– Ладно, будь по-твоему, – сдалась я. – Но я надеюсь, что они попадутся на чем-нибудь другом…

Мы забежали в дом. Оксана ждала нас.

– Сейчас мы пойдем на поклон к режиссеру, – сообщила она планы на вечер. – Сделать это надо лично, глядя в глаза. По телефону, конечно, проще, но нельзя. Такие дела по телефону не решаются.

Марат привел в порядок волосы, я переоделась, и мы втроем отправились к режиссеру. Мама осталась дома. Она была в своей комнате и писала очередную статью в эзотерическую газету.

Мы шли по улицам Лимонного, и я радовалась, что все закончилось. Марат нашелся. Обидчики обнаружены. Пляж снова стал нашим. Со мной рядом идет Марат, и мне не нужен никто другой! Прохожие смотрели на Оксану и не верили, что по улице идет звезда кино. Люди махали ей, фотографировались с ней и просили автографы.

Мы останавливались через каждую минуту, чтобы уделить внимание поклонникам.

Я смотрела вокруг и упивалась красотой. Я чувствовала единство с природой. Моя душевная гармония – это показатель того, что все хорошо. Я смотрела на темное небо, усыпанное звездами, на загорелых отдыхающих, наслаждалась воздухом, пропитанным ароматом цветущих лимонов, и была счастлива.

Над моей головой рассеялось черное облако несчастий, и меня осветило солнце радости.

– Оксана, а он не спит в такое время? – забеспокоилась я. – Уже десять.

Оксана скептически посмотрела на меня и расхохоталась.

– Полина, мир кино – это не тот мир, в котором живут остальные. Здесь нет понятия дня и ночи. Спать киношники ложатся часа в три, когда закончат всю работу, а просыпаются в семь. Люди, которые делают кино, настолько любят свою профессию, что живут ею. Они бодрствуют в то время, когда другие спят.

– А, ну тогда хорошо.

Марат посмотрел на меня и улыбнулся:

– Я уверен, что все будет хорошо. Так всегда было, и так будет дальше.

Я верила Марату.

– Только больше никогда не исчезай, – проникновенно попросила я.

Марат виновато опустил глаза.

– Людочка же сейчас в гостинице, – вдруг вспомнила Оксана. – Она пошла за вещами и так до сих пор и не вернулась. Это на нее похоже… Она непредсказуемая… Если режиссер не согласится снова взять Марата, мы применим тяжелую артиллерию.

– Какую? – удивилась я.

– Попросим Людочку заступиться, – подмигнула Оксана. – Она может поставить условие, что откажется сниматься, если Марата не возьмут! Не дадим в обиду друзей. И я тоже откажусь сниматься! Режиссер будет вынужден согласиться!

– Спасибо, – от всего сердца поблагодарил Марат.

Внезапно я заметила вдалеке Дениса. Он стоял возле толстой пальмы. Денис смотрел на нас и, как только увидел, что я его заметила, резко скрылся среди толпы.

А может, мне это просто показалось?

Хотя вряд ли.

С того вечера прошло около месяца. Наступил июль.

Сегодня был особенный день. Я даже отпросилась с работы.

Впрочем, сегодня сразу два торжественных события. Первое – у нас с Маратом юбилей. Ровно год, как мы познакомились. В этот день год назад мы столкнулись в очереди за молочным коктейлем, и это привело к крепкой, но очень сложной дружбе…

А о втором событии расскажу далее.

Я спешила в назначенное место, а сама думала о том, что случилось месяц назад, в июне.

Как хорошо, что к Марату начал возвращаться слух. Сейчас у него уже восемьдесят процентов слуха. Осталось вернуть двадцать.

Трудно описать словами радость человека, который может слышать. Марат уже начал слышать шум прибоя, пение птиц, голоса людей. Он говорит, что пока что слышит все это как бы отдаленно, но и он, и я уверены, что скоро его слух станет таким же острым, каким был прежде.

В тот вечер нам удалось уговорить режиссера не заменять актера. Он настолько вник в ситуацию, что перенес съемку сцены с участием Марата на конец съемочного периода. Чтобы всем было легче: и работникам съемочной группы, и самому Марату.

Я была благодарна режиссеру.

И вот сейчас я торопилась на съемочную площадку. Сегодня снимается Марат. Режиссер сделал ему еще один подарок. Он расширил его роль, и теперь Марат появится в кадре на шесть минут. В полнометражном фильме это считается очень хорошо для начинающего актера.

Сцену снимали на красивом участке набережной. Я шла туда. Хотела посмотреть на процесс съемки.

Нет, я не шла по набережной, а летела. Настолько легко мне было, такой счастливой я себя чувствовала. Все, решились все проблемы! Наконец-то мы снова будем с Маратом гулять вдвоем, сидеть на секретном пляже, разводить костры, а он будет играть на гитаре и петь песни. Скажу по секрету, он уже вчера брал в руки гитару. Играл замечательно, но как-то осторожно.

– Половину слышу, а половину представляю мысленно, – сказал Марат. – Но главное, что я уже слышу! Какое это счастье!

Я вернула Фулате перстень с головой верблюда и рассказала ей всю историю: откуда перстень у меня взялся и какие от этого были последствия.

Фулата сказала, что тоже не будет наказывать обидчиков.

Я уже смирилась с этим, но в душе была не согласна. Я считаю, что зло должно понести наказание. Какое право эти парни имеют ходить по улицам и считать себя лучше всех, когда в то же самое время Марат каждый день ходит в больницу на уколы?.. Я этого не понимала и никогда не пойму. Но мои друзья так решили. Мне не оставалось ничего, кроме как вздохнуть и махнуть рукой.

Будь что будет.

Вот только после общения с Денисом у меня все-таки остался осадок. Нехорошо с ним получилось. Но в любом случае я рада, что судьба нас свела. Если бы мы не встретились в открытом море, он бы утонул… Уж лучше пусть ходит по земле расстроенный, чем лежит на дне морском. Я так считаю.

Я встретила маму. Она стояла возле продавца мороженого и что-то ему рассказывала. Прохожие косились на третий глаз, который был нарисован у мамы на лбу.

– Эту девушку ты встретишь через три месяца, – вещала мама, закрыв глаза. – Звать ее будут на букву «К». Волосы – длинные черные. Отличная девушка. Вам будет хорошо вместе.

Продавец тщательно записывал мамины слова в блокнот.

– Как только встречу, сразу приду к вам с шампанским! – пообещал он.

Мама попрощалась с ним, и мы пошли с ней к месту съемки. Она протянула мне мороженое.

– Надо будет глаз подкорректировать, – сказала мама, глядя в зеркальце на татуировку. – А то становится тусклым…

Какое это счастье – идти по набережной, есть клубничное мороженое и не думать ни о чем. Уже не надо плести интриг, не надо придумывать коварные планы!.. Я просто живу! В мыслях только хорошее. Свет, чистота, позитив и радость.

Мне казалось, что я растворена в воздухе, пропитанном запахом моря и ароматом цветущих апельсинов. Это называется счастье. Когда идешь рядом с любимой мамой на встречу с дорогим другом и думаешь о том, как все хорошо.

– Как все здорово! – будто прочитав мои мысли, сказала мама и тоскливо посмотрела в сторону моря. – Жаль только, что сейчас с нами рядом нет папы… Он видит далекие страны, которые недоступны нам, бороздит бескрайние моря и океаны…

– …И постоянно думает о нас, – дополнила я. – Мы хоть и не вместе, но все равно близки. Осенью папа вернется из плавания, и наша семья будет в сборе.

– И мы все вместе пойдем на премьеру фильма с участием наших друзей! – воскликнула мама, и мы рассмеялись.

Люди косились на нас, но нам было все равно. Мы хотели радоваться, хотели просто быть счастливыми. И много вынесли для этого. Мы заслужили счастье!

Впереди показалась оцепленная территория. Я разглядела камеры, осветительные приборы, снующих туда-сюда работников съемочной группы…

– Идем скорее! – поторопила я маму.

Мы помчались к съемочной площадке.

Марат сидел на парапете. Рядом стояла гитара. Его гримировали: пудрили лицо, чтобы оно не блестело на солнце, укладывали волосы, поправляли одежду. Его раны на лице уже зажили, шрамов не осталось. Неподалеку стояла Оксана со своим партнером по фильму и повторяла слова.