Корх вскочил с места, но ни он, ни его приятели не собирались сопротивляться. Когда их скрутили и уволокли прочь, Разужа спокойно прошел через зал и опустился на трон.

А Айн обнаружил, что у него появился сосед.

Один из варваров, тот, что показался ему более низкорослым, нежели остальные, неведомо как умудрился на глазах у всех проскочить десяток локтей и укрыться за скамьей.

По глазам воина Айн легко прочитал его мысли — варвар пытался понять, что ему выгоднее: отдать обнаруженного мальчишку Разуже и этим выторговать себе жизнь или же заколоть нежданного соседа и переждать гнев хана в не особенно хорошем укрытии.

Не дожидаясь, пока чужак решит, Айн ткнул его отцовским мечом.

Острие попало точно в горло, варвар даже не успел понять, что происходит, как был уже мертв.

Айн прислушался, но, на его счастье, никто в зале ничего не услышал и не увидел. Парень начал раздевать мертвеца, но запутался в завязках штанов, поэтому ограничился толстым стеганым халатом со вставками из плотной бычьей шкуры и кожаной шапкой, отороченной облезлым волчьим мехом.

Выглянув из-за скамьи, Айн обнаружил, что по зале ходят десятки людей, вытаскивают тела убитых его отцом людей, но что самого хана на троне нет, утопал куда-то по своим делам.

— Эй ты, не ленись, помоги, — обратился к парню старик в новеньком нагруднике, надетом поверх ветхого халата.

Айн выбрался из-за скамьи, стараясь двигаться медленно и не привлекать к себе внимания, взялся за ноги дородной женщины — вроде бы поварихи — и вместе с напарником понес труп к выходу.

Вокуг были враги: не только варвары и кочевники — попадались и мощные, клыкастые орки с искаженными лицами, и мелкие, юркие гоблины; коридоры и переходы дворца полнила чужая речь, непривычные шорохи и движения, дикая и все еще опасная жизнь.

— Эй, слушай меня, — зло прошептал старик, и Айн понял, что он обращается к нему — причем не в первый раз. — Не дергайся! У тебя есть только я, и ты должен слушать только меня. Кто я и зачем ты мне скажу потом, а сейчас запомни — без меня ты умрешь здесь сразу.

Айн дернулся, но тут же сообразил, что попытайся он убить старика, это привлечет внимание.

— Слушай меня внимательно. Морда у тебя перекошена, выбита челюсть — это хорошо, не надо объяснять, почему ты молчишь. Сейчас мы вынесем тело, положим его на телегу и поедем вместе с возницей за стены города. Там поможем могильщикам, а потом двинемся подальше отсюда, где я вправлю твою челюсть и объясню некоторые вещи. Ты понял? Кивни.

Айну ничего не оставалось, как кивнуть, хотя спокойным он оставался только большим напряжением воли. Внутри у него клокотала ярость, помноженная на ощущение того, что он переживет этот день — и у него будет шанс отомстить Орде и хану Разуже за гибель Империи.

— Ведьма! Ведьма! — орали крестьяне, бежавшие по ночному лесу.

Убегавшая от них девушка скользила легко и вроде бы неторопливо, ее платье мелькало между деревьев совсем рядом, и казалось, что надо сделать всего один рывок для того, чтобы насадить ее на вилы.

Конечно, было бы неплохо сжечь колдовку в избушке, однако кто-то предупредил проклятую тварь, и подобраться к ней незаметно не вышло. Жрец Дегеррая указал на нее, когда зашел вопрос о том, почему вдруг пошел мор среди коров и стухла вода в половине колодцев.

Ведьма появилась в этих краях лет десять назад и за это время совершенно не изменилась. За лечение брала приличные деньги, причем требовала, чтобы не медью платили, а серебром! И ведь наверняка сама же болезни насылала — иначе как объяснить то, что ее лечение так часто было удачным?

Ночной лес озарялся только факелами, там, куда их свет не доставал, царила темень. Одному — да даже вдвоем здесь сейчас было бы страшно, места-то дикие, нечисти много, да и топь рядом, однако гуртом, в три десятка рыл можно ничего не опасаться.

— Вон она! — заорал Тупень, указывая в сторону большой поляны.

И впрямь там что-то мелькнуло — не иначе платье ведьмы!

Крестьяне дружно выскочили на открытое место.

И зря — потому что поляна оказалась топью, и в погоне за беглянкой большая часть крестьян, не успев даже ощутить запах болота, ухнула в трясину — кто по пояс, а кто и по плечи.

Тут же воздух наполнился криками, стенаниями и проклятиями в сторону ведьмы. Тупень, споткнувшийся еще в лесу и потому запоздавший, кинулся было вытаскивать ближайшего приятеля, когда к его голове сзади что-то прикоснулось.

— Э? — поинтересовался он, медленно оборачиваясь.

Позади стояла ведьма.

Выглядела она лет на двадцать, но холодные и умные серые глаза выдавали возраст. Она была одета в добротное походное платье горожанки, изящные сапожки из белой кожи, а за спиной у нее, судя по ремням на плечах, висела сумка, причем достаточно тяжелая.

— Я, Лиерра, вас лечила, — холодно заявила ведьма. — Принимала ваших детей, отгоняла от ваших посевов животных и тлю. Брала дешевле священников и лекарей. А вы решили меня убить?

— Э… Это… — растерялся Тупень.

Он отлично знал, как надо поступать с ведьмой, когда рядом с тобой три десятка друзей и соседей, но совершенно не представлял, как действовать, когда ты один на один с нею.

— Вы все — твари, — выплюнула ведьма. — Недостойные жизни. Ползи вперед, не забывай дышать.

Тупень почти сразу погрузился на ладонь в жижу, однако трясина не засасывала его, так как он словно опирался на нее всем телом.

Он полз и полз мимо увязавших все глубже друзей, кричавших и моливших о помощи, хватавших его за руки и ноги. Он вырывался, стараясь при этом не дергаться сильно, и трясся от страха, ожидая, что ведьма превратит его во что-то мерзкое.

А когда обернулся, то обнаружил, что вслед за ним по трясине идет ведьма.

Она спокойно наступала на плечи и головы тонущих, иногда делая шаг чуть пошире.

Тупень полз от нее, почти плыл, грязь набивалась в нос и рот, но он не останавливался. А потом по его спине, шее и голове тяжело прошли ножки отнюдь не изящной девицы — и крестьянина начало затягивать в трясину.

Последнее, что он увидел, когда неимоверным усилием выкинул вверх голову, чтобы глотнуть воздуха, были ноги ведьмы, стоявшей в паре локтей от него на твердой земле — и на ее белых сапожках не было ни единого грязного пятнышка.

Айра укладывала куклу, напевая колыбельную, старую, известную с малых лет. Няня рассказывала ей, что у многих людей весь дом меньше, чем одна комната принцессы, но в подобное верилось слабо — во-первых, если дом такой маленький, то где кушать? Где спать? Где играть?

Во-вторых, няня любила приукрасить.

К примеру, по ее рассказам, Сиреневая Башня, в которой обучали магов, была высотой в тысячу локтей. А Айра, полгода назад ездившая на мыс Верности, где и стоит это сооружение, с помощью особого морского прибора лично измеряла ее, и высота оказалась всего в четыреста семьдесят локтей.

Еще няня рассказывала, что в Кристальных Холмах живут гномы, а в книге «Полное собрание сказов и преданий» написано, что там засели людоеды.

— Айра! Айра! — раздался голос няни.

Она наверняка собиралась укладывать спать саму девочку, что в планы Айры никак не входило.

— Ну, где ты? — навязчиво интересовалась пожилая женщина.

Айра, мрачно вздохнув над своей несчастной судьбой полезла под кровать, справедливо полагая, что няня не успокоится и вот-вот начнет ее искать здесь. И действительно, вскоре дверь бесшумно распахнулась, о чем лежавшей в узком закутке принцессе сообщил легкий порыв ветерка, а затем тяжелые шаги грузной женщины миновали ее вначале в одну сторону, затем — в другую.

Выбравшись обратно в коридор, няня остановилась, и причиной этого оказался Джоэ, личный слуга наследного принца.

— Айра потерялась? — поинтересовался он густым басом. — Спать небось не хочет?

— Устала я с ней, — тихо призналась няня. — Каждый вечер одно и то же. С утра просыпаться не желает, а когда солнце заходит, уложить ее невозможно. Своих я в таких случаях выпороть могла. А с ней так нельзя — как-никак королевская дочь, да еще любимица!