— Мы в любом случае умрем, так лучше уж немного помучиться но зато умереть зная что ты не получил того чего хотел… А насчет того что расколоть можно любого, ты ошибаешься. Да у меня будет сердце кровью обливаться, пока я буду смотреть на смерть моих бойцов, но они не знают конечной точки и чтобы ты с ними не делал — не расскажут, а меня пытать бесполезно.

— Уверен?

— А ты попробуй. Давай, тащи сюда свой меч.

Я попробовал. Вогнал клинок в ногу Берлина, на что тот лишь презрительно улыбнулся.

— Видишь — я не чувствую боли. Способность такая, могу отключать по желанию чувствительность. Казалось бы бесполезный дар, но иногда и от него бывает толк. Понял теперь что нихрена ты из меня не вытянешь? Может тогда не будешь тратить время и пустишь нам по пуле в голову? Я так уж и быть оплачу тебе патроны, в броневике тайник с горохом, если я не скажу где, сам не найдешь. И нам проще, и тебе не придется зря тратить время, рискуя привлечь тварей, разве что ты конченый садист и делаешь все это ради удовольствия.

— Нет не ради удовольствия — ответил я, и призадумался, решая внезапно возникшую проблему — но может быть мы все же попробуем распотрошить парочку твоих бойцов и посмотрим на твою реакцию? Командиры как правило, шибко не любят когда их бойцов пытают, почем зря. Разумеется если ты нормальный командир, а не извращуга которому приносит удовольствие вид помирающих подчиненных… Ну так что, кого попробуем пустить на ленточки? Может этого?

Я подошел к очередному бойцу, склонился над ним, похлопав по щеке. Коснулся лезвием меча уха.

— Ну так что? Будем пробовать? Правда не расколешься?

В следующий миг я почувствовал запах паленой пластмассы, и даже не успев осознать что происходит, отклонился в сторону на одних только рефлексах. В считанных миллиметрах от моего лица, обдав его жаром от которого затрещали волосы, промелькнула раскаленная до красна рука, и вместо того чтобы сомкнуться на моем горле, лишь слегка обожгла щеку. Вторая раскаленная рука ухватила меня за ногу, вспыхнула штанина, зашипела обугливаемая плоть, зашкворчало, завоняло жареным мясом.

Я заорал, мало соображая что делаю взмахнул мечом, напрочь отрубив кисть руки, которая вместо того чтобы разжаться, так и осталась висеть на моей ноге. Споткнулся, охеревая от боли, упал на землю, и едва успел откатиться в сторону, уходя из под очередного удара раскаленной уже добела рукой. Повезло что боец видимо умел раскалять только руки, ноги не умел, и пластиковую стяжку которая их удерживала, не расплавил, что серьезно снижало его подвижность.

Пихнул бойца ногой, попав каблуком в глаз, он охнул и отшатнулся, а второй попытки ему не дали. На этом все закончилось. Впавшие в первые мгновения в ступор, мои девчонки наконец очухались, Лилия, та что сильная, мгновенно оказалась за спиной моего противника, ухватила его за ноги, легко вздернула в воздух, словно тот вообще ничего не весил и махнула им словно бревном, приложив головой о пикап. На двери появилась вмятина окрашенная кровью, голова бедолаги столкновения не пережила, щедро расплескав содержимое черепной коробки и засрав мне машину.

Никки подскочила ко мне, вцепилась во все еще красную от жара кисть руки, мертвой хваткой сжавшую мою ногу. Снова зашкворчала плоть, но боль отступила — Никки разжала руку и стащила ее с моей прогоревшей наверное до костей ноги. Сквозь частично слезшую кожу на ладонях Никки, я видел хорошо прожаренное мясо, не кроваво красного цвета а какого-то — я на секунду задумался подбирая термин — шашлычно-коричневого. Впрочем спустя несколько секунд цвет начал меняться, а жуткие ожоги зарастать. Жаль что с моей ногой так не получится. Регенерирующих плазмидов нет, у Шамана таких препаратов почти не осталось — всего пара шприцев, которые он теперь берег как зеницу ока.

— Вот ведь… Ну не сволочь а? — я надорвав частично сгоревшую штанину взглянул на ногу, и ничего приятного не увидел. Жуткий ожог который заживать будет несколько дней, если не неделю — что-то часто мне встречаются персонажи с фаерболами. Зажигалки хреновы. Видимо когда им улей дары выдавал, им всем поголовно курить хотелось, а спичек под рукой не было. Урод…

Берлин откровенно ржал — понимая что живым из этой переделки ему не выбраться, он радовался даже столь мелкой подляне, которую сумел устроить его подчиненный. А ведь и убить мог. Черт, что-то я расслабился. Танк видите ли остановил голыми руками, с помощью лома и такой-то матери, а тут какой-то придурок мне чуть глотку не пережег… Сволочи, ну ладно, сами виноваты.

— Убить их всех — прошил я подтянув Никки к себе за воротник куртки — оставьте Берлина а остальных в расход.

— Но как же, чем мы будем на него давить?

— Я на него сейчас надавлю — у меня в голове появилась идея и я торопился ее попробовать — а вы слейте бенз из их машин, и сожгите этих гадов живьем, всех нахер… Только к танку не подходите, там херовы камикадзе сидят, грозятся боеукладку взорвать.

— Может просто застрелить? Зачем лютовать без смысла?

— Потому что я так хочу — я все ещё злился, и даже не мог толком понять почему, кажется не столько из-за того что мне ногу прожгли до кости, сколько просто из-за досады, и того что так глупо подставился. Улей снова напомнил что сдохнуть тут можно буквально в любой момент.

— Ты меня иногда пугаешь, крыша у тебя все ещё медленно, но едет — Никки с явным неудовольствием, но все же поспешила начать исполнение приказа, а я поднявшись, попрыгал на одной ноге к Берлину.

— Есть у меня один вариант приятель — я опустился или уж скорее упал на траву рядом с ним, и похлопав себя по карманам, не нашел ничего что подходило бы под мои нужды. Додумался снять с рукава запонку, и попробовать использовать ее — Рыжий, ко мне.

Перешел в фазовый режим, на краткий миг, лишь для того чтобы наполовину вогнать нематериальную запонку куда-то в область пятки Берлина, и едва я отпустил ее, как тот диким воплем оповестил округу что метода работает

— Ага! — радостно оскалился я — действует! Что? Никак не заблокировать да? Это тебе не внешний раздражитель, это сама твоя нервная система с ума сходит. Ну что, все еще уверен что я тебя не расколю?

Поняв что до бедолаги почти ничего не доходит, я повертел башкой по сторонам в поисках меча, но не нашел его.

— Никки, принеси меч, я его где-то там обронил, возле того горячего пидора… Блядь, как то двусмысленно прозвучало.

Девушка появилось рядом со мной и воющим во всю глотку Берлином с катаной в руках, я кивнул ей на ногу бойца и та сообразив что нужно делать, с размаху опустила лезвие катаны на щиколотку бедолаги. С первого удара перерубить кость не вышло, но на третий удар все получилось и Берлин наконец заткнулся. Боль отрубленной ноги, блокировать ему судя по всему удавалось.

— У меня еще одна запонка есть — я демонстративно снял с рукава означенный аксессуар — будешь колоться? Или мне засунуть ее тебе в задницу?

Под вой сгорающих заживо бойцов, Берлин заливался соловьем, в подробностях рассказывая где разведка заметила скреббера, с какой периодичностью он появляется на своей лежке, какой это предположительно тип, или правильнее наверное будет сказать класс твари, и как его планировали убивать. Не забыл он и про тайник с горохом в броневике, и даже начал рассказывать какие-то внутристабовые сплетни, пока я не врезал ему рукоятью пистолета по башке, заткнув этот фонтан. Можно сказать бедолаге повезло, остальные его подопечные так легко не отделались. Пора бы отсюда валить, а то на запах жареной человечины сбегутся твари со всей округи. Осталось только перебинтовать бедняге Берлину ногу, загрузить в кузов — его я решил взять с собой на случай если он мне тут дезу лил, сжечь танкистов, ибо оставлять их в живых не хотелось и можно двигаться в нужную точку. Ловить проклятого скреббера. Чертов скреббер, чертов белый жемчуг, чертовы близняшки, Шаман видимо был прав — от этих баб одни проблемы и никакого толку. Я даже не знаю чего умеют остальные две, надо это с ними обсудить, может стоит плюнуть на все и послать их к такой-то матери… Но сначала танк.