– Ну вот, из-за тебя свет ушел! – сокрушался Серега.

– Да ведь ты же снял рассвет, – напомнил Прохор.

– Что я снял?! Что?! Этого мало! – возмущался Серега.

Помирила их вожатая, предложившая всем сыграть в «мафию».

– Держись, Проха! Ща я тебя сделаю! – пригрозил Серега, потирая руки.

– Мы еще посмотрим, – отозвался Прохор.

Расселись в салоне. Тянули жребий по очереди. Маринка сидела рядом с Серегой, он сам ей стул подвинул. Сначала она увлеклась игрой, даже в азарт вошла. Но потом вдруг снова вспомнила о Лике, поискала глазами. Не нашла. Опять где-то прячется. Маринка представила, как Лика сидит, нахохлившись, обняв руками сумку, смотрит на бегущую воду… На палубе она, что ли? Хоть бы не выпала, а то с нее станется.

Наконец Лика появилась в сопровождении инструктора. Лицо недовольное, уселась в углу. В общем, все, как всегда, ничего нового. И Маринка отвлеклась от нее.

Вскоре катер причалил. Выгрузились. Инструктор велел следовать за ним, растянулись цепочкой, пошли по тропинке в гору. Он о чем-то рассказывал на ходу, Маринка почти не слушала, она шагала рядом с Серегой, а он-то как раз распинался про кино, и его рассказ сейчас интересовал Маринку гораздо больше всего остального. Солнце уже ощутимо припекало, одуряюще пахли цветы, к их запаху примешивался запах моря и еще чего-то сладкого… Довольно скоро пришли на место. Пальмовая роща расступилась, на прогалине цветущий кустарник, маленький водопад. Под полосатым навесом повар колдует. Серега встрепенулся, снова кинулся всех строить, кто где должен стоять, куда смотреть и что делать. Маринка, естественно, включилась и тоже покрикивала на ребят.

Она была счастлива!

Играли в «Четыре города». Чудная игра. На земле расчерчено небольшое поле, выделены четыре угла – города. Каждая команда занимает свой угол, по знаку «Утро наступило» игроки разбредаются по полю, но после слов «Ворота закрываются» все бросаются к своим углам. Кто не успел – становится добычей, каждый из городов тянет его к себе. Мальчишки с таким жаром бросились играть, что чуть руки-ноги друг другу не повыдергивали. Маринка сначала не хотела, даже испугалась, игра показалась ей чересчур агрессивной. Девчонки жались в стороне, тоже боялись. Но аниматоры с вожатой скоро навели порядок, и девчонки постепенно втянулись в игру, даже Серега не выдержал, сунул камеру Лике и полез в общую кучу-малу.

– Теперь вас за уши не оттащишь, – шутила вожатая.

И действительно, хохотали до изнеможения, просили «ну, еще разочек, скажите «утро наступило!» И в общем, если не считать нескольких синяков и ушибов, можно сказать, игра завершилась благополучно.

Отдыхали в тени пальм, подкрепляясь вкусной стряпней и обсуждая игру.

Маринка предусмотрительно заняла гамак.

– Сережа, иди сюда, – позвала. Он пришел, ничуть не смущаясь, уселся, похвалил. Она вспыхнула, присела рядом, протянула ему тарелку с едой. Он жмурился, как кот, ел, не глядя. Просто брал с тарелки очередной кусок и отправлял в рот. «Проголодался», – с умилением думала Маринка, покачиваясь в гамаке…

После пикника Прохор с Серегой виделся только в столовой да перед сном. Все знали, что у них с Маринкой любовь, но эту тему не обсуждали. Артур обижался немного, но и он помалкивал. А что тут скажешь? Маринка сама выбрала.

Прохор, в общем, был рад за друга, хотя… если честно, положа руку на сердце, не совсем. Раньше Серега был весь для дела, весь для кино, камеры из рук не выпускал, а теперь заметно остыл, предпочитает съемкам уединенные прогулки с Маринкой, не высыпается, потому что сидит у нее после отбоя до тех пор, пока вожатая не разгонит. Никакого проку от него. Быть одновременно режиссером проекта и оператором довольно трудно. Да что там, полная ерунда получается! А кроме Прохора и Сереги с камерой никто работать не умеет. Прохор пробовал подключать Глеба. Если Серега снимал, то Глеб был отличным помощником, и не более того. А так получалась полнейшая чепуха. Прохор должен был сам установить камеру, все наладить, потом поставить за камеру Глеба, чтобы тот ни в коем случае не менял настройки и положение. Потом бросался к «актерам», ребятам, занятым в очередном эпизоде, объяснял, что и как делать, снова возвращался к камере, туда-сюда… такая беготня ни к чему хорошему не приводила.

Попробовал поговорить, но Серега в ответ только отмахнулся:

– Че ты паникуешь? Снимем мы твое кино. У нас все по плану.

Прохор удивился:

– Когда это оно стало моим?

– Ну не цепляйся к словам, – поморщился Серега, – не твое – наше. На территории все уже сняли. Пикник есть. Экскурсии, походы, клубы – все будет. Слушай, пойдем на дайвинг, а?

Он говорил, а сам то и дело поглядывал в сторону, скучал откровенно.

– Ты тоже, между прочим, до сих пор толком сценарий не написал, – напомнил Серега. – Снимаем наобум, так, виды одни. Об чем кино-то? Про войну или про любовь?

– Как это – об чем? – возмутился Прохор. – Мы же договаривались, что наш фильм о лагере «Тропикана».

Серега усмехнулся:

– Рекламный ролик, что ли? Э, нет, братан, это никому не интересно. Типа, как мы зажигали, что ли?

– А что, – растерялся Прохор. – Мы же с самого начала так планировали.

– Да хоть какой сюжет нужен, – заявил Серега.

– Серый, ты чего? У нас фильм про каникулы, типа «Как я провел лето». Точнее, не «я», а «мы».

– И чего? – равнодушно переспросил Серега.

– Как это – чего? Пять парней прибывают в «Тропикану» и оттягиваются по полной. Фильм о них, то есть о нас, Серый, ну ты же сам хотел, тебя все устраивало…

Серега задумался, видимо, вспоминал. Вспомнил:

– Ага, раньше устраивало, пока к съемкам не приступили, а потом понял – скука одна. Солнце всходит и заходит, птички поют, море плещется, девчонки на дискотеке отрываются, бла-бла-бла, как все круто!

– Ну ты молоток! – перебил его Прохор. – Самый умный да? Это же не мой единоличный проект, мы в нем все участвуем. Если тебя что-то не устраивает, выскажись, предложи свои варианты. А ты вместо этого решил забить, да?

Наверное, у Прохора получилось слишком эмоционально. Серега смутился:

– Че ты сразу заводишься, – он явно пошел на попятную, – ничего я не забил. Засомневался, хотел обсудить, просто не обдумал еще.

Прохор понимал, что кроется за этим «не обдумал», некогда Сереге, любовь у него случилась, но он не высказал своих предположений вслух. Отношения с Маринкой – личное дело Сереги, захочет поговорить – тогда поговорят, а нет – значит – нет. Но о деле забывать нельзя. Особенно, когда от тебя так много зависит. А то что же получается: заявили о себе, типа какие они все крутые, кино снимают, Прохора в модераторы клуба выдвинули, как самого активного. И после всего – бац, «нам че-та надоело… мы че-та влюбилися тута… и ваще ниахота…». Детский сад!

– В общем, так, Серега, вечером после свечки собираемся и все обсуждаем, – отчеканил Прохор.

– Как скажешь, начальник. – Он сорвал бейсболку, шутливо поклонился, обмахнул шлепанцы. Прохор не растерялся и тоже расшаркался, даже подпрыгнул пару раз для смеха.

Серега оценил, ухмыльнулся, поднял большой палец и… удрал. На дайвинг или еще куда…

Наверняка вечером на обсуждение с Маринкой заявится. Что ж, пусть, Прохор не против. Может, у Маринки какие-то идеи есть, пусть выскажется. Он отыскал парней на пляже, сообщил о предстоящем собрании, потом его позвала вожатая, чтобы обсудить предстоящие экскурсии. И еще намечалась поездка в город, в ночной клуб. Туда, естественно, собирались все, местные дискотеки уже заметно приелись. А там обещали пенную вечеринку.

Руководство, естественно, больше всего опасалось, что народ напьется. Проха понимал, случись что, по головке не погладят. Как человек ответственный, он пообещал не прикасаться к спиртному и за друзьями присматривать.

В его отряде все были достаточно взрослыми, кроме Лики, ей едва исполнилось четырнадцать. «Надо будет переговорить с ней перед вечеринкой», – подумал Проха, вспоминая худенькую нелюдимую девчонку, прячущую лицо под солнцезащитными очками, одевающуюся так, будто ей холодно. После пикника он ее почти не видел. Изредка мелькала в столовой и сразу же исчезала, растворялась в горячем воздухе. По вечерам собирались в чьей-нибудь комнате, но только не у Маринки, потому что там была Лика.