Поворот медленно приближался. Вот уже тысяча шагов. Пятьсот.
Перед глазами заплясали круги. Гнев и ковыльцы оторвались от тяжело бегущих Искателей. Кольчуга-Кольчуга… Скинуть бы ее. Но если остановиться сейчас – то начать бег будет гораздо труднее.
Триста шагов. Двести…
– Быстро-о-о! – крик Гнева.
Бок разрывается от боли, дыхание жжет легкие. Сто шагов.
Гнев стоит на повороте и машет рукой в сторону леса.
На дороге появляется облако бабочек. Пятьдесят.
– Давайте, мужики! – вопит Гнев.
Поворот, сзади с грохотом падает на землю Медведь.
– Вон дом, в подвал! Подальше от окон и дверей, если не успеете! – Горящий бросается к здоровяку.
Дом… Пятьдесят шагов. Ну же.
В лесу трещат деревья, откуда-то доносится жуткий вой. Стремительно темнеет небо. Бежать!
Гнев с трудом поднимает Медведя на ноги. Пытается тащить его за собой. Здоровяк еле передвигается. Сломался!
Дом. Совсем рядом. В лесу раздается неистовый, надсадный свист.
– Бего-о-ом! – орет Гнев.
Дверь… Сил нет…
Лесоруб влетает в укрытие и падает на пол.
– Подъем! – крик кого-то из ковыльцев. Вроде Друз. Чьи-то руки впиваются в одежду и куда-то тащат. Удар в спину. Фарш с ходу прыгает в разинутый зев подвала.
В проеме двери видно, как Гнев кидает Медведя в заросли и бросается следом.
Опоры нет, руки соратников тащат Лесоруба вниз.
– Все здесь? – раздается нервный голос Паблара.
– Медведя и Гнева нет. А доблестный капитан туточки, – рычит Тьма.
Рев ветра наверху, дикий вой, ужасный свист стихии.
– Проклятие, – стонет где-то Родинка. – Медведь… Проклятие…
Лесоруб с трудом пытается перевести дух. Мышцы разрываются на части, из груди рвется сиплое дыхание. Страшно… И больно…
Тьма…
Очнулся Лесоруб оттого, что ему на лицо пролилась вода.
– Утро, – улыбнулся алебардисту Джаззи.
Капитан Искателей обнаружил себя на грязном полу дома. Значит, из подвала его вытащили.
– Закончилось? – просипел Лесоруб, ощущая страшную слабость во всем теле.
– Ага, – Джаззи кивнул и поглядел в окно.
– Что с Медведем?
– Живой. Гнев его в какую-то яму пихнул и сверху прикрыл. Ожоги, и только. Повезло. Сейчас ребята вернутся, за оружием и доспехами пошли. Гнев сказал, что дальше сегодня не пойдем. Устали все.
– Это очень хорошо. – Алебардист закрыл глаза. Идти он вряд ли сегодня сможет. Второй день подряд!
– Тут во дворе колодец есть, вода хорошая, – вдруг сообщил Джаззи. – Даже странно. Почему люди отсюда ушли?
– Ветер, это Ветер, – раздался голос Теккена. – Народ перебрался поближе к городу, там спокойнее.
– Мозги поменяй на мясо, – хмыкнул Джаззи, – может, легче спать будет, раз такой умный.
– Раньше тут все не так было. Когда я жил здесь – Топи далеко на юге находились, – проигнорировал его реплику Теккен.
– А сейчас?
– Думаю, три дня пути, и мы к ним выйдем, – худощавый солдат подошел к двери.
– Да, ты же давно тут жил… – покачал головой Гезеш.
– Давно, – согласился Теккен. – Но позже твоего похода.
– Да? – Алебардист с трудом сел и принялся расстегивать поножи. Хотелось снять с себя все железо и выбросить.
– Ага! – Теккен широко улыбнулся. – Я слышал про то, что Дикие собирались идти на Колонну. Хотя мало кто пошел…
– Мы все умрем, да-да-да-да! – протараторил Джаззи и вышел из дома.
Теккен провел рукой по грязному подоконнику.
– О тебе легенды как о герое ходили!
– То есть? – не понял Лесоруб
– То и есть. Во всем винили капитанов тех отрядов, что к тебе тогда не примкнули. Я помню. Наши сейчас на тебя как на бога смотрят.
– Не заметно… – Гезеш поморщился. Ему почему-то были неприятны слова молодого алебардиста.
– Гнев – не знаю почему зол. А мадрал… Он ведь еще щенком был, когда все воины их племени ушли с тобой. Его не взяли, как он рассказывал. Да и вообще, от него доброе слово услышать невозможно.
– Где Мудрый? – поинтересовался Лесоруб, стараясь выкинуть из головы мысли о прошлом.
– Ушел с остальными, скоро будут. Неплохо пробежались, да? – хохотнул Теккен.
– Мне не понравилось, – буркнул Гезеш и с трудом поднялся. – Помоги кольчугу стянуть.
– Всегда говорил: доспех – штука лишняя, – приятель подошел к воину.
– Иногда и впрямь лишняя, – Лесоруб наклонился, протянув руки к полу, и попрыгал, пытаясь стряхнуть кольчугу.
– Погодь, сейчас, – Теккен рванул рукава доспеха так, что алебардист пошатнулся. – Худеть тебе надо, да…
– Нормально, – пропыхтел Гезеш.
Кольчуга с шелестом соскользнула вниз и глухо упала на дощатый пол.
Даже дышать стало легче и приятнее. С неприязнью посмотрев на доспех, Лесоруб поморщился. Завтра снова в путь, и опять в железе. Может, выбросить его?
Снаружи звонко пели птицы. Ветер их не тронул.
– Почему они поют? – спросил Гезеш.
– Потому что хочется, – фыркнул Тек.
– Нет, почему они живы?
– Ветер убивает только людей, – словно ребенку, пояснил солдат.
– Да, точно, – припомнился Лесорубу рассказ Кутхха.
– Разгребайте шмотки, – раздался на улице крик Фарша.
– Вернулись, – резюмировал Теккен. Гезеш с усталым видом вышел из дома и огляделся. Все вокруг завалено сучьями, на самом повороте дорогу преграждало поваленное дерево. Неплохо стихия погуляла. Над мрачной картиной безумия ярко светило жизнерадостное солнце.
Искатели свалили все железо у колодца. Фарш с довольным лицом пил из ведра и счастливо фыркал. Словно не было сумасшедшего бега, словно не было страха… Везет ему.
Медведь сидел в тени деревьев, мрачно уставившись прямо перед собой. Да, сильно здоровяка прижгло. Лесоруб передернулся, глядя на покрывшееся волдырями лицо приятеля. Видимо, Гнев бросил его спиной вниз, и плюхнулся сверху. Руки небось тоже сжег.
Рыбак и Друз деловито собирали с земли поломанные ветром ветки для костра. О чем-то беседовали трое веселящихся ковыльцев. Кировей и вроде бы Мех и Лир. Идиллия! А ведь недавно неслись по дороге в ужасе и проклинали все и вся.
– Где Гнев? – спросил Лесоруб.
– Там. – Фарш махнул рукой в сторону леса. На лице воина появилась насмешливая улыбка.
«Ох, не стоит тебе так улыбаться», – мрачно подумал Гезеш. Он хорошо запомнил, как, спасаясь в подвале, Фарш по нему пробежался.
– Кэп, ты как? – Из-за угла дома вышел Родинка, на ходу завязывая придерживавшую штаны веревку.
– В порядке.
– Уже хорошо. – Приятель подмигнул и сквозь зубы сплюнул на землю. – Повезло нам, да?
– Да… – Капитан медленно кивнул.
– Чего жрать будем? – подал голос Рыбак.
– У нас большой выбор? – с издевкой спросил у него черноглазый солдат. Либо Лир, либо Мех. Пока еще Лесоруб не мог отличить двух неразлучных бойцов друг от друга.
– Ну да, рыба или рыба, – в тон ему ответил охотник.
– Тогда рыбу, – с серьезным видом встрял Джаззи, однако глаза воина смеялись.
Рыбак захохотал и пошел выбирать место для костра.
Лесоруб смотрел на приятелей и пытался понять, почему они так веселы. Потому что выжили? У них нет страха, что Ветер появится еще не раз и им может не повезти? Или тут иная причина?
С другой стороны, так гораздо легче жить. Выбросив лишние мысли из головы, Гезеш пошел к колодцу, чтобы опрокинуть пару ведер на изнывающее от усталости и жары тело.
Ожоги Медведя оказались не очень серьезными. Однако воин с трудом перемещался по лагерю и, когда, наконец, его уложили спать, долго бурчал, скрипя зубами от боли.
– Пара недель, и будет как новенький, – равнодушно сообщил Гнев, – ему еще повезло, будь Ветер минут на пять дольше – обугливаться б начал.
– С тобой хорошо на севере, в снегах, – фыркнул Джаззи, сидевший рядом с Горящим. – И отогреешь, и снега растопишь.
Паблар громко засмеялся. Лесоруб неодобрительно посмотрел на воина: иногда того пробивали непонятные приступы смеха. В такие моменты казалось, что стоит показать ему палец – и веселье часа на два обеспечено.
