- Как с Ситниковым? – улыбнулся я.

От моего вопроса он вздрогнул и побледнел еще больше.

- Он вам рассказал? Но он же обещал не давать делу ход! – возмутился Дойников несоблюдению инспектором конфиденциальности.

- Пишите, как дело было, - положил я перед ним чистый лист бумаги с ручкой. – Как Ситников заставил вас оклеветать адвоката Зудилину, как передал вам для этого деньги.

- Нет, - отринул от меня Дойников и стул, на котором он сидел, опасно покачнулся. – Меня тогда посадят за обвес!

- За обвес вам условно дадут, а вот за грабеж посадят без вариантов. Так что пишите, надавил я на него. И он потек. Пот так и стекал по нему, когда он дергающейся рукой писал чистосердечное признание.

- Он же придет ко мне, - вспомнил Дойников об опасности, после того, как поставил под документом подпись.

- Могу спрятать вас на пару месяцев, - предложил ему я.

- Где? – с надеждой спросил он.

- В СИЗО.

- Нет! Не надо, - Дойников обернулся в сторону двери, мечтая поскорее свалить отсюда.

- Ну, как хотите, - пожал я плечами.

Мамонтов вернулся через полчаса после того как Дойников на негнущихся ногах все же покинул мой кабинет.

- Решил вчера проблемы? – поинтересовался он, наконец, застав меня одного.

- Решаю, - я поднял на него глаза. Не люблю, когда лезут в мои дела. Не следить ли ты за мной поставлен, помощничек? Или у меня уже паранойя развивается?

- Если что, могу подсобить, - предложил Мамонтов помощ.

- Учту, - задумчиво проговорил я, все больше убеждаясь, что в одиночку провернуть дело с Ситниковым не получится. Нужен помощник. И Мамонтов вполне подойдет на эту роль. Хоть я ему и не доверяю, но это и не нужно. Раскрывать ему весь расклад не потребуется. С него достаточно знать, что Ситников – это лишь одна из ступеней к главной цели.

- Начали зарплату выдавать, - в наш кабинет забежала Ирочка и тут же унеслась дальше по маршруту.

- Зарплата - это хорошо, - констатировал Мамонтов. Встал со стула, потянулся, зевая, и только после этого обязательного ритуала пошел к выходу. – Ты идешь?

- Иду, иду, - оторвался я от чтения, написанного Дойниковым признания. Закрыл его в сейфе и вышел из кабинета.

Деньги выдавали на втором этаже через окошко. Здесь уже образовалась довольно большая очередь, но следователи стояли в самом ее начале, поэтому мы с Мамонтовым пристроились рядом.

- Ты проставляться-то будешь? – предъявил мне Войченко.

– Надеюсь сегодня, как вчера, не свалишь? – Сорокин тоже обернулся.

- Не свалю, - вздохнул я. Пить ни времени, ни настроения не было, но придется.

- На меня заняли! – огрызнулась появившаяся следом за нами Ирочка на недовольные выкрики, оказавшихся позади нее сотрудников милиции.

- На меня тоже, - втиснулась между мною и Войченко Акимова.

- Следаки совсем охренели, - раздалось с хвоста очереди.

- Поговори мне еще, - предупреждающе улыбнулась старший следователь и недовольные предпочли заткнуться.

- Возвращаю, - протянул мне червонец, догнавший меня на лестнице Скворцов. Получив деньги, мы с Сорокиным, Войченко и Ирочкой поднимались к себе на третий этаж.

В этот момент на меня налетела Журбина, что сбегала вниз по лестницы, купюра выпала из моих рук и нырнула между перилами в пролет.

- Ты куда жулика дел?! – закричала она мне в лицо.

- Дойникова что ли? – от неожиданности я не сразу сообразил, о чем речь. - Так отпустил. Потерпевшая его не опознала.

- Вот ведь черт! - раздосадовано воскликнула начальница. – Альберт, нужно раскрыть еще два дела!

- Да помню я, - стиснув зубы, чтобы не послать начальство в дальние дали, я развернулся и пошел искать улетевший червонец.

Эта неуравновешенная с каждым днем раздражала меня все больше и больше. Опять что ли рокировку провести? Вот только менять ее не на кого, да и другие варианты могут оказаться еще хуже. Журбина хоть безобидное зло.

- Не это ищешь? – отвлекла меня от дум комсорг.

Захотелось забыть о сновавших мимо коллегах, схватить Светлану в охапку и утащить ее в свой кабинет, где разбить еще несколько ваз от страсти.

Кажется, она прочитала свою ближайшую судьбу на моем лице и отодвинулась на безопасное состояние.

- Не балуй! – говорил ее настороженный взгляд.

Пришлось вспоминать о заждавшейся меня в кабинете долгой и кропотливой работе по изучению уголовных дел в поисках зацепок.

А еще впереди маячила пьянка. Совершенно неуместная пьянка. Ведь у меня было дело намного ее важнее - Ситников, с которым надо было что-то решать. И делать это жестко, быстро и эффективно.

Светлана была забыта, и я пошагал вверх по ступеням.

Проснулся я в холодном поту. Рядом недовольно проворчал потревоженный кот Васька. Сев на кровать, я потянулся за кружкой. Отпил воды, уняв сушняк после вчерашней пьянки, и вспомнил сон. Он-то меня и разбудил.

А снилась мне тюрьма: деревянные нары, узкое окно с решеткой и я в роли заключенного.

- Хрень какая-то, - я поднялся, избавляясь от остатков сновидений.

Сходил на кухню, заглотнул аспирин с активированным углем и вернулся в спальню. Уснуть не получалось, одолевали тревожные мысли.

А вдруг это подсознание мне сигнализирует? Может я не все учел и что-то пропустил в цейтноте последних дней? Так, давай, Альберт, вспоминай. Ситников ловит с поличным Ольгу и требует пять тысяч откупных. Вроде все логично. Инспектор зарабатывает как умеет. Тогда что меня в этом раскладе напрягает? То, что деньги он хочет получить именно с меня? Так-то Ольга сама бы ему могла заплатить. Девушка она небедная. Но нет, он ставит перед Ольгой условие, чтобы та вызвала меня. Спрашивается - зачем?

А может ему от меня нужны не только деньги? Что если им движет уязвленное самолюбие? Не задумал ли он со мной поквитаться, и сейчас готовит мне ловушку? И как только, я передам ему деньги, она схлопнется, а меня привлекут за дачу взятки должностному лицу. Вот это будет умора - понятые с его стороны, понятые с моей стороны.

Нет, это не смешно, это провал. А мне нужна победа.

Или я нагнетаю? Ведь деньги куда важнее какой-то сраной мести. Причем там обида высосана из пальца. Единственный кто пострадал от нашей с инспектором ОБХСС размолвки, так это спекулянт Костик. Но считает ли так Ситников? Судя по тому, что я о нем знаю, должен. А как оно на самом деле – хрен его знает. Еще и этот сон дурацкий.

Головная боль вновь о себе напомнила, и я зарылся под одеяло.

Утреннее пробуждение вышло намного радостнее. Голова уже не трещала, сушняк не зверствовал, и настроение не то, чтобы лучилось оптимизмом, но подкорректировалось.

- Где Войченко? – спросил Курбанов, не обнаружив искомого среди собравшихся на оперативку следователей.

- Повестки разносит, - сориентировалась Ирочка.

- Знаю я ваши повестки, - пробурчал врио начальника следствия, но докапываться до сути не стал, а перешел к более важной на сегодня теме – необратимому приближению конца месяца. Так что с оперативки все выходили донельзя замотивированными.

В коридоре, как обычно по утрам, томился в ожидании вызванный следователями народ. Сервис в присутственных местах в это времени был развит плохо, сидений для посетителей предусмотрено не было, так что люди по-простецки подпирали стены.

Возле моего кабинета тоже стояли. Их было четверо и встретили они мое приближение настороженными взглядами. Все же не любит нас народ, я бы даже сказал, побаивается, а ведь мы блюстители социалистической законности, по утверждениям наших идеологов, самой передовой в мире.

Широко улыбнувшись, тем самым вогнав встречающих в панику, я пригласил их проходить. А ведь я намного моложе них, к тому же в гражданском, и синяк с лица не сошел, еще более лишая меня представительности, а все равно в кабинет они входили скованно, постоянно на меня озираясь, словно я монстр какой-то и выгадываю момент вцепиться зубами в их защищенные лишь шарфами шеи. Хотя, может и правильно делают, что бояться, мне же надо, кровь из носу, два дела до понедельника раскрыть.