошлись, довольные друг другом.

Дайрут прошел пару десятков шагов и принял из рук Имура поводья скакуна. Нужно выждать, пока вернутся соглядатаи, отправленные проследить за тысячником, и доложат, куда тот отправился.

— Что дальше? — поинтересовался Имур.

— Подождем наших, и к гномам. Пора добыть хорошего оружия на всех.

Отправленные следить за Абыслаем вернулись — тот поехал туда, куда надо, а это значит, что ловушки нет и можно следовать дальше, штурмовать следующую ступень длинного, сложного плана.

— Денег хватит? — спросил Имур.

— Может не хватить, они жадные, гаденыши. — Дайрут покачал головой, разглядывая узкую проселочную дорогу, куда они выехали.

— Вообще-то мы убили Кристального Короля, — напомнил Имур.

— Ну и что? Им-то с этого ничего не перепало.

Стоял конец осени, но по погоде этого сказать было нельзя — листья, хотя и оранжевые, еще не все облетели с деревьев, ветер пока не стал пронзительным, и хотя с утра в лужах плавали маленькие льдинки, к обеду в кольчугах становилось жарковато.

— То, что мы убили монстра, — всего лишь предлог для разговора, — продолжил Дайрут. — Теперь гномы вряд ли когда-нибудь откажут нам в беседе. Но вместе с тем мы — люди хана Разужи, который выпотрошил Семенские горы, уничтожив там несколько тысяч гномов и превратив в рабов остальных, и неведомо сколько истребил во время бунта.

— И что делать? — поинтересовался Имур.

— Придется пообещать им, что рано или поздно мы пойдем против хана Разужи…

К радости Дайрута, его друг довольно спокойно отнесся к этим словам.

Глава Рыжих Псов чувствовал, что его влияние на людей за последние недели сильно возросло и многие стали видеть в нем человека, который может принимать любые решения. Но одно дело, когда так к тебе относятся зеленые мальчишки, едва отцепившиеся от материнской юбки, — и совсем другое, когда подобное доверие выказывают те, кто еще не так давно считал тебя таким же юнцом, а сам был уже опытным воином.

Имур в этом отношении выглядел идеальной мишенью для проверки — он не хотел брать на себя ответственность в отличие от Ритана, который и в данный момент выполнял сложное и опасное поручение Дайрута.

Однако на правах друга он считал вправе выказать командиру недоверие или усмехнуться в лицо — не отказываясь, впрочем, выполнить приказ. В последнее время он подчинялся Дайруту беспрекословно, и даже тени сомнения не появлялось на его обветренном лице, чего бы Имур ни услышал.

Полдня они провели в пути, не встретив ни единой живой души, ни одного человека. Все, кто мог укрылись за стенами Руан-Дера, а кто не мог — попрятались в лесу или дальних деревнях.

Ближе к полудню резко похолодало, редкие лужи затянулись льдом, и теперь приходилось объезжать их.

— Раньше такого не было, сколько помню, — начал озабоченным тоном Имур. — Говорят, вся эта дрянь — от той алой звезды в небе, которая становится все больше. Коренмай сказал, что эта звезда дырка, которая съедает небо!

— В небе не может быть дыр, — ответил Дайрут. — Небо — само по себе дыра. И наш мир на крыльях драконов летит сквозь это небо, а солнце вращается вокруг нашего мира.

Имур расхохотался:

— И ты действительно в это веришь? Шаманы которых истребил хан Разужа, говорили, что солнце — это Светлый Владыка, который печется о нашем счастье. Безумные дервиши и оставшиеся шаманы говорят иное, мол, мир хочет разрушиться, а солце — упасть на наши головы, и только молитвы Темным Богам могут остановить это.

— О, я слышал о том, что солнце — это Светлый Владыка, — усмехнулся Дайрут. — И шаманы, и священники, и еще множество людей верят в это. Но здравый смысл никто не отменял. Ты можешь себе представить, чтобы бог, настоящий, сильный бог вдруг взял и пожертвовал собой ради тебя? Ради меня? Ради Абыслая, Вадыя, Разужи, ради старого больного Тукая, ради людоедов и орков, ради гоблинов и того мельника, которого мы вчера пришпилили стрелами к двери? По-моему, это глупость.

— Ты не прав, — Имур нахмурился. — Ты считаешь, что боги — такие же, как мы. А я думаю, что они такие же, но во всем гораздо более сильные. То есть если человек был бы злым — то бог настолько злой, что нам это не понять. Если человек — добрый и может кинуть нищему медяшку, то бог настолько добр, что может пожертвовать собой ради этого нищего! Но как людей больше злых или равнодушных, так же и с богами. Добрых очень мало…

— Интересно рассуждаешь, — усмехнулся Дайрут. — Пожалуй, не буду с тобой спорить — а то еще покажешься умнее, выйдет нехорошо. Кстати, вот и разбитый молнией вяз, здесь мы должны свернуть…

Они спешились и, осторожно выбирая дорогу, прошли сотню шагов в чащу.

На том, чтобы встречаться тайно, каждый раз настаивал Дайрут.

Его ярость, покоившаяся глубоко в душе и лишь изредка тревожившая его воспоминаниями, была спрятана и благодаря наручам, но взамен они странно влияли на главу Рыжих Псов.

Дайрут стал бесстрашнее в бою — и подозрительнее во всех остальных случаях.

Он вел одновременно десяток интриг, его Псов теперь можно было увидеть по всему обитаемому миру, от варварских гор до побережья Внутреннего моря — и далеко не всегда в шапках с рыжими хвостами.

Его интересовало то, что будет через год, не меньше, чем то, что произойдет завтра. И порою он договаривался о совместных действиях с человеком или нелюдью, о котором точно знал, что через несколько месяцев тот станет врагом, и уже сейчас подыскивал тех, кто потом устранит эту помеху с его пути.

Он знал, что вскоре потеряет доверие Вадыя в этом не оставалось никаких сомнений, хотя темник не был врагом Дайруту и тот предпочел бы сохранить старого воина.